Рафи специально переборщил с описанием опасности, чтобы вызвать Кея на откровенность.

– Это ты напрасно… – Кей вскинул брови. – Если не позволять себе откровенно говорить на щекотливые темы, то какие же мы тогда союзники?

– Ну, хорошо… – Рафи несколько замялся. – Видишь ли… Скажи, ты вообще хорошо знаком с этим делом? – Кей утвердительно кивнул в ответ. – Так вот, есть предположение, что поставщик разведданных Мухаммеда работает также и на вас. Вернее, предположение, что кто-то из ваших сотрудников сдал информацию. – Рафи снова блефовал, и снова в абсолютно благородных целях. – В случае подтверждения такого хода событий можно было бы переложить ответственность за произошедшее на твоих людей. Скажем, я не имею в виду направленную санкционированную деятельность, но ведь кто-то из агентов может вести двойную игру?

Это прозвучало чересчур жестко, но другого способа разговорить Кея Рафи не видел. После услышанного от Гардина он тоже стал смотреть на проблему совсем другими глазами, но подтвердить существование «электронной куклы» у противника в данной ситуации мог только Кей.

– Не хотелось бы разочаровывать дорогого гостя, но придется… Ты промахнулся. Наша служба непричастна к провалам коммандос. – Кей усмехнулся. – Хотя, как ты понимаешь, мы имеем представление о том, что там делается внутри.

Такой ответ сам по себе стал итогом выбранной Рафи тактики, и он решил продолжать давление:

– Скажи все-таки, что ты думаешь о версии существования третьей копии?

Адмирал на секунду задумался.

– В принципе, твое предположение может получить подтверждение.

– То есть?..

– Не исключено, что подобная штука имеется у русской внешней разведки, СВР.

– И мне только сейчас становится известно, что такое возможно?!

Обычно уравновешенный, Рафи не мог сдержаться – покраснев, он задохнулся от гнева.

– Ну не сердись…

Кей немного покрутил головой, словно разминая затекшие мышцы шеи; похоже, он прикидывал, что еще может рассказать.

– Во-первых, это все-таки предположение, а не утверждение, во-вторых, у нас не было срочной необходимости оповещать вас об этом.

– Как же не было? – у Рафи нарастало ощущение, что они перестали понимать друг друга. – Тебе не кажется, что даже легкое подозрение в этом направлении обязало бы ввести нас в курс дела?

– Если бы ваша сторона проявила заинтересованность, тогда и дело получило бы соответствующее развитие, но вы же предпочли провести собственный анализ и не задавали вопросов. Я читал выписку ответа на запрос в Моссад об «электронной кукле», когда мы проводили расследование после этого трагического инцидента. Вы уверяли, что такого аппарата ни у кого быть не может! И мне понятен ваш ответ на запрос.

– Да, но кому в голову могло прийти такое? Инициатива с вашей стороны в данном случае была более чем необходима.

– Я думаю, ты все же неправильно кое-что понимаешь.

Возникла неловкая пауза. Затянись она – могло бы возникнуть противоречие между дружескими отношениями и соперничеством коллег, но Кей нарушил молчание первым:

– С тех пор как появилось подозрение по поводу русского варианта, при передаче особо секретной информации учитывается все, что может быть, перехвачено их аппаратом. Если, конечно, он действительно имеется. Остальное пускай просматривают, в этом часть нашей вечной игры.

Он искоса поглядывал на Рафи, а тот постепенно приходил в себя после вспышки гнева – во всяком случае, краснота с его лица почти совсем спала.

– Должен сказать, что в раскрытии себя ради такой фигуры, как Мухаммед, есть какое-то преувеличение. Или же мы не знаем его истинной цены.

Рафи не стал тратить времени на эмоции.

– Я могу узнать, каковы обстоятельства создания третьей копии? – поинтересовался он.

– Да, конечно… В 2000-м году, когда первый образец поступил на вооружение, у нас открылся доступ к множеству очень чувствительной для русских информации. И не только для русских.

– А как же потепление? – наивно спросил Рафи. – Ведь холодная война вроде бы закончилась?

Будто не заметив реплики коллеги, Кей с улыбкой продолжал:

– Пользовались ею осторожно, но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Они стали догадываться, почувствовали утечку. Ведь у них еще со времен Афганской войны на севере страны полно сотрудников СВР. Северный альянс, контролирующий почти пятую часть территории страны, находится под русским влиянием.

Постепенно сформировалась ситуация, при которой оказалось невозможным скрывать суть дела. Русские стали догадываться, что их средства связи под наблюдением, хотя обычные средства отслеживания не выявили ни прослушивания, ни перехватов. Кто ищет, тот всегда найдет – особенно русские с их настойчивостью. И было принято решение раскрыться. Как ты понимаешь, речь шла не о настоящем оголении, а о том лишь, чтобы, как у нас говорят, «заслать дурочку»: подставить им значительно упрощенный, примитивный вариант настоящего прибора.

Понимаешь, мы сознательно пришли к выводу о бессмысленности дальнейшего сокрытия от русских факта существования «куклы». Мы чувствовали: они нервничают, зная, что находятся под контролем, хотя сами пока ничего реального доказать не могут. Но мы же их знаем – спутник и полет Гагарина нас здорово образумили. Сегодня у них ничего нет, а завтра появится, причем в таком виде, что мало не покажется. Наши аналитики в один голос уверяют, что существование «куклы» – это временной перевес в пять-шесть лет. Всем будет лучше, если они займутся ею, и пускай себе модернизируют и приспосабливают для своих целей.

Рафи вопросительно посмотрел на Кея.

– Блефуешь?

– Совсем даже нет, наоборот, налаживаем сотрудничество, ведь политики призывают к этому. У нас же нет генетической ненависти к русским. Так, соперничаем, правда, бывает, что и по-крупному.

– Хорошо, в тактическом плане вы выигрываете – это очевидно, а стратегически, на мой взгляд, никаких преимуществ нет, одни вопросы. Мне это напоминает бумагу, которая у тебя на столе: пока пишешь – она твоя, стоит подписать – улетает, получая свою самостоятельную жизнь.

– Неплохо подмечено, но железо имеет отличие от бумаг. Смотри, как все красиво получается… не понравится – дашь знать. Идея такая: подбрасываем «куклу», микрокод главного процессора с трудом, но читается. На случай копирования – а без него, ясно, как божий день, не обойтись, – этот микрокод становится вирусом и отслеживает все изменения, происходящие в процессоре, в том числе водит новые данные, которыми его снабдят русские. Понимаешь? По прошествии, скажем, года-двух нужно будет войти в лабораторию и посмотреть, что там наш вирус насобирал. Таким образом информация попадает к нам, а мы без труда отслеживаем все изменения, произошедшие в изделии. Просто и эффективно. Что скажешь?

– Понимать-то понимаю, но, как говорят русские, гладко было на бумаге… Надеюсь, не в карман подбрасывать собираетесь?