выпуская из рук. И дома ловил каждое её слово и движение, несмотря на безответность и невнимание с её стороны…

– Люда, ты не смотришь на Алёшкина, отводишь взгляд, стараешься не разговаривать с ним. Что-то случилось? Он очень переживает за тебя, это же видно невооружённым глазом. – Лера задала вертевшийся на языке вопрос, еле успев закрыть за морским доктором дверь.

И та залилась слезами… Ниагаре делать нечего. Лерка каким-то чутьём поняла, что дорогой подруженьке нужно выплакаться. Села рядом со стаканом воды.

– Я встречалась с Максимом. Не просто встречалась, а провела с ним ночь. Целую ночь. Я – дура, набитая похотью и глупостью. Не смогла устоять, потеряла голову, как только увидела голубые бесовские глаза! Если бы я знала, что он будет там, я бы хоть как-то подготовила своё сердце и предупредила душу. А так… Случилось, что случилось. И теперь я на дне, на страшном илистом и глубоком дне. – Слёзы как-то сами собой высохли, как будто заменённые ещё большим проявлением чувств, в виде самобичевания.

– И что? Ты любишь его, имеешь полное право…

– Лера, не начинай. Кто, как не ты, понимаешь, о чём я? Зачем лишние слова? Успокаивать меня не надо, я опять ощущаю себя паршивкой и изменницей. Я сотворила нечто, Лерочка! Узнав, что у Володи появилась эта Ольга, я даже самой себе не призналась, что ревную. Мне показалось, что мои чувства к нему стали возрождаться. И он, как назло, крутился вокруг, возился с детьми, очень ощутимо помогал. Ну, ты знаешь. И буквально перед отъездом, тебя уже не было, я попала в его руки, сильно подвернув в боулинге ногу. Римма забрала детей, а он потащил меня домой. И остался, всю ночь мотая и перематывая. Боль утихла, я заснула, а Володя подвалился ко мне со спины. Лера, я в тот момент всё вспомнила: и как мне было надёжно рядом с ним, и какой он преданный и верный, настоящий, и какие ночи он мне устраивал, какие слова говорил. И я сама, понимаешь, сама затянула его в водоворот любви и блаженства. Как мне было хорошо, Лерка! Ну что ещё нужно этой дуре, твоей неразумной подружке? Оказалось, что ей всё ещё нужен Стрельцов, давно променявший её и своего сына на научные амбиции, живущий в другой стране с другой женщиной и воспитывающий чужую дочку. Моё место в дурдоме, что и сделал Алёшкин, положив меня в психушку. Как жить дальше? – Это прозвучало как «с этим нельзя жить дальше…»

– Знаешь что, хватит разборок с самой собой. Ты же не железная, подумай о детях. Где они, кстати? – Лерке нужно было увести этот негативный и чересчур эмоциональный разговор в другую сторону, она не знала, что сказать, как успокоить Людмилу.

– У мамы, она ещё не знает, что я приехала. А про психоз, и подавно. – Она взяла стакан с водой и вылила его себе на голову. – Это вместо пепла…

– Понятно, история не закончена. Промыла немного мозги? Тогда продолжай.

– Я проснулась под утро, меня, как кто-то толкнул. Этого гада не было рядом, а из-за двери доносились нежные и ласковые слова по-русски и по-английски. Он успокаивал свою дочечку, которая, точно, не его, чтобы она не плакала, папа скоро приедет и купит ей весь мир… Ле-ра… Я прозрела в одну секунду. Этот человек не сказал ни одного слова, ни ласкового, ни грубого своему сыну, а этой девчонке… Ты даже в страшном сне не сможешь представить, что я почувствовала в эту минуту. А потом он вошёл и, поняв, что я всё слышала, бросился передо мной на колени и стал целовать с ног до головы, клясться в любви и сетовать на непреодолимые обстоятельства. Он говорил о контракте, о котором и мечтать не мог, о невозможности на тот момент что-либо изменить в личной жизни, что о разводе не могло быть и речи. В общем, нёс чушь и небылицы. Честное слово, если бы этот американец просто сказал, что разлюбил меня, было бы гораздо легче и честнее. А так получалось, что он любит только меня, и что следит за своим сыном, показывал фотографии, уж не знаю откуда. Этот чокнутый профессор открыл ему счёт, присылал деньги, которые до нас что-то ни разу не дошли. Ну и так далее, нет смысла передавать эту галиматью. Ну и вишенка на торте. Максим Стрельцов, осознав, какая создалась ситуация, в один прекрасный момент понял, что он натворил. Наверное, в промежутке между колоссальными открытиями века, когда он телепортировался из какого-нибудь космедуза в человека обыкновенного. И решил, что я не прощу его никогда, что гораздо проще не лезть в мою жизнь, оставить всё, как есть. Главное, его изыскания. Он почти всё время живёт на полигоне, Лариска прекрасно устроилась в шикарном доме, денег там, видимо, немеряно, дети по нянькам, мамаша прожигает жизнь в обществе себе подобных и т.д. и т.п. Пока Стрельцов всё это пытался донести до меня в надежде на понимание, я его уже не слушала. Оделась, причесалась, почему-то накрасила губы, явно нервнопаралитическое уже стало накрывать меня, и ушла. Он бежал за мной, просил выслушать до конца, но получил по носу дверью моей комнаты. У меня не было ни одной мысли, соображение упало до нуля, извилины выпрямились. Из Люды Градовой вытекала жизненная сила, по капле, но беспрерывно. Всё-таки, надежда умирает последней, теперь для меня это не только слова.

– Вот и выброси его из своей жизни раз и навсегда. Ещё неизвестно, кому больше повезло. Лично я уверена – тебе. Представь себе, во что превратилась бы твоя жизнь рядом с этим гением? Ведь тебе нужен был только он, а не его деньги, виллы, развлечения и показные фотосессии. Стрельцова всё устраивает, ему не нужны лишние помехи слева и справа. И его жена поняла это, как никто другой. И бог с ними. У тебя есть чудесный доктор Айболит. Ну, правда, Люд!

– Да какой доктор! Я не могу смотреть ему в глаза, как ты не понимаешь? Он вычислит меня в одну секунду и тогда всё, конец Людочке Градовой.

– Туда ей и дорога. Зато возродится Люся Алёшкина. Ура! И никто, слышишь, никто не узнает о твоей встрече с Максом наедине. Никто!

– Профессор знает, он меня и отправил назад домой. Видно, что-то понял.

– Насколько я могу судить, там даже муха не пролетит. Ты можешь говорить что угодно, но Володя тебе нужен. Ведь так? Бери себя в руки, сильная моя женщина, выметай из