Крепыши подошли к палатке, окружили его со всех сторон. Крутован в кожанке зашел внутрь, минуты через две вышел и с довольным видом направился к машине, толпа ломанулась за ним.

– Видал, как надо работать, – усмехнулся Игнат. – Раз-два, и бабки в кармане...

– Такие же орлы Лику стригут, – недовольно поморщился Вилли.

– Погоди, она же сказала тебе, что ее не обижают. И этого ларечника не обидели. Пришли, забрали слам и ушли. А куда ушли? На новую точку...

Игнат подошел к ларьку, заглянул в окошко и увидел недовольное физио торгаша.

– Чо, мужик, на бабки попал? – участливо спросил он.

– Тебе не все равно? – грубо ответил торгаш.

У Игната не было никакого желания связываться с этим торгашом. Его можно было понять: братва на бабки опустила. Но братва на то и братва, чтобы с мужиков долю на «общак» требовать. Только то на зоне, а это в жизни. Смех и грех – страна в одну большую зону превращается. Только зона эта беспредельная. Потому как масть здесь держит какая-то шушера. Игнат глубоко сомневался, что этот ларек дербанули воровские пацаны. Хотя кто его знает... Надо будет во всем разобраться, пробить, кто есть кто в этой жизни...

– Бабки уходят, только слышно как хрусты шелестят, – заметил Вилли. – А нам еще хату снимать. И ксивы нужны... Ну бабки мы заработаем.

– Только как? Палатки бомбить?

– А почему нет?

– Игнат, ты что, серьезно?

– Да пока не знаю, думаю. Но я тебе одно скажу, что-то не то сейчас в стране. Братва вовсю резвится. Слышь, может, ментов моль потрахала?

Ответ на этот вопрос он получил в тот же вечер. Пока девчонки накрывали на стол, Игнат с Вилли смотрели телевизор. Шла какая-то передача, в которой журналист общался с очень важным ментом. На погонах по три генеральские звезды, и на подбородке три складки. Журналист спросил что-то про разгул преступности. И этот красноперый боров своим ответом сразил его наповал. Оказывается, ничего страшного не происходит. И вообще, согласно последним постановлениям партии и правительства организованная преступность в стране отсутствует как чуждое социалистическому обществу явление. Типа, есть отдельные случаи, но они не носят массового характера. Короче, ситуация под контролем. Про солнцевских, измайловских, люберецких вообще тишина.

Утром Игнат проснулся с головной болью. И вчерашняя водка была здесь не при чем. С Ариной у него все было на мази, шуры-муры, трах-тарарах. Но, как говорится, нужно было и честь знать. У нее начинались рабочие будни, а это значит, что в ее уютной квартирке в любой момент могли нарисоваться клиенты. А еще могли объявиться вчерашние быки. Если они приведут с собой подмогу, не факт, что Игнат сумеет их задавить.

Хата, ксивы и бабки – вот что было его головной болью.

С квартирой они разобрались в тот же день. Выручила Лена. Видно, Лева так затрахал ее, что ей не терпелось поскорее спровадить его. Это была двухкомнатная квартира. Чистая, светлая, мебели, правда, по минимуму. В общем, жить можно. Но дорого. Впрочем, на халяву Игнат и не рассчитывал.

Пока что платит он, но нужно сделать так, чтобы платили ему...

С хозяином квартиры расплатилась Лика, потому что у нее был паспорт, а у них только «волчьи билеты». Она сделала свое дело, и сейчас она была не нужна. Но Вилли не отпускал ее от себя ни на шаг. И домой одну не отпускал. Боялся, что без него Лика накачается наркотой. Игнат его понимал. Поэтому готов был отпустить его домой. Сейчас Вилли был ему нужен только для важного разговора. Сегодня Игнат может обойтись без него. А когда начнутся серьезные дела, Вилли должен быть рядом с ним всегда...

Игнат начал издалека.

– Не хилая у нас хавира, – обвел он взглядом комнату, затем друзей. – За месяц мы заплатили. И сколько у нас осталось?

– Да четыре сотни рваных на общак, – кисло ответил Вилли.

– Бывает и хуже. Но хуже нам не нужно. Нам нужно только лучше... Ты, Вилли, правильно сказал насчет общака. Есть общак наш собственный, а есть общак воровской. И постанова у нас такая. Если мы – одна бригада, то должны работать на свой малый и на большой общак...

– Что делать будем? – настороженно спросил Лева.

– Я же говорю, на воровской общак работать. Ты вспомни, какая постанова на зоне была. Мужик должен пахать и отстегивать в общак. Тогда у него все на мази будет. И здесь точно такая же беда. Барыга должен пахать, а мы с него слам за это брать. Или это не по нашим понятиям?

– Ну да, все по понятиям, – без особой охоты кивнул Лева.

– Если мы сами фарцой займемся, то сами же барыгами станет. И тогда уже с нас будут купоны стричь. И это тоже по понятиям... Не по понятиям другая беда. Какая-то шпана с барыг слам снимает. Вопрос, куда уходят бабки, на общак или мимо? Спокойно, пацаны, ответа от вас я не требую. Потому как это не наши проблемы, куда уходят бабки. Кому надо, тот пусть с них и спрашивает. А мы только за себя в ответе... Короче, расклад такой. Бомбим торгашей, затем выходим на Кожуха, сливаем через него слам на воровскую кассу. Чтобы все чисто по закону. Тогда, если вдруг что, Кожух мазу за нас потянет.

Вор в законе Кожух был крестником Пятуса. В последнюю свою ночь на зоне Игнат лично разговаривал с законником. Сказал, что будет искать удачу в златоглавой. Пятус дал ему наколку на спеца по ксивам. А еще объяснил, как состыковаться с Кожухом. Рекомендаций он никаких не давал. Мол, если Кожуху будет нужно, он пробьет Игната через маляву. Тогда Пятус и отпишет ему, что Бурлак был на зоне авторитетным пацаном...

– А может, сразу с Кожухом сблатуемся? – спросил Лева.

– Ну придем мы к Кожуху, так, мол, и так, мы такие-сякие, барыг хотим бомбить, на общак работать. Думаешь, нет у него пацанов, которые этим делом занимаются? Есть. Ты хочешь, чтобы нас в какую-нибудь бригаду запрягли? Лично я этого не хочу. Я сам по себе быть хочу. Чтобы только «общак» был надо мной, и все. А чью-то упряжь я тащить не хочу. Да и вы тоже... Короче, с Кожухом мы состыкуемся потом, когда у нас уже все на мази будет, когда мы заявим о себе. Тогда он с нами считаться будет. А мы заявим о себе, пацаны. Громко заявим, отвечаю... Ну так что, пацаны, работаем сами, своей бригадой? Чтобы все чисто по понятиям и через общак. Ну и о себе, само собой, забывать не будем.

– Заметано, братан! – отозвался Лева.

– Как сказал, так и будет, – кивнул Вилли. – Только вот как с фарцой быть?

– Я ж тебе сказал, как. Фарцовщики – это овцы. А мы волки, пастухи, чабаны, кто угодно. Но только не овцы. Так что фарца твоя в пролете. Извини, братан!

– Так одно ж другому не мешает.

– Может быть, может быть. Но сейчас никакой фарцы... Если все в цвет пойдет, ты Лику свою с ларька снимай. Не дело ей кому-то отстегивать...

– Я так понял, отбивать мы ее не станем?

– Вилли, ты правильно меня понял. Я не знаю, кто такие измайловские, но слам они с нее снимают по понятиям. Тем более, что ее не обижают. Вот если бы ее обидели, тогда да, ты бы мог за нее спросить, как тогда, с Лешего. А из-за ларька за нее подписываться, это не по понятиям... Короче, вопрос закрыт.