Лорды развязали эту войну. Тысячу лет назад Нотоль, Парвен и Зиддари, трое близких друзей, могущественных чародеев дар'нети, обнаружили новый способ обретения магической силы, более действенный, говорили они, чем медленное накопление опыта, принятие жизни, как она есть, и наслаждение ею, которое мы называли Путем дар'нети. Они научились одалживать жизненную суть растений, деревьев и животных и, использовав ее для увеличения собственной силы, возвращать источнику, который становился от этого лишь прекраснее и совершеннее, чем прежде. В восторге, волнении и заслуженной гордости от своих талантов они утверждали, что с таким усилением наших способностей мы, дар'нети, сможем исцелить всю скорбь вселенной.

Но наш король с Наставниками, равно как и многие другие мудрые люди, рассудили, что подобные действия опасны, рискованны и чреваты искажением. Вся природа находится в равновесии: свет и тьма, зима и лето, суша и море, страсть и разум, и само наше божество обладает двумя ликами, женским и мужским — Творца и Ваятельницы. Если возвращение сути обогащает источник, значит, чего-то должно убавиться, и таким образом нарушается равновесие вселенной. Всякая магия имеет свою цену, и король Д'Арнат запретил им продолжать, пока не станет известна цена уже содеянного.

Разочарованная, но не готовая отказаться от своего величайшего успеха троица продолжила испытания втайне, измыслив грандиозный план, чтобы убедить всех и каждого в невинности и справедливости своих идей — используя самих себя как подопытных для своих чар. Но, как и предсказывали мудрые, все обернулось к худшему. Уничтожением. Да, Трое и в самом деле стали невероятно могущественными и даже, как гласили легенды, бессмертными — лордами, как они назвали себя. Но они не вернули миру ни капли красоты. Они оставили себя, нашу прекрасную землю и всю вселенную искаженными и изломанными. Бесчисленные тысячи наших соотечественников, оказавшихся на их пагубном пути, преобразились в бездушных зидов. Все королевства Гондеи были уничтожены Разрушением или же в последовавшей войне, и лишь столица верховного правителя Д'Арната и лежащие поблизости долины Айдолона выстояли, окруженные бесплодной пустыней.

Так неужели могла быть преступлением попытка уничтожить лордов или их инструменты, с помощью которых они несут разрушение в жизни последних из нас? Если Экзегет убил Дассина, значит, он способен убивать и других, а я клялся защищать жителей обоих миров. От спора с собой моя голова едва не раскалывалась на куски.

* * *

В сумерках я разбудил Барейля. Было странно оказаться тем, кто будит, а не наоборот.

— Солнце уходит, дульсе, — сказал я, — и, думаю, нам пора поступить так же.

— Вы позволили мне спать слишком долго.

— Мне лишь недавно напомнили, как сладко бывает вдосталь выспаться.

— Что нужно делать, государь мой?

— Я должен выяснить все насчет этого ребенка.

— Приказывайте.

Я разделил хлеб и холодного цыпленка из поклажи и наполнил две чаши горячей пряной саффрией из кувшинчика на столе. Пока мы ужинали, я приказал Барейлю:

— Детандету, мадриссе. Расскажи мне о потерянном ребенке. — Это были обязательные слова, чтобы отпереть знание дульсе.

Он на миг сосредоточился.

— Простите, государь, но я не знаю ничего о потерянном ребенке.

— Тогда о похищенном. Есть какой-нибудь похищенный ребенок? — Чтобы извлечь сведения, запрятанные в глубинах разума дульсе, необходимо было придерживаться весьма точных формулировок. — Какая-нибудь связь между похищенным ребенком и мной или моей семьей?

— Случаи, когда зиды похищали детей дар'нети, нередки, но среди них нет ничего примечательного, — ответил Барейль, отщипнув в глубокой задумчивости кусок мяса с цыплячьей ножки. — На протяжении всего своего существования зиды стремились похитить детей королевской крови, как они поступали с обычными детьми дар'нети. Ни одна из попыток не удалась. Пока мастер Экзегет не взял вас под свою опеку, зиды трижды пробовали украсть вас. Я не вижу никаких связей между похищенными детьми и вами или вашей семьей.

Я зашел с другой стороны.

— Расскажи мне о месте, называемом Зев'На. Барейль положил кусок хлеба и отставил чашу.

— После Разрушения мы стали называть пострадавшие земли Се Урот — Пустыни, или, как их именуют прислужники лордов, Пустоши. Зев'На — цитадель лордов в самом сердце Се Урот. Дассин считал, что это одно из величественных строений, искаженных Разрушением, но даже если это, правда, никто не знает, что это за место и где его искать.

Итак, Дассин знал или же опасался, что лорды похитят загадочного ребенка. Но Барейль уже сообщил мне, что ничего об этом не знает.

— Известно, зачем зиды крадут детей?

— Похищение детей сильно деморализует противника. Это разрушает его надежды на будущее и часто толкает на поспешные действия. Кроме того, мастер Дассин предполагал, что дети в большей степени поддаются тлетворному влиянию лордов. Некоторые командиры зидов — дар'нети, захваченные в детстве и воспитанные под надзором Троих. И лишь когда они вырастают, с разумом, извращенным жизнью в Зев'На, они становятся зидами — самыми жестокими из всех их командиров. И, разумеется, сами зиды не могут иметь потомства — свойство, ставшее очевидным в первые же столетия войны. Колдовство лордов противоречит творению — и жизни, — так объяснял это мастер Дассин.

День угас, и лишь каменная мостовая города излучала перламутровое сияние. Я перепробовал сотни вопросов, наводящих, косвенных, по порядку и вразнобой, чтобы выудить хоть клочок сведений об одном-единственном невезучем мальчишке. Безрезультатно. Дассин не упоминал ни о каких ныне живущих детях, кроме ребенка, которым был когда-то я сам.

Сияющая площадь за окном опустела и затихла. Барейль сказал, что даже в относительно спокойные последние месяцы люди не решались выходить из дому по ночам. Поиск зидов — вползающий в душу и погружающий в отчаяние — ночью становился особенно сильным. Часовые все еще стояли на городских стенах, но не замечали ни малейших признаков присутствия зидов и не ощущали Поиска с тех пор, как я вернулся из мира людей, после того, что я… там делал, чем бы это ни было.

— Звезды ночи, чего же он ждал от меня?

Я бросился на смятые покрывала, пряча в них лицо и свое замешательство. Дассин говорил, что Барейль — единственный, кто может мне помочь. Должно быть, ему казалось, что это будет легко, или он что-то не успел досказать в своем предсмертном наказе. Я перевернулся на спину.

— Детандету, мадриссе. Расскажи мне, как еще мастер Дассин научил тебя помогать мне. Что-нибудь, кроме обычных ответов на вопросы и роли провожатого по городу.

Барейль кивнул.

— Мастер Дассин позволил мне узнать причины вашего нынешнего состояния, как он вызвал его и как от него избавиться. Он объяснил мне, какие знания могут причинить вам вред до того, как вы их вспомните сами, а какие окажутся, скорее, благом. Он научил меня, когда и как пользоваться одним из предметов, которые мы забрали с собой, — розовым камнем и другим — его вам стоит отдать мне на сохранение, пока не настанет время объяснить его историю. Он доверил мне знание о том, как смещать точку выхода с Моста, и несколько ему подобных, о которых я могу говорить только в вашем присутствии, иначе язык перестанет повиноваться мне до конца дней. Он поведал мне всю историю своего пребывания в Пустынях, которой не знает больше ни одна живая душа, и как вы должны использовать это знание, продумывая свой путь в будущем. Он доверил мне знания о тех людях, кому он не верил, и о тех, кому доверял. Мне продолжать?