А что бы она? Бросила бы сразу Димку? Конечно бы бросила! Пусть бы Майка его подбирала да облизывала, а ей такое замужнее удовольствие по большому счету без надобности! Майка вон о таком удовольствии всю жизнь мечтает, ей и Английская набережная без него не в радость. Потому она Димку и не получит никогда… Это греет, конечно, но… как-то несильно греет. Как-то наигралась она уже этой грелкой. Надоела. Вот поменяться бы, а? Ей, Дине, Английскую набережную, а Майке – Димку…

Хохотнув от этой шальной мысли, Дина уселась за кухонный стол, бросила взгляд на часы.

Так. Одиннадцать уже. Пора бы и дома быть блудному мужу. И охота им с Майкой в такую погоду по свиданиям шастать? На улице дождь октябрьский, холодный. Еще недели две – и снег пойдет. А им все по фигу. Что поделаешь, любовь… А для любовников и шалаш в чистом поле – дом родной… Конечно, Димке эта шалашная романтика вряд ли нравится, его просто мужицкий инстинкт ведет, а вот Майке… Интересно, она б согласилась свою Английскую набережную на Димку променять? А что? Между прочим, не так уж это безумно и звучит… Можно сказать, даже справедливо звучит…

Подскочив со стула, она подошла к окну, стала вглядываться в сырую темень, чувствуя, как укладывается в голове эта шальная мысль, как начинает обрастать доводами, плюсами и даже доказательствами своей правильности. Как раскладываются эти доводы, плюсы и правильности по полочкам, как образуется из них единственно важное жизненное решение. Хоть и безумное на первый взгляд. Но ведь, наверное, все жизненно важные решения на первый взгляд представляются несколько безумными? Если только взять и представить себе, как оно все будет… Сценарий прописать…

Вот приходит она, допустим, к Майке. Обрушивает ей на голову всю информацию. Нет, не о квартире, конечно, а о том, что будто бы прознала она о Димкиной с ней прелюбодейской связи. Майка – она что? Она ж в испуганные слезные извинения сразу кинется! А если сюда еще чуточку будто бы своих страданий подбавить, будто бы ее, бедную обманутую Дину, эта мужнина измена прямо в нежное сердце ранила… Да еще с кем – с подругой ее… Майка ж совсем расквасится! И вот тут-то ей надо эту мысль и подкинуть осторожненько – насчет Английской набережной… Вроде того – я к тебе Димку без звука отпущу, а ты мне – дарственную… А чтоб ей опомниться не дать, надо тут же пообещать Димку из дома выставить! С чемоданами! Куда он пойдет-то? К Майке и пойдет…

Вот так, в общем и целом. Такой вот сценарий. Тут, главное, не переборщить с эмоциями. Сыграть правильно на Майкиных страданиях. Чтоб у нее и мысли не возникло, что Димкина любовь такого обмена вовсе не стоит. И с «кином» по сценарию затягивать тоже нельзя – вот уедет эта пройдоха Майкина адвокатка в Питер, продаст квартиру… Надо как-то измудриться вообще ее от этого дела отодвинуть! По идее надо бы самой с Майкой в Питер махнуть… Но это уже, как говорится, нюансы. Это потом все придумается. По ходу «кина». Главное – Майку в это кино на главную роль определить…

Закрыв глаза, она тут же представила, что стоит у окна с видом на набережную, что за спиной у нее – кухонная картинка красоты неописуемой, выдержанная в строгом и одновременно уютном стиле. Именно такую кухонную красоту она видела сегодня по телевизору – сериал какой-то шел из жизни богатых. Там женщина средних лет, очень ухоженная, вот так же стояла у окна, вглядывалась в даль, курила нервно. Ну вот чего им так нервничать, этим богатым, если они в таких условиях живут? Сами не понимают, чего психуют… Нет, уж она-то нервничать не будет, конечно. Она будет жить с удовольствием… Хотя на что она будет жить, если даже и снимет свое кино? То есть обменяет Димку на Майкину квартиру? Жить-то все равно не на что… Придется эту квартиру продать да здесь, в родном городе, как-то устраиваться… Ну и отчего ж не устроиться, с деньгами-то?

Словно испугавшись смутных мыслей, так резво и легко загулявших в будущем, она торопливо открыла глаза, поморгала, заставила себя вернуться на исходную точку, в бедное кухонное настоящее. Стоп. Не стоит бежать впереди паровоза. Поспешишь, как говорится, людей насмешишь. Лучше обдумать все в деталях, а помечтать – это всегда успеется.

Так. К Майке, например, завтра же вечером с этим разговором следует завалиться. Надавить на нее как следует, к стене прижать… А потом уже и с Димкой можно разобраться. Хотя чего с ним разбираться-то? Выставить чемоданы на лестничную площадку, и дело с концом… Можно даже прямо сейчас их собрать, покидать туда портки да рубашки. Чтоб готово уже все было. Завтра она придет от Майки, и не надо будет эту процедуру при Димке производить… Прямо руки чешутся, как охота их собрать, чемоданы эти!

Тихонько отворив дверь в комнату, она просунула в щель голову, прислушалась. Тишина. Танька спала в своем закутке за шкафом, разметав по подушке темные волосы. Ксенька, перевернувшись во сне на живот, тоже посапывала в коляске, изредка дергая беззубым ртом соску-пустышку. Подойдя, она перевернула девочку на спинку, чуть потрясла коляску, потом постояла несколько минут, задумавшись. Знала бы Димкина дочка, какой у мамки план в голове созрел… Прости, Ксенька. Прости, Танька. И впрямь лишаю я вас отца. Но что делать – для вашего же блага я этот сценарий придумала…

Вытащив из шкафа два старых чемодана, она принялась складывать в их раззявленные пасти мужнину одежонку – не бог весть какой гардеробчик, конечно. Вон всего в два чемодана и вместился. Даже перед Майкой неловко за такое приданое будет… Правда, дубленка Димкина в чемоданы уже не вошла. Ну ничего, потом заберет. Или не заберет… Ее все равно, если по справедливости, давно выкинуть пора – вся залоснилась от старости. Да и остальная одежда не лучше. На что ее покупать, новую-то…

Так. Все. Теперь прячем чемоданы обратно в шкаф. Пусть ждут своего часа. И еще – лечь надо. Пусть Димка думает, что она спит безмятежно. Придет, она и не спросит его ни о чем… Чего спрашивать-то? Кино «про Димку» закончилось, наигралась она и в ревность, и в Димкину злобную на нее досаду… Хотя, может, и следует легкую артподготовку произвести…

Услышав осторожное металлическое шуршание ключа в замочной скважине, она сбросила с себя халат, нырнула в ночную шелковую сорочку, забилась в угол тахты, отвернувшись лицом к стене. Потом с замиранием сердца стала прислушиваться к Димкиным шорохам-пере-движениям – вот скрипнула половица в прихожей, вот чмокнула дверца открывшегося холодильника, а вот и крышка о кастрюлю тихо звякнула. Неужели еще и суп есть будет? Нет, похоже… Там кусок сыра оставался на завтрак, бутерброд, наверное, себе сделал. Сейчас прожует и спать придет. Ага, крадется уже… Ишь, как тихо! Прям не мужик, а таежный охотник! Дерсу Узала! Зверобой! Добытчик, мать твою!

– М-м-м… – повернулась она к нему сонно, даже зевнула для пущей убедительности. – Явился уже… Где был-то?

– Машину Валерке помогал делать. Скоро ж зима, перебортоваться надо…

– Ну да. Своей не имеешь, так под чужой нужно полежать.

– Дин, не начинай, а? Спи лучше.

– А я что? Я и сплю. А Майка, она что, тоже машину с тобой перебортовывала? – не меняя сон но-равнодушного тона, переспросила она, наблюдая, как напряглась от ее вопроса Димкина спина.