– Ты обвиняешь меня в убийстве? Да у тебя самого рыльце в пушку! – даже не пытаясь вернуть самообладание, выпалила я, и у Марка от изумления вытянулось лицо.

– Что?

– Сколько лет вы встречались с Софьей? С института? Ты планировал на ней жениться, а она убежала к брату? Каждый день ты видел их вместе! Фотографии в журналах, интервью по телевизору, разговоры дома. Ты порвал отношения с родными, но мысль, что она с ним, тебя сводила с ума. Так ведь, Марк? Ты ненавидел Алексея настолько, что желал ему смерти? Ты убил его ради мести? А потом возникла я, заявила, что знаю о гибели твоего брата…

С каждым новым обвинением он бледнел все сильнее. На скулах ходили желваки, светлые глаза потемнели настолько, что казались почти черными.

– Зоя, пожалуйста, хватит, – мягко попытался осадить он, но меня несло.

– Сколько раз ты уже пытался избавиться от меня? Два или три?

– Зоя, остановись.

Точно исполняя приказ, у меня вдруг отнялся язык. Я резко захлопнула рот и больше не могла выдавить ни звука. На глазах закипали злые слезы. Гнев выплеснулся и улегся, оставив после себя неприятную дрожь.

– Нам надо успокоиться, – он растер лицо руками. – Обвиняя друг друга, мы ни к чему не придем. Во всем, что делал Леша при жизни и даже после смерти, слишком много странностей. Мы должны сесть и все обсудить с холодной головой.

– Знаешь, Марк, – процедила я, – ты мне не веришь, я тебе не верю. Нам нечего обсуждать, и прямо сейчас я уезжаю домой.

В себя я пришла, лишь когда обнаружила, что с дорожной сумкой на плече шагаю по морозу в направлении железнодорожной станции. Протаев не пытался меня вернуть. Он правильно поступил. Наше доверие иссякло.

* * *

Работа над портретами ангела с чистым, не запятнанным бесами ликом помогала ему держаться на поверхности сумасшествия. Прекрасная незнакомка с темными волосами приходила к нему во снах, до боли напоминавших реальность.

Увы, она появлялась редко, оставляла его на долгие ночи тонуть в сумбурных, навеянных алкоголем грезах. Он ждал каждого нового свидания, а потом рисовал удивительную женщину, боясь забыть мелкие штрихи их коротких встреч…

Однажды он заметил, что от раза к разу лицо незнакомки меняется. В нем появлялись признаки страха и страдания. Казалось, сны высасывали из ангела радость, заражая его безумием.

А потом прекрасный ангел стал пресловутым гонцом со страшной вестью. Во сне незнакомка привела его на кладбище. Он побывал на собственных похоронах, а когда очнулся, обнаружил, что время сломалось и пошло вспять. Часы стали ненавистны ему, ведь где бы он ни появлялся, их стрелки начинали бежать в неправильную сторону. Казалось, что Всевышний запустил обратный отсчет на его жизненном таймере.

Сон повторялся и повторялся, из ночи в ночь его хоронили, как будто заело диск в видеоустройстве. Чувствуя приближение финала, тени обнаглели. Монстры перестали прятаться в людях и обступили его со всех сторон. Они называли его покойником, принюхивались, трогали, заставляли измученное сердце спотыкаться и замирать.

Нет ничего хуже, чем цепенеть в ожидании последнего вздоха. Прежде он не догадывался, что безумный человек может еще более свихнуться. Он не знал, когда наступит финал, и его охватывала ярость.

Все чаще в голову закрадывались мысли: надо уйти самому. Красиво, с помпой, как и полагается гению. Он даже придумал несколько предсмертных записок…

Все изменилось. Его прекрасный, темноволосый ангел с точеным лицом оказался не плодом больной фантазии, а живой женщиной из плоти и крови. Случайно столкнувшись с ней, он повел себя как безумец. Испуганная фея исчезла, растворилась в огромном городе, похожем на бездушную галактику. Ему снова отчаянно хотелось жить, чтобы найти ее и попросить спасти его – не во сне, а наяву.

* * *

В дверь позвонили. Звонок не умолкал ни на секунду. Казалось, нежданный гость забыл снять палец с кнопки. Торопливо открыв, я нашла на лестничной клетке Владислава с благолепной улыбкой на устах.

– Зоя, прошу прощения, но здесь кнопка запала.

– Владислав, прошу прощения, – в том же тоне ответила я вместо приветствия, – но вам же придется его и починить.

Пока визитер пытался устранить поломку, с сосредоточенным видом ковыряясь в звонке тонким кухонным ножом, на этаж приехал лифт. На лестничную клетку выбрался дядя Толик в потертой, видавшей виды дубленке. Увидев у моей квартиры подозрительного типа в идеально выглаженном сером костюме и с ярко-красным галстуком-бабочкой, сосед оживился.

– Мертвецам пришел позвонить? – с гостеприимной улыбкой громко спросил он у субтильной спины секретаря.

– А? – озадаченно оглянувшись с ножом в руке, уточнил Влад и поправил съехавшие на кончик носа очочки.

– Он что, иностранец? – пробормотал умиравший от любопытства сосед, обращаясь ко мне. – Зойка, ты теперь и тем мертвецам звонишь?

Тяжело вздохнув, я покачала головой. В ремонтных работах референт терпел полный крах, поэтому пришлось предложить:

– Владислав, давайте просто отключим звонок.

Когда закрывшаяся дверь отделила нас от чудаковатого жильца из квартиры напротив, я изрекла:

– Я абсолютно уверена, что вы не хотите знать, о чем он говорил.

– Да, вы правы, – согласился он и заявил: – Вы просто обязаны напоить меня кофе! Я впервые в жизни чинил дверной звонок.

Он прямо взмок от усилий. Даже всегда идеально подвязанная бабочка скособочилась на одну сторону.

– Представляю, как бы вы перепугались, если бы сломали кран в ванной, – пошутила я и успокоила очкарика: – Не переживайте, у меня есть телефон отличной службы «муж на час». Они прекрасно справляются с сорванными кранами.

Позже, прихлебывая на кухне кофе, Влад перешел к цели визита:

– Марк Федорович хотел, чтобы я передал вам это.

Секретарь положил на стол ключи с брелоком в виде символа инь-ян.

Некоторое время я таращилась на связку, пытаясь взять в толк, что означал подобный сюрприз. Теперь у мужчин считалось хорошим тоном присылать ключи от квартиры с курьером? Мне-то казалось, что мы с Протаевым навсегда закрыли тему романтических отношений. Как, впрочем, и любых других отношений.

– И часто вы подрабатываете курьером? – сухо спросила я, не собираясь даже притрагиваться к ключам.

– В отношении вас даже чаще, чем хотелось бы, – чистосердечно признался Влад, – но, видимо, такова судьба всех личных помощников.

– И, конечно же, вы не заберете ключи с собой?

– Я просто исполнитель, – секретарь развел руками, – не превращайте меня в козла отпущения. Не просите вернуть их Марку Федоровичу.

Едва Влад вышел за дверь, я набрала номер Протаева. Он заставил меня позвонить дважды. Перед мысленным взором рисовалась красноречивая картинка: сложив руки на груди, архитектор сидит за рабочим столом и следит за тем, как разрывается от вызовов его мобильный телефон.