– Он мертв, успокойся… – как можно мягче произнес Трофим.

– Как мертв? – растерянно посмотрела на него Антонина. – Совсем?

– Совсем… Подойди ко мне.

– Нет, – пискнула Тоня, не веря, что все это происходит с ней, да еще в один день. – Я проверю?

– Не подходи, – буркнул Трофим и подошел к телу. – Черт, совсем холодный уже. Останься, я за Максимом Юрьевичем! Он наверняка еще со своей следственной группой в музее, мы снова обеспечим их работой… Да что же это такое? – выдохнул Трофим и вылетел из номера.

– Ну уж нет! Я тут не останусь! – И Антонина рванула за ним следом.

От рыданий Валентины Петровны просто кровь в жилах стыла. На Максима Юрьевича было страшно смотреть. Казалось, что он даже в размерах уменьшился и старался ни с кем не встречаться взглядами. Кто-то словно издевался над ним, сея труп на трупе. Ему постоянно звонили сверху и требовали объяснений. А он объяснить ничего не мог. Максим Юрьевич с ужасом смотрел на Антонину, словно на вестницу смерти. И казалось, спрашивал ее: зачем ты приехала сюда? Зачем? Чтобы я никогда не получил повышение? Или для того, чтобы, наоборот, меня уволили из органов?

– Максим Юрьевич, следов борьбы нет, – тихо произнес молодой мужчина с унылым лицом. – Знаете, у него из галстука вырвали антикварную булавку с изумрудом и воткнули в шею, попали в артерию, вот и все. Это объясняет обилие крови вокруг. Умер он не сразу, ему просто не оказали помощь, истек кровью в течение пятнадцати минут.

– А почему он не выполз в коридор? Не позвал на помощь? – спросил следователь.

– Кто его знает? Может, убийца не выпускал. А может…

– Что?

– Запах от трупа характерный. Он мог быть очень пьяным и просто сам не смог встать. Такое тоже возможно. А сколько промилле у него в крови было, покажет анализ. А может, он уже заснул пьяный и убийца воспользовался моментом, так старик умер в этом случае, даже не проснувшись.

– Я понял тебя, спасибо, – кивнул Максим Юрьевич, растерянно глядя на Трофима. – Я должен знать, где каждый из вас был сегодня поминутно.

– Из нас? – даже переспросил Трофим.

– Из вас! Представьте себе! Между всеми этими преступлениями и вами явно какая-то связь! Или вы поспорите? Второй труп в этом отеле.

– Я не собираюсь ни с кем спорить. Мы с Тоней были вместе в Эрмитаже, затем я ее проводил до художественного музея, а сам поехал на этот чертов коллайдер, будь он неладен! Не умеешь строить – не строй! Так нет! Надо как в Швейцарии, только если что-то летит, почему-то рядом нет людей, кто бы смог все исправить.

– А я все время была с Валентиной Петровной. Почему вы к нам пристали? Нас хотели убить. Мы жертвы!

– Да вокруг вас сплошные трупы! – ответил ей Максим Юрьевич, с большим сомнением глядя на Тоню.

– Вы так говорите, словно расстроились, что мы еще живы, – заступился за нее Трофим. – И я чувствую, что вы сами ничего не знаете, у вас ни одной версии нет, а следовательно, и нам никто не поможет, кроме нас самих.

– Вот только сами ничего не предпринимайте! – отмахнулся он.

– Мы задержаны? – уточнил Трофим.

– Не говорите глупостей! – ответил Максим Юрьевич.

Тело Геннадия Альфредовича положили в пластиковый пакет и унесли под рыдания Валентины Петровны.

– У него есть родственники? – осторожно спросил у нее следователь.

– Насколько мне известно, есть бывшая жена и взрослый сын, с которыми он не общался уже лет двадцать пять. Сын другого мужчину зовет отцом. А так, если честно, я с ним много лет была в близких отношениях, – вытирая слезы, ответила Валентина Петровна.

«Почему-то я так и думала, они даже внешне похожи», – подумала Антонина.

– Вы? – повернулся к Валентине Петровне подполковник Соловей.

– А что? Это вы меня сейчас видите старой и никому не нужной. Мы с Геной были знакомы еще с Института культуры, и я была влюблена в него. А он со мной просто дружил. Понимаете трагизм ситуации? Когда мужчина, которого ты любишь, предлагает дружбу? А целует других девушек? – спросила заплаканная женщина.

– Я бы не смогла быть рядом, лучше уж не видеть, – вмешалась в разговор Антонина.

– Я тоже так думала и прервала с Геночкой общение, пока не поняла, что для меня это смерти подобно. То есть лучше видеть с другими девушками, лишь бы видеть! Это невозможно понять, это можно только почувствовать. И я почувствовала все и сполна, будьте уверены. Это невозможно! Я была в курсе всех его влюбленностей, всех романов, всех чувств. Я была на его свадьбе, я потом подставляла свою «жилетку», когда он плакался о разводе. Да! Я подумала, что наконец у меня появляется шанс. Но каждый раз Геннадий Альфредович влюблялся снова и снова, и снова это была не я, и я снова слушала и слушала все это… – Голос Валентины Петровны сорвался.

– И как же вы это терпели? – ужаснулась Тоня.

– Вот так вот, вот так вот. Нет! Один раз я даже призналась ему в любви. А он только посмеялся надо мной. Потрепал меня по щеке и сказал, чтобы я так больше не шутила, потому что я его самый лучший и преданный друг. Слез я тогда пролила немало, но больше к этому разговору не возвращалась. Стыдно было, да и гордая была. А уже в зрелом возрасте как-то оказались мы вместе. Геннадий Альфредович находился в подавленном состоянии после очередной неудачи в личной жизни и…

– И вы его утешили? – помог ей Максим Юрьевич.

– Так получилось. Но, похоже, эта близость ничего не изменила в его отношении ко мне. Мне нравилось быть с ним, хотя иногда казалось, что Геннадий это делает из жалости, зная, что другой личной жизни у меня нет. Но и отказаться от встреч я не могла, это было выше моих сил. Вот и довольствовалась крохами, зато рядом с любимым человеком, – чуть-чуть успокоилась Валентина Петровна. – И вот сейчас любовь всей моей жизни ушла. Для меня это ужасная потеря, просто ужасная. Я не знаю, кто и зачем это мог сделать.

– Думаю, что Геннадий Альфредович мог пострадать и случайно, – рассуждал Максим Юрьевич. – Например, из-за того, что зашел в номер к человеку, к которому в данный момент не надо было заходить. Похоже на фильм ужасов, но, видимо, все так и было.

– А зачем он пошел ко мне? – с горечью воскликнула Антонина. – Валентина Петровна, вы говорили, что перед уходом он сказал: я должен вернуть свое. Но что? У меня ничего его не было.

– Он бабник по жизни был, – вздохнула Валентина Петровна. – Ты сказала, что живешь в этом отеле, вот он и мог пойти к тебе, ну, так сказать, для флирта…

У Тони глаза полезли на лоб.

– Да он мне в отцы годится! То есть я не это хотела сказать. Я…

– Я все понимаю, что ты хотела сказать, – прервала ее Валентина Петровна, – но Геннадий был такой. Его не остановило бы, даже если бы ты годилась ему в правнучки. Увидел красивую, молодую женщину, ну и… Вот и мог прийти с каким-нибудь недвусмысленным предложением.