– Но занявшись поисками мисс Таттон, мы не отвлечемся от расследования. Напротив, если найдем ее, это существенно поможет расследованию. Лорд Страйт замешан в чем-то преступном, сэр, и боится, что эта его деятельность получит огласку, поскольку смерть мисс Тулл привлекла пристальное внимание к его дому. А кто-то, видимо, готов пуститься во все тяжкие, лишь бы сохранить его тайну. Мисс Таттон в опасности, сэр. Дядя это знал и защищал ее, пока мог, но сам так и не сумел установить, кто ему противостоит. Это предстояло выяснить мисс Тулл, и она выяснила – ценой собственной жизни. Но помощь ее запоздала.

Каттер недовольно покачал головой.

– Это все домыслы, Блисс. Логика в них есть, отдаю тебе должное, но все равно это домыслы. Потому как нет ни малейшего доказательства в их пользу.

Гидеон перевернул книгу, что лежала у него на коленях. Он протер ее рукавом и торжественно протянул инспектору.

– Доказательства есть, сэр.

– Это еще что такое?

– «Книга общей молитвы», сэр. Я нашел ее у кровати мисс Тулл, она лежала рядом с Библией. Я изъял эту книгу в качестве вещественного доказательства, о чем сделал запись в протоколе. Надеюсь, я поступил правильно.

– Это зависит от того, Блисс, что ты в ней обнаружил.

Гидеон прочистил горло.

– Я отметил страницу, сэр, в «Последовании вечерней молитвы». Вы найдете на ней одну подчеркнутую строчку и рядом, на полях, примечание.

Инспектор положил мясистый палец на указанную страницу. Прочитал строчку несколько раз, храня суровое молчание, и в задумчивости отвел в сторону глаза.

– Та же фраза, – наконец произнес он. – Из той твоей молитвы.

– Да, из «Магнификата», сэр. А слова на полях, сэр… вы обратили на них внимание?

– «Для Г. Н. – Потому что я не могу писать».

– Для Герберта Нейи, сэр. Моего дядю зовут…

– Я знаю, как его зовут, балабол. И что это значит?

– Ну как же! Это подтверждает то, что он написал мне в своем письме: он боится, что его почту вскрывают. А если он опасался, что его письма просматривают, значит, он наверняка предупредил о том и своих союзников, о которых он упоминал. И это значит, сэр, что мисс Тулл, не имея возможности написать ему, решила передать свое последнее сообщение другим образом. Вы сами сказали, сэр, что человек, проникший в ее дом, скорее всего хотел проверить, что мисс Тулл прячет в своем жилище. Нам неизвестно, что еще он нашел, но, судя по всему, эту книгу он трогать не стал. Хотя бы за это мы должны быть благодарны.

– Выходит, Нейи знал ее, эту Эстер Тулл? Она была той самой белошвейкой, о которой он писал?

– Я в этом абсолютно уверен, сэр.

– Но откуда? Откуда он мог знать такую женщину, как она?

– Точно не могу сказать, хотя нетрудно предположить. Допустим, она заподозрила, что ее работодатель занимается преступной деятельностью; что в отношении молодых женщин совершаются преступления, к которым не по своей воле оказалась причастна и она тоже, пусть и в малой степени. Совершенно очевидно, что женщина она была набожная, могла сообщить о своих подозрениях какому-нибудь духовному лицу – например, священнику из ее прихода, – а тот, в свою очередь, направил ее к моему дяде. Лично мне дядя мало рассказывал о своей работе, но, похоже, другие были о ней хорошо осведомлены. Она намекнула на свои затруднения, но, будучи слишком напуганной, не открыла всего, что знала. А может, не только поэтому. Не исключено, что к тому времени она уже решила, как ей быть – как положить этому конец. В любом случае она дала понять, что найдет способ. И, судя по всему, нашла. Придумала, как поступить.

Каттер постучал пальцем по открытой странице и затем захлопнул книгу.

– Проклятье! – выругался он, швырнув томик Гидеону. – Вот гадство!

Гидеон сдвинулся на сиденье.

– Для судьи, если дело когда-нибудь дойдет до разбирательства, твое объяснение вообще будет не аргумент, но мы не можем оставить это без внимания. Свалился же на мою голову, черт бы тебя побрал. – Инспектор набрал полные легкие воздуха – хватило бы надуть воздушный шар – и протяжно выдохнул. – Так и быть, черт возьми. Пойдем поищем твою девочку со спичками, хотя на меня смирительную рубашку надо надеть за то, что пошел у тебя на поводу.

– Инспектор, у меня нет слов…

– Да слова у тебя всегда найдутся. Проблема твоя как раз в том, что ты заткнуться никак не можешь. В любом случае проповедь свою оставь на потом. Мы поищем твою девочку со спичками, Блисс. Начнем с той самой церкви – вдруг там обнаружатся следы ее пребывания. Будем искать всю ночь, если придется. Если о ней кто-то что слышал, хорошее или плохое, мы это узнаем, не сомневайся. Но утром первым же поездом мы отправляемся в Кент. Это ясно? Что бы мы ни узнали о твоей подметальщице, ты обязан наконец-то начать вести себя как сотрудник Столичной полиции. Отныне ты будешь исполнять свой долг, как любой другой сержант, или получишь взыскание за несоблюдение субординации. Это тебе ясно, Блисс? Даешь слово?

Гидеон сел прямо, поправил на себе лацканы.

– Даю слово, сэр. Торжественно клянусь.

– Вот и славно. – Инспектор еще с минуту пытливо смотрел на него, а затем снова отвернулся к окну. – Кебмен, разворачивайся и давай назад через мост. Меняем маршрут.

XIV

Кеб привез их на Вордур-стрит, где они на время отпустили извозчика, дав ему час на ужин. Инспектор Каттер нанял его на всю ночь, поскольку не исключено, что в ходе поисков им придется посетить много разных мест, однако цена, которую кебмен назначил за свои услуги, привела его в бешенство.

– Шиллинг и шесть пенсов, – возмущался Каттер, когда они покинули экипаж. – За эти деньги я мог бы насладиться обществом одной из девочек мамаши Гулдинг, если б был охоч до таких забав. А у мамаши Гулдинг, скажу тебе, девочки каких поискать. Стихи читают, на арфе играют. Видит бог, я душу из него вытряхну за свои денежки. Нужно или нет, он будет ездить у меня взад-вперед по булыжникам Каледониан-роуд, пока у него все зубы от тряски не вылетят.

Инспектор продолжал брюзжать, а Гидеон, слушая его вполуха, блуждал взглядом по округе. Они шли вдоль длинного ограждения из железных прутьев, за которым вздымался крутой склон какой-то возвышенности, на гребне присыпанной щебенкой. Гидеон не сразу узнал местность. Уличные фонари светили тускло, а мягко падающий снег видоизменял очертания объектов. И лишь когда они свернули в ворота и стали подниматься по лестнице, он увидел, что перед ними высится махина церковной башни.

– В чем дело, Блисс? – спросил Каттер, заметив его растерянный взгляд. – Надеюсь, не видение тебе явилось?

– Простите, сэр. Сначала я не признал церковь, но это и понятно. Я ведь тогда подошел к ней с другой стороны, с заднего фасада, к которому ведет проулок, что тянется от Шафтсбери-авеню.

– Вон оно что. – С фонарем в руке, что он снял с кеба, Каттер широким шагом шел вперед. – Видать, у священников это в обычае. Но мы пойдем традиционным путем, хотя в этот час главный вход будет заперт. Придется будить священника, поднимать с постели всех его домочадцев. Кстати, как его звали?