Казалось, Нора смирилась с неизбежным. Она выглядела подавленной и испуганной. Точь-в-точь, как в тот раз.

«Я уезжаю. Кто хочет поехать со мной?»

Одиннадцать лет Руби вспоминала только слова, их резкий, неприятный звук в тишине утра. Теперь она вспомнила другое — глаза матери, полные мучительной боли, ее голос… Когда она заговорила, голос был не ее.

Тогда, одиннадцать лет назад, Руби не услышала за ее словами ничего, кроме «до свидания». Тогда она поняла, что мать уезжает, но что, если Нора убегала от чего-то?

«Я думала, ты не из тех, кто пасует перед трудностями», — сказала она матери утром. А что Нора ответила? «Ах, дорогая, кто-кто, а ты-то могла бы понять».

Но от чего мать пыталась убежать? И что удерживало ее вдали от дома столько времени?

После полудня, когда Нора спала, доставили посылку из Сиэтла. Руби знала, что в ней. Несколько секунд она боролась с собой, ведь она нарочно никогда не читала колонку матери в газете, но статья, которую она вызвалась написать, меняла дело. Теперь Руби нужно было знать, о чем идет речь в разделе «Нора советует». Она осторожно открыла коробку и извлекла большой коричневый конверт с надписью «Избранное». Взяв его, Руби прошла в гостиную, забралась с ногами на диван и вынула пачку вырезок. Самой верхней оказалась вырезка из газеты «Анакортес би», датированная декабрем восемьдесят девятого года.

Дорогая Нора!

Посоветуйте, пожалуйста, как вывести с белого шелка пятна от красного вина. На свадьбе сестры я немного перебрала и опрокинула бокал на ее подвенечное платье. Теперь она со мной не разговаривает, а я чувствую себя ужасно виноватой. Грустящая из-за свадебного платья.

Ответ Норы был кратким и добрым.

Дорогая Грустящая из-за свадебного платья!

Справиться с этим пятном может только химчистка. Ест оно останется, вы должны купить сестре другое платье. Инцидент выходит за рамки обычной неловкости, так как вы были пьяны, пусть даже слегка. Ваша сестра имеет право сохранить вещественное напоминание о знаменательном дне своей жизни — подвенечное платье, которое затем передаст дочери. Возможно, вам потребуется время, чтобы накопить денег на другое платье, но в итоге вы же сама от этого выиграете. Нет ничего важнее семьи, и я уверена, вы тоже это понимаете, иначе не написали бы мне. Совершать дурные поступки — дело нехитрое. Но когда мы отчетливо видим путь, идя по которому можем стать лучше, мы должны выбрать именно его.

Руби продолжила чтение и заметила одну особенность: характер вопросов, обращенных к ее матери, постепенно менялся. Поначалу у Норы просили совета по всяким хозяйственным делам, но затем стали спрашивать о более серьезных жизненных проблемах. Руби не могла не признать, что Нора оказалась хорошей советчицей. Она принимала вопросы близко к сердцу, а ее ответы были краткими и мудрыми.

Руби словно слышала за ответами голос матери. Не расчетливой, эгоистичной Норы Бридж, а матери, женщины, которая научила Руби чистить зубы, убирать свою комнату и надевать пальто, когда холодно.

Читая выпуск рубрики, посвященный шестнадцатилетней девочке-наркоманке, Руби вспомнила кое-что из собственной жизни. Это случилось в тот ужасный год, когда Руби чуть было не «испортилась». Ей исполнилось четырнадцать, и остров Лопес, а заодно и ее собственная семья стали казаться безнадежно мелкими и недостаточно «крутыми». Она пропускала занятия в школе, начала покуривать марихуану, на какое-то время это показалось ей выходом. Она отвернулась даже от Дина. Кончилось тем, что Руби на время исключили из школы за курение. Отец тогда просто взбесился — но не Нора. Забрав Руби из кабинета директора, Нора отвезла ее в городской парк на северной оконечности острова. Там она увела дочь на уединенный участок берега, откуда виднелись пролив Хэроу и центр города Виктория. Все происходило ровно в три часа дня. Как раз в это время через пролив, выпуская фонтаны воды и поднимая брызги, проплывала стая серых китов. Нора была в хорошем платье, которое приберегала для родительских собраний, но она не побоялась его испортить и села на песок, скрестив ноги. Руби осталась стоять, ожидая выволочки, воинственно задрав подбородок и скрестив руки на груди.

Вместо того чтобы отчитать дочь, Нора достала из кармана сигарету с марихуаной, которую нашли в школьном шкафчике Руби. Затем взяла сигарету в рот, раскурила, глубоко затянулась и передала дочери. Ошеломленная Руби молча опустилась рядом и взяла сигарету. И вот они сидели бок о бок и курили, причем ни одна не произнесла ни слова.

Солнце село, стало темно, по ту сторону пролива зажглись городские огни. Только сейчас мать наконец решила сказать то, что собиралась:

— Ты заметила какие-нибудь изменения в Виктории?

Руби было трудно сфокусировать взгляд. Она хихикнула и ответила:

— Она как будто стала дальше.

— Она действительно стала дальше. С наркотиками всегда так. Когда ты их употребляешь, все, чего ты хочешь от жизни, отдаляется. — Нора повернулась к дочери. — По-твоему, это круто — делать то, что может сделать любой дурак, чиркнув спичкой? Стать космонавтом, или актером, или ученым, который спасает людей от рака, — вот это по-настоящему круто. Остров Лопес и в самом деле такой, как тебе кажется, — маленькая точка на карте. Но мир вокруг нас существует, даже если ты его не видишь. Не лишай себя шансов, их у нас и без того не так много, как хотелось бы. Сейчас ты можешь выбрать любой путь, стать такой знаменитой, что, когда ты придешь в школу на вечер встречи выпускников, в честь тебя устроят парад. А можешь и дальше прогуливать занятия, отрезая себе один путь за другим, пока в конце концов не окажешься среди тех, кто целыми днями околачивается в забегаловке Зика, курит и обсуждает школьные футбольные матчи, сыгранные двадцать лет назад.

Нора встала, отряхнула платье и посмотрела на дочь:

— Выбор за тобой. Это твоя жизнь. Я твоя мать, а не надзирательница.

Руби встала. Ее била дрожь — так глубоко задели ее слова матери. Очень тихо, едва слышно, она прошептала:

— Я тебя люблю.

Это был последний сохранившийся в ее памяти случай, когда она произнесла эти слова…

Руби снова обратилась к вырезкам. Последние несколько штук были скреплены вместе. Тема захватила ее с первых же строчек.

Дорогая Нора!

У вас когда-нибудь возникало ощущение, что вы одна в целом мире и все, что считается нормальным, как будто расплывается перед глазами? Как будто вы единственный черно-белый человек в цветном городе.

Я женился не на той женщине. Я понял это уже в день венчания, когда поднял вуаль и посмотрел в ее глаза. Но иногда приходится делать то, что от тебя ждут, и молиться, чтобы любовь пришла со временем.

Когда она не приходит, какая-то частичка тебя умирает. Это продолжается день за днем, пока однажды ты не осознаешь, что умерло все. Ничего не осталось.