— Тонечка, это очень современный аппарат, — сказал Ицхак. — Он не просто тряпка для протирки. Он тебе и тряпка, и метла, и совок, и мусорное ведро.

Его голос стал торжественным.

— Твой свипер, Тонечка, — это настоящий домашний комбайн. Он и жнет, и молотит, и веет, и разделяет, и собирает. А потом нужно его открыть, вытащить все, что в нем скопилось, и выбросить вон.

Увы, эта успокоительная аналогия встревожила бабушку еще больше. Потому что комбайн ничего не скрывал. Комбайн просто разделял пшеницу на составляющие, и они воочию представали перед любым взором: вот мешки зерна, а вот облака половы, а вот груды соломы. Ничто не исчезало снаружи и ничто не пряталось внутри. А кроме того — как вообще можно сравнивать? Комбайны работают снаружи, в полях, где и без них полно пыли, а свипер находится внутри дома — внутри ее чистого дома.

— Он грязный, — повторила она. — У меня в доме комбайн, полный грязи.

— Можно сказать и так, Тонечка. Но что в этом плохого? Мусорное ведро тоже находится в доме, вместе со всей своей грязью.

— Это у твоей Хаи оно в доме! — возмутилась бабушка. — У меня оно возле веранды, совсем снаружи. — И добавила: — И потом, мусорное ведро — это мусорное ведро! Его так и называют: ведро для мусора. А здесь, у меня, в моем доме, устройство для чистоты, во всяком случае, так оно себя именует, — но оно грязное!

Ицхак понял, что совершил куда более глубокую и принципиальную ошибку, чем думал. Тут столкнулись два противоположных миропонимания. Нужно было, как он и хотел, с самого начала объяснить сестре, как устроен ее свипер, показать его работу шаг за шагом, с начала чистки и до избавления от собранной им грязи. Нужно было настоять и объяснить ей все это еще перед первым включением свипера.

А сейчас было уже поздно. Во всем, что касалось грязи, его сестра была предельно подозрительной. Она наизусть знала все повадки своего извечного врага, знала, как он замышляет, хитрит, подкрадывается, прячется, ползет, скапливается, размножается, проникает сквозь любую щель, разносится ветром, липнет ко всему. И теперь ей было очевидно, что «дважды изменник» обманул их еще раз. Пылесос, который он им послал, — не что иное, как троянский конь, и хуже того — активный соучастник этого нового обмана.

В этом месте я должен разъяснить, что сравнение американского свипера с троянским конем принадлежит лично мне, а не бабушке Тоне. Я подозреваю, что, несмотря на близкое знакомство с конями — что на Украине, что в Палестине — и несмотря на образование, полученное в «гимназии», троянский конь не входил в набор ее сравнений. Я вообще не думаю, что «Илиада» и «Одиссея» могли бы ей понравиться. Ну уже хотя бы потому, что, в отличие от Пенелопы, она бы никогда в жизни не стала ждать мужа двадцать лет подряд. Если бы ее Одиссей сбежал — якобы «по делам» — в свою Трою, она тут же бросилась бы за ним вдогонку, настигла в любой Трое и вернула домой, как миленького. А кроме того, она вообще не позволила бы своему Одиссею встречаться наедине с этими его курвами, Цирцеей и Калипсо. О женихах, которые якобы осаждали несчастную Пенелопу, вообще не стоит говорить всерьез. Бабушка не могла бы принять всерьез историю, в которой такое множество мужиков жаждут жениться на брошенной женщине с сыном от прежнего мужа.

Но, даже ничего не зная о троянском коне, бабушка тем не менее хотела заглянуть ему внутрь, а поскольку у нее не было необходимых для этого технических способностей, она тотчас потребовала от Ицхака, чтобы он сейчас же, немедленно, открыл ей свипер и дал ей возможность раскусить грязные секреты этого «комбайна». Дядя Ицхак, который никогда не упускал случая что-то очередное разобрать, изучить и собрать обратно, уже схватился было за свои инструменты, но тут бабушка сурово подняла руку:

— Не в доме! — охладила она его пыл. — Разбери мне его на «платформе», на старой газете. А еще лучше — на тротуаре!

И они втроем вышли наружу — разгневанная бабушка, счастливый дядя и грязный свипер, коварные умыслы которого ожидало скорое изобличение. Ицхак на всякий случай предупредил сестру, какое зрелище ей предстоит увидеть, а затем пустил в дело свои умные быстрые пальцы, слегка поиграл ножом и плоскогубцами, и послушный свипер широко распахнулся. И бабушкиному взгляду предстали бесчисленные вентиляторы, валики, ремни и передачи, а также грязь и пыль, а среди всего этого — уродливый, отвратительный и раздувшийся, как труп дохлой жабы, матерчатый мешочек.

— Это здесь, внутри, — сказал Ицхак.

— Открой это, — сказала бабушка. — Я хочу глянуть.

— Я не думаю, что стоит, Тонечка, — сказал Ицхак. — Тут внутри вся грязь, которую он собрал. Этот мешочек нужно просто выбросить. Право, я не думаю, что тебе стоит разглядывать, что там внутри.

— Открой это!

Дядя пожал плечами, открыл мешочек и вывалил его отвратительное содержимое на расстеленную газету. Бабушка внимательно рассмотрела предъявленную ей кучку и даже поковырялась в ней кончиком пальца. Внутри обычной сероватой пыли обнаружились мертвые насекомые и несколько еще ползающих, искалеченных и потрясенных мушек. Еще там были человеческие волосы, а также маленькие крошки пищи — видимо, кто-то ел прямо в доме, несмотря на ее категорический запрет, — а пока она спрашивала себя, кто этот преступник, обнаружился также — о ужас! — кусочек обстриженного ногтя. Кто-то позволил себе принести ей в дом обрезки своих ногтей и даже бросить их ей на пол! Бабушка Тоня подняла кусочек. Уж она найдет виноватого, уж она порежет его на кусочки!

И тут случилось нечто ужасное. Пронесся внезапный порыв ветра, и прямо у нее на глазах маленькая серая кучка взлетела в воздух. Бабушка в отчаянии закричала. Теперь часть этой грязи, а то и вся она, снова влетит ей в дом!

Ицхак тоже понял масштаб катастрофы.

— Обычно такого не бывает, — пытался он успокоить сестру. — Этот мешочек просто выбрасывают в мусорное ведро, а ведро выносят прямо на мусорную кучу.

— Возможно, — печально сказала бабушка. — Вполне возможно, что обычно так не бывает. Но сейчас так случилось. И теперь мне нужно все это снова собрать, а заодно почистить и сам пылесос.

Она сняла с плеча свою верную тряпку, единственного члена семьи, на которого могла положиться в трудную минуту, и тяжело вздохнула:

— Нет, ты посмотри сам, Ицхак, ты только посмотри, как он выглядит! У него же внутри не только та грязь, что в мешке, — тут и в нем самом полным-полно грязи. Он весь ГРЯЗНЫЙ! Я не могу его так оставить. Смотри, сколько в нем пыли — вот здесь, и здесь, и вон там.

Действительно, во внутренностях несчастного свипера там и сям виднелись отдельные пылинки и несколько крошек грязи.

— Но такова его судьба, Тонечка, — улыбнулся Ицхак. — Трактора пачкаются от грязи и от машинного масла. Кисть пачкается от краски. Коса ржавеет от люцерны. Продавец рыбы пахнет рыбой, а пылесос пачкается от пыли.

— И теперь я должна его чистить, — повторила бабушка Тоня, и на тот раз дядя Ицхак услышал в ее голосе не только разочарование, но и подлинное отчаяние. Она еще раз посмотрела на злополучный пылесос и попросила немедля разобрать этот грязный прибор на самые мелкие части. И хотя выполнение этой просьбы заняло у дяди немало времени и потребовало применения целого набора отверток и большого комплекта ключей разного вида, оно доставило ему огромное профессиональное удовольствие.