Роника и не подумала отводить взгляд.

– Верно, – сказала она. – Но верно лишь в том случае, если ты сама так решишь. То страшное событие – не знаю, право, в чем оно заключалось, – так или иначе миновало и ушло в прошлое. Без конца о нем вспоминать – значит предаться ему во власть, позволить заново вылепить твою душу… и переживать тот давний ужас снова и снова. Ты, по сути, занимаешься тем, что крепишь его власть над собой. Лучше попробуй все отбросить куда подальше, да и ваяй себе будущее по собственному выбору. Назло тому, что с тобой когда-то случилось. Вот тогда-то ты победишь!

– Легко сказать! – огрызнулась Серилла. – Ты даже представить не можешь, как меня тошнит от твоего наивного и невежественного жизнелюбия, достойного синеглазенькой девочки! И вообще, хватит с меня на сегодня доморощенной деревенской философии. Поди вон!

Роника огрызнулась в ответ:

– Мое «наивное и невежественное жизнелюбие», как ты изволила изящно выразиться, и есть тот удачнинский дух, о котором ты якобы премного наслышана. Ты так и не поняла главного: именно вера в собственную способность превозмочь тяготы прошлого и не дать им утянуть нас на дно – именно эта вера дала нам силы выжить в здешних местах. И тебе нужно разыскать в себе это качество, госпожа Подруга, если ты вправду намерена стать одной из нас! Ну да хватит об этом. Так ты намерена посмотреть на то, что я тебе принесла, или нет?

Сказала и почти физически ощутила, как ощетинилась ее собеседница. Скверно… очень скверно. Роника очень хотела бы сделать ее если не подругой, то по крайней мере союзницей, но не получалось. Та явно склонна была видеть в каждой женщине либо соперницу, либо шпионку. Так или иначе, Роника молча стояла перед Сериллой, ожидая ответа и потихоньку пуская в ход свои навыки опытного торговца. И эти навыки позволили ей заметить, как взгляд Сериллы метнулся к раскрытой амбарной книге, лежащей посередине стола, и сразу вернулся обратно. Серилле жгуче хотелось узнать, что же там написано, но и сделать первый шаг навстречу она нипочем не желала. Ибо это могло быть истолковано как поражение. Сначала Роника хотела дать ей еще время на размышление, но Серилла все молчала, и Роника решила поставить на кон сразу все.

– Ладно, – сказала она. – Вижу, тебя это не интересует. Право слово, я думала, тебе захочется взглянуть на эти записи прежде, чем я предъявлю их Совету Торговцев. Что ж… Ты меня слушать не захотела. А вот они, полагаю, захотят!

И, решительно подойдя к столу, она захлопнула тяжеленную книгу и снова сунула ее под мышку. Из комнаты Роника выходила не торопясь, до последнего надеясь, что Серилла позовет ее назад. Так же точно она пошла и по коридору, все еще ожидая просьбы-приказа вернуться. Но за спиной раздался лишь увесистый звук захлопнувшейся двери кабинета. Значит, ничего не получилось. Роника вздохнула и направилась вверх по ступенькам – в бывшую спальню Давада. Донесшийся снизу стук в наружную дверь заставил ее сперва остановиться, а потом выглянуть через лестничные перила в прихожую, располагавшуюся внизу.

Служанка, как раз открывшая дверь, взялась по всей форме приветствовать гостя, но молодой торговец бесцеремонно протиснулся внутрь.

– Важные вести для госпожи Подруги Сериллы! Где она?

Эго был Роэд Керн.

– Я доложу ей, что… – начала было служанка, но Роэд нетерпеливо тряхнул головой:

– Дело безотлагательное! Прибыла птица с вестью из Дождевых Чащоб! Так где она? В кабинете? Не заблужусь…

И, не дожидаясь ответа, ринулся мимо служанки. Его сапоги звонко цокали по каменному полу, плащ стремительно развевался. Служанка засеменила следом, но он только отмахнулся. Роника проводила их глазами, силясь набраться мужества, чтобы подобраться к двери и подслушать.

– Как смеешь ты вот так врываться ко мне! – возмутилась Серилла. Роэд застал ее на коленях, занятую безуспешной попыткой снова оживить угасший камин. Кажется, в этом окрике выплеснулось все бессильное раздражение, накопленное во время стычки со старухой Вестрит. Однако потом Серилла заметила искры, сверкнувшие в глазах молодого Керна. И невольно попятилась обратно к камину.

– Прошу прощения, госпожа. Я-то, дурак, вообразил, будто вести из Дождевых Чащоб заслуживают твоего немедленного внимания. – Он двумя пальцами держал крохотный латунный цилиндрик из тех, что подвязывались птицам-посланникам. Серилла уставилась на этот цилиндрик, Роэд же чопорно поклонился: – Что ж, удаляюсь ожидать вызова.

И он повернулся обратно к двери, где переминалась и ахала – а заодно подслушивала – растерянная служанка.

– Закрой дверь! – рявкнула на нее Серилла. – С той стороны!

Сердце неистово колотилось в груди. В ту ночь, когда она отправляла сатрапа в Чащобы, его охрана посетила птичник Давада и взяла оттуда с собою всего лишь пять птиц. Поэтому не шло даже речи о том, чтобы использовать их без великой нужды. Ей сообщили, что сатрап благополучно прибыл на место, что жители Дождевых Чащоб, посоветовавшись, решили принять его под свое покровительство… и с тех самых пор не было ни одного послания. Тогда она заподозрила, что жители Чащоб двурушничают. Быть может, сатрап успел склонить их на свою сторону? И теперь ее, того гляди, обвинят в государственной измене? Что там, в маленьком цилиндре? И кто еще уже успел прочитать письмо?

Она попыталась собраться и призвала всю свою выдержку, чтобы выглядеть спокойной и незаинтересованной. Но язвительная издевка на лице высокого смуглого мужчины заставляла предполагать худшее.

Делать нечего, придется для начала умаслить его. Роэд напоминал Серилле свирепого сторожевого пса, равно готового и защитить хозяйку, и покусать ее. Оставалось лишь желать, чтобы не пришлось однажды надеяться только на него!

– Ты конечно же прав, торговец Керн, – мило улыбнулась она. – Такие новости и в самом деле заслуживают того, чтобы врываться с ними без спроса. По правде говоря, сегодняшний день просто истощил мое терпение! Только сяду работать – тут же врываются какие-то слуги и мешают, мешают… Не вини меня за резкость. Входи, пожалуйста. Погрейся.

И Серилла пошла даже на то, чтобы милостиво кивнуть ему головой. Хотя, конечно, ее положение не шло ни в какое сравнение с его!

Роэд вновь поклонился – достаточно низко, но, как она сильно подозревала, опять же не без насмешки.

– Конечно же, госпожа Подруга. Как же не понять, когда поминутно отрывают от дел. И в особенности когда столь тяжкий груз ответственности взвален на такие хрупкие плечи.

О да, насмешка присутствовала. В оттенке голоса, в подборе слов…

– Записку, – напомнила Серилла.

Роэд приблизился. И поклонился еще раз, протягивая ей цилиндрик. Воск, в который его обмакнули перед отправкой, выглядел непотревоженным. Но что могло помешать Роэду вскрыть цилиндр, прочесть письмо, а потом снова обмакнуть цилиндрик в расплавленный воск? Что ж, истину все равно не установить, а значит, не стоит и волноваться. Серилла расколупала воск, отвинтила крышечку и осторожно вытащила крохотный свиток. Внутри у нее все так и билось, но она заставила себя внешне спокойно усесться за стол и наклониться поближе к лампе, разворачивая письмо.