— Нет, — ответил Гарри Джонс. — Не в обиде, Канино.

— Вот и отлично. Давай по этому поводу выпьем. Стакан есть? — Мурлыкающий голос сделался фальшивым, как ресницы у манекенщицы, и скользким, как арбузная косточка. Раздался стук выдвигаемого ящика. Что-то звякнуло по дереву. Скрипнул стул. Шаги.

— Отличный напиток. Пальчики оближешь, — сказал мурлыкающий голос.

Послышался булькающий звук.

— Ну-с, будем живы — не помрем, так, кажется, говорят?

— Твое здоровье, — еле слышно отозвался Гарри Джонс.

В следующий момент раздался громкий, истошный кашель, кого-то выворачивало наизнанку, а потом — глухой звук, как будто на пол упал стакан из толстого стекла. Я судорожно вцепился пальцами в отворот плаща.

— Что ж ты от одного стакана блюешь, дружище? — послышался вкрадчивый, мурлыкающий голос.

Гарри Джонс ничего не ответил. До меня донеслось тяжелое, прерывистое дыхание, а потом все смолкло. Скрипнул стул.

— Прощай, малыш, — промурлыкал мистер Канино.

Раздались шаги, щелкнул замок, полоска света под дверью исчезла, дверь хлопнула, и шаги — легкие, решительные — удалились.

Я взялся за ручку двери, рывком распахнул ее и стал всматриваться в темноту. Напротив, с улицы, слабо светилось окно, отсвечивала полированная крышка письменного стола. На стуле кто-то сидел. В комнате стоял тяжелый, терпкий, похожий на духи запах. Я подошел к выходящей в коридор двери и прислушался. Внизу звякнула дверца лифта.

Я нащупал выключатель и зажег пыльную стеклянную люстру, свисавшую с потолка на трех медных цепях. Из-за стола на меня не отрываясь смотрел Гарри Джонс. Глаза выпучены, посиневшее лицо, сведенные судорогой скулы. Маленькая темная головка была повернута набок, однако сам Джонс сидел совершенно прямо, откинувшись на спинку стула.

Откуда-то очень издалека до меня донесся приглушенный множеством стен звонок трамвая. На письменном столе стояла бутылка виски с отвинченной пробкой. Стакан Гарри Джонса поблескивал на зеленом бобрике стола. Второй стакан куда-то исчез.

Ткнувшись носом в горлышко бутылки, я несильно втянул в себя воздух и уловил запах горького миндаля. Перед смертью Гарри Джонса вырвало. Стало быть — цианистый калий.

Обойдя стул, на котором сидел труп, я снял подвешенную к оконной раме телефонную книгу, полистал ее, повесил обратно, дотянулся через голову хлюпика до телефона и позвонил в справочную:

— Вы не могли бы дать мне номер телефона квартиры в Банкер-Хилл? Адрес: Корт-стрит, 28, 301.

— Одну минутку, — недовольным голосом проговорила телефонистка. Казалось, запах горького миндаля преследует и ее. — Записываете? Вентворт, 2528.

Я поблагодарил и набрал номер 2528. Длинные гудки.

Затем, после третьего гудка, в трубку ворвались громкие звуки радио, и грубый мужской голос, приглушив радиоприемник, рявкнул:

— Слушаю!

— Можно Агнес?

— Агнес? Здесь таких нет, приятель. Какой ты набираешь номер?

— Вентворт, 2528.

— Номер правильный, а вот с Агнес у тебя промашка вышла. Обидно, правда? — И мужчина загоготал.

Я положил трубку, опять открыл телефонную книгу и позвонил управляющему казенного дома «Вентворт-апартментс». Мистер Канино, вероятно, уже несется под дождем в Банкер-Хилл привести в исполнение еще один смертный приговор.

— Управляющий «Вентворт-апартментс» мистер Скифф слушает.

— Говорит Уоллес из уголовной полиции. В вашем доме проживает девушка по имени Агнес Лозелл?

— Кто говорит, простите?

Я повторил.

— Если вы назовете мне ваш номер телефона, то я…

— Перестань ломать комедию! — перебил я его. — У меня нет времени. Так проживает или нет?

— Нет, не проживает. — Голос кислый, как прошлогоднее молоко.

— Живет у тебя в ночлежке высокая зеленоглазая блондинка? Говори!

— Послушайте, это никакая не ночлежка…

— Спорить со мной будешь! — грубо, на полицейский манер, оборвал я его. — К тебе что, полиция нравов давно не наведывалась? Могу устроить. Что такое доходный дом в Банкер-Хилл, да еще с телефонами в каждой квартире, можешь мне не рассказывать.

— Ладно, не сердись. Я же не отказываюсь помочь. Есть у нас несколько блондинок. А где их нет? Насчет зеленых глазок, правда, не поручусь. Твоя блондиночка тут одна живет или с кем-то?

— Одна либо с сожителем: коротышка, пять футов три дюйма, не больше, тощий, весит всего фунтов сто десять, глаза темные, живые, носит двубортный темно-серый костюм, твидовое пальто, серую шляпу. По моим сведениям, она занимает квартиру 301, я туда звонил, но без толку — какой-то тип мне голову морочит.

— Нет, нет, в 301-й ее точно нет — там два торговца машинами живут.

— Спасибо, я тогда попозже заеду.

— Давай, только шума не устраивай, ладно? Если что — прямо ко мне.

— Благодарю, мистер Скифф.

Я вытер вспотевший лоб, пересек комнату и, уткнувшись лицом в стену, стал поглаживать ее рукой. Потом медленно повернулся и взглянул на окоченевшее лицо малыша Гарри Джонса. Сидит себе и гримасничает.

«Значит, ты все-таки обманул его, Гарри, — вслух проговорил я каким-то чужим голосом. — Ты солгал ему и выпил цианистый калий, поступив как настоящий джентльмен. Настоящий маленький джентльмен. Ты умер, как отравленная крыса, Гарри, но повел себя по-человечески».

Пришлось его обыскать. Не хотелось, но пришлось. В карманах убитого адреса Агнес, как я и предполагал, не было. И все-таки я должен был в этом удостовериться, ведь мистер Канино мог вернуться. Такие, как Забияка, не суеверны: если надо, возвратится на место преступления без малейших колебаний.

Я включил свет и только взялся за ручку двери, как грянул телефонный звонок. Я застыл было на месте с отвисшей челюстью, но через мгновение снова закрыл дверь, зажег свет и снял трубку:

— Да?

— Можно Гарри? — Женский голос. Ее голос.

— Он вышел, Агнес.

— Кто говорит? — с расстановкой спросила она после длинной паузы.

— Марло. Тот самый, который уже давно сидит у тебя в печенках.

— Где он?! — Перешла на крик.

— Я приехал сюда, чтобы заплатить ему двести долларов за кое-какие сведения. Деньги у меня с собой. А ты где?

— А он тебе разве не сказал?

— Нет.

— Спроси лучше у него. Где он?

— Я не могу у него спросить. Ты знаешь человека по имени Канино?

Молчание. Вероятно, блондинка задохнулась от ужаса.

— Тебе нужны две сотни или нет?