— Завтра берем языка. Аккуратно. Всех, кто будет в машине непосредственно с ним, не убивать и захватывать с минимальными повреждениями. Понятно?

Теперь все молча кивнули. Конечно, я и эту операцию мог бы осуществить в одиночку, что было бы легче. Но что это за подразделение, в котором воюет один командир. Пусть потихоньку втягиваются, тренируют психику, навыки работы в команде, отучаются воевать тупо «на ура», как тут их, по-видимому, учили.

Засаду мы подготовили километрах в полутора от аэродрома. Там дорога на протяжении почти трехсот метров шла по лесу, делая причудливую петлю, поэтому большая ее часть с опушек не просматривалась. И до аэродрома таких мест было еще два-три, поэтому в случае, если что-то пойдет не так, я вполне смогу перехватить объект своей охоты чуть ближе к аэродрому. Уже в одиночку. Поскольку развить необходимую для перехвата скорость ни один из моих подчиненных не в состоянии.

На большую охрану я не рассчитывал — пара мотоциклистов, может, еще БТР. В конце концов, если по дороге спокойно ездят одиночные машины, значит, немцы чувствуют себя уверенно. Хотя вчерашнее исчезновение грузовика вполне могло повысить градус тревожности. Ну да кто знал-то… Будем надеяться на слабое развитие информационных сетей и крайне низкую вследствие этого скорость прохождения информации.

Остановить движущееся транспортное средство с пневматическими шинами можно великим множеством способов. Но самым простым и при действующих скоростях передвижения наименее опасным для ее водителя и пассажиров будет просто пробить шину. Что я и собирался устроить. Причем наиболее безобидным способом.

Нас учили, что пилот, управляя транспортным средством, как правило, следует определенным устоявшимся привычкам, в которые входят, например, крутизна посадочной глиссады, радиус разворота, положение транспортного средства в потоке (верхний, нижний, средний скоростной эшелон). И я имел все основания полагать, что при управлении наземными транспортными средствами действуют те же правила. Поэтому отобрал несколько сучков, высохших до костяного звона, тщательно и умело надломил их, изготовив нечто вроде рогаток, и аккуратно расставил на дороге на расстоянии пяти-шести метров друг от друга, с шагом в пол-ладони относительно края обочины, присыпав пылью. Если их расположить щеткой, в линию, вероятность того, что автомобиль непременно наткнется на какой-то из сучков, будет выше, но на самом деле не намного, зато ряд сучков, торчащих остриями вверх, моментально вызовет подозрение. И заставит водителя заподозрить неладное. Что, несомненно, затруднит захват. А еще я собирался сначала послушать, о чем будут переговариваться пассажиры, пока водитель будет менять колесо.

Особых помех я не предвидел. Эта дорога вела в тыл, а основное движение от штаба и к штабу было направлено по другой дороге, ведущей в сторону линии фронта. Так что, если не случится фатального невезения, времени и на операцию, и на зачистку следов у меня должно остаться достаточно.

Машина, по всем признакам похожая на ту, в которой мог ехать представитель ОКХ, появилась на дороге около десяти утра. И совершенно без охраны. Ну это уже наглость! Разъезжать без охраны по территории, на которой действует гвардеец… Впрочем, пока их можно было извинить. Они-то еще об этом не знали. Да и не помогла бы им та охрана… Во всем остальном машина полностью соответствовала образу. Во-первых, это был не армейский автомобиль, а довольно симпатичный кабриолет, во-вторых, в числе его пассажиров присутствовали раненый офицер и сопровождающая его довольно симпатичная медсестра в белом халате. Так что я решил считать машину нашей целью.

Дав знак всем затаиться, я прикинул, какой из сучков при той траектории, что придерживался водитель, скорее всего пробьет колесо, и быстро занял позицию метрах в трех дальше. Когда колесо лопнет, водителю ведь еще потребуется время на остановку…

Все произошло так, как я и предполагал. Раздался громкий хлопок, машину чуть повело к обочине, водитель быстро нажал на тормоз и выключил скорость, остановив машину практически прямо рядом со мной. Выскочив из-за руля, он обежал капот и опустился на колено.

— Доннерветтер!

Пока машина двигалась, колесо сделало несколько оборотов, так что теперь злополучный сучок торчал прямо перед носом водителя. Он досадливо сморщился и резким движением вырвал его из покрышки.

— Колесо, герр гауптман, — сообщил он офицеру на дэйче.

— Как надолго мы задержимся, Вольфганг? — поинтересовался офицер.

— На двадцать минут, герр гауптман.

— Это ничего. Генерал Шлоссе говорил, что самолет должен прилететь в районе полудня.

Я тихо порадовался. Значит, времени достаточно. Если сработать аккуратно, тревога должна подняться не скоро, хотя беспокойство начнут проявлять уже перед приземлением самолета. Ну пока свяжутся с тем местом, откуда он выехал, пока уточнят, что ни в одном из мест, куда он мог бы заехать по пути, его нет, пока пробьют маршрут — часа три-четыре у нас вполне имеется. А вот потом придется хорошенько делать ноги.

— Не волнуйтесь, фройляйн, через полчаса мы будем на аэродроме, — произнес между тем офицер, поворачиваясь к медсестре, и… сидевший на переднем сиденье солдат внезапно повторил эту фразу на том диалекте общеимперского, который носил здесь имя «русский».

Опаньки! А вот это уже интересно. При представителе Генерального штаба вооруженных сил рейха пребывает русский медик.

— Я не волнуюсь, — отозвалась девушка.

И я почувствовал, как притаившийся рядом со мной Кабан также удивленно шевельнулся. Я повернул голову и внушительно показал ему кулак. Кабан виновато зажмурился. Я вновь развернулся в сторону автомобиля. Водитель уже извлек запасное колесо из гнезда на широком крыле машины и сейчас был занят тем, что поднимал пробитое на ручном домкрате. Что ж, подождем, пусть закончит. После того как мы начнем действовать, лучше будет сразу же убраться с дороги. Так что машина должна быть на ходу…

Водитель управился быстрее, чем обещал. Уже через пятнадцать минут он закрепил пробитое колесо на месте запасного и, обойдя машину, склонился над багажником, укладывая туда инструменты. Пора. Я кивнул Кабану, взглядом указав на водителя, а сам сделал четыре шага вперед и облокотился на верхний край задней дверцы.

— Гутен морген, — вежливо поздоровался я, — разрешите представиться, капитан Куницын.

Почти одновременно с этим сзади послышалось короткое: Хэк! — и звук падающего тела. Я едва заметно поморщился.

— Шабарин, я же просил — аккуратно.

— Так я аккуратно, товарищ командир, только шишечка будет…

Офицер вел себя безукоризненно. Он подкинул два пальца правой руки к обрезу фуражки и представился:

— Гауптман фон Зееншанце, — одновременно с этим подал корпус чуть вперед и попытался второй рукой извлечь из кобуры пистолет. Это ему удалось, но когда он поднял взгляд, то уставился прямо в дуло моего ТТ.

— А я считал вас более благоразумным, — укоризненно сообщил я ему, отбирая пистолет.