— Который час? — спросил я.

Слегка повернув голову, она поглядела на запястье, освещенное тусклым желтым светом лампы.

— Семнадцать минут одиннадцатого. У вас что, свидание?

— Как видите. Скажите, я нахожусь в доме возле гаража Арта Хака?

— Да.

— А чем занимаются мальчики? Могилу копают?

— Куда-то уехали.

— Не хотите же вы сказать, что они оставили вас без присмотра?

Ее голова опять медленно повернулась, а на губах заиграла улыбка.

— Говорю же, вы не опасны.

— А я думал, они вас стерегут.

Мои слова не только ее не смутили, но даже позабавили.

— Почему вы решили?

— Я знаю, кто вы.

Ее ярко-синие глаза сверкнули так, как не сверкает клинок на солнце. Уголки рта опустились, но голос не изменился.

— В таком случае, боюсь, вам придется худо. Ненавижу, когда убивают.

— И это говорите вы, жена Эдди Марса? Стыдитесь.

Это ей не понравилось. Она бросила на меня недовольный взгляд. Я улыбнулся:

— Раз вы не можете расстегнуть элегантные браслеты у меня на запястьях — а лучше и не пытаться, — дайте мне хотя бы сделать глоток из вашего стакана. Вы же все равно не пьете.

Блондинка встала и поднесла мне стакан. С треском лопались, словно благие порывы, пузырьки. Нагнулась. Дыхание нежное, как глаза олененка. Я сделал глоток, и она, выпрямившись, оторвала стакан от моих губ, наблюдая, как у меня по подбородку потекла тонкая струйка.

А потом снова нагнулась. Кровь опять побежала по моим жилам, как бегает по дому, внимательно осматривая его, новый жилец.

— На лице у вас живого места нет, — сказала она.

— Довольствуйтесь тем, что есть. Скоро ведь и этого не будет.

Вдруг блондинка повела головой и прислушалась. На мгновение лицо ее побледнело. Но это дождь барабанил по стенам. Она опять пересекла комнату и, остановившись возле дивана, боком ко мне, тихо сказала, глядя в пол:

— Зачем вы сюда приехали? Вам что, больше всех надо? Эдди ведь не причинил вам никакого вреда. Вы же сами прекрасно знаете, что, если бы я здесь не пряталась, полиция бы решила, что Рыжего Ригана убил Эдди.

— Тем более что так оно и было, — сказал я.

Она даже не шелохнулась. Дышит часто, хрипло. Я осмотрел глазами комнату. Две двери, обе на одной стене, одна из них приоткрыта. На полу ковер в красно-бурых квадратах, на окнах синие занавески, на обоях ярко-зеленые сосны. Такие комнаты рекламируются обычно на автобусных остановках. Дешево и сердито.

— Эдди тут ни при чем, — тихо сказала она. — Я не видела Рыжего уже несколько месяцев. Эдди не такой человек.

— Но вы же ушли от мужа. Жили отдельно. Вашим соседям показывали фотографию Ригана, и они его опознали.

— Это ложь, — холодно сказала она.

Я попробовал вспомнить, откуда я это знаю. От капитана Грегори? Не вспомнил. Голова работала плохо.

— И потом, это не ваше дело, — добавила она.

— Нет, мое. Вся история, от начала до конца, — мое дело. Я его расследую.

— Эдди не такой человек.

— Вы просто питаете слабость к содержателям игорных притонов.

— Что значит «питаю слабость»? Раз есть азартные игроки, значит, должны быть и игорные притоны.

— Не обманывайте себя. Нельзя один раз нарушить закон, а потом жить честно — так не бывает. Вы считаете, что Эдди — всего-навсего содержатель игорного клуба, а я думаю, что он вдобавок сутенер, шантажист, перекупщик краденого, головорез и взяточник, на которого работают профессиональные убийцы и подкупленные полицейские. Такие, как Эдди, не гнушаются ничем, ради наживы они способны на все. И не рассказывайте мне про благородных рэкетиров — я в эти сказки не верю.

— Он не убийца. — Блондинка нахмурилась.

— Верно, сам он не убивает, для этого у него есть Канино. Не далее как сегодня вечером Канино убил совершенно безобидного человека, который пытался кого-то выручить из беды. Я при этом убийстве присутствовал.

Она устало засмеялась.

— Ладно, — прорычал я. — Не хотите, не верьте. Если Эдди такой благородный, то я хотел бы поговорить с ним с глазу на глаз, без Канино. А то ведь, сами знаете, одно неосторожное слово с моей стороны — и Забияка выбьет мне все зубы, да еще, чего доброго, в пах ногой заедет.

Она откинула назад голову и застыла, задумавшись, вероятно, о чем-то своем.

— А я думал, блондинки нынче не в моде, — заметил я, просто так, чтобы что-то сказать. Все время вслушиваться в тишину было непереносимо.

— Что вы, это у меня парик. Я его ношу, пока свои волосы не отрастут. — Блондинка подняла руку и сняла парик. Пострижена она была совсем коротко, под мальчика. Продемонстрировав мне свою прическу, она надела парик снова.

— Кто это вас так?

Она удивилась:

— Как кто? Сама. Пошла в парикмахерскую и постриглась. А почему вы спрашиваете?

— Не догадываетесь?

— Да, я постриглась, чтобы Эдди знал, что я готова скрываться. Что меня не нужно сторожить. Я бы никогда его не подвела. Я люблю его.

— Господи! — простонал я. — Любите одного, а уединяетесь с другим.

Она подняла руку и, растопырив ладонь, уставилась на нее. А потом быстро вышла из комнаты и вскоре вернулась с кухонным ножом. Нагнулась над диваном и стала разрезать веревки.

— Ключ от наручников у Канино, — сказала она. — Тут я бессильна.

Тяжело дыша, она отошла в сторону. Все узлы были разрезаны.

— А вы — молодец, — похвалила она. — Острите — даже на краю могилы.

— Значит, Эдди Марс Ригана не убивал. Я так и думал.

Она порывисто повернулась ко мне спиной, села в кресло под лампой и закрыла лицо руками. А я спустил ноги на пол, встал и сделал пару шагов, разминая затекшие члены. Левая щека дергалась — был поврежден лицевой нерв. Прошелся. Ходить, значит, я еще в состоянии. Надо будет — и побегу.

— Насколько я понимаю, вы предпочитаете, чтобы я ушел? — сказал я.

Она кивнула, не подымая головы.

— Советую вам пойти со мной. Если в живых хотите остаться.

— Не тратьте зря времени. Он может вернуться в любую минуту.

— Закурите мне сигарету.

Я стоял рядом с ней, касаясь ее коленей. Внезапно она вскочила. Теперь наши лица находились на расстоянии всего нескольких дюймов.

— Привет, Серебряный Паричок, — еле слышно произнес я.

Она отступила назад, зашла за кресло и схватила со стола пачку сигарет. Выдернула из пачки сигарету и резким движением буквально воткнула ее мне в рот. Руки ее дрожали. Щелкнула миниатюрной зажигалкой в кожаном зеленом чехле и поднесла к сигарете фитиль. Я затянулся, заглядывая в ее ярко-синие, цвета горного озера, глаза. А потом, не успела она отойти, выпалил: