сильной, чем положено по природе, или менее сильной, или более быстрой, или более медленной, или более частой, или более редкой, или еще как-то отличается от того, что соответствует природе, то ее нельзя назвать действием во втором значении этого слова: движения сердца при такой пульсации имеют своим источником само сердце, однако не соответствуют природе.

6.1.13. Итак, поскольку дело обстоит таким образом, нет ничего удивительного в том, что одно и то же явление может называться и действием, и страданием: например, так будет с неестественно замедленным сердцебиением. Но оно будет называться так не в одном и том же значении, однако в первом значении это будет действие, ведь и такое сердцебиение является активным движением, во втором же это не действие, а страдание, так как это движение происходит не согласно природе.

6.1.14. То же относится и к гневу, и к другим страстям. Ведь все они суть действия страстной части души в первом значении слова «действие», но, поскольку все они преступают пределы и чрезмерны, не соответствующие природе, то во втором значении их следует называть не действиями, но страданиями.

6.1.15. Ведь в движении яростного начала гнев является тем же, чем в движении артерий — учащенное сердцебиение, а подавленность — тем же, чем замедленное сердцебиение. Ведь это состояние есть недостаточное движение яростного начала, а его избыточное и превышающее надлежащую меру движение есть движение под действием гнева.

6.1.16. Таким же образом и ярость, и скорбь, и страх, и вожделение, и гнев, и прочие подобные состояния в одном значении могут быть названы действиями, а в другом — страданиями; а кроме того, то состояние, в которое тело, вслед за душой, повергается этими страстями, — есть движение живого существа, являющееся страданием в обоих значениях.

6.1.17. Ведь часто за яростной частью, а иногда и за вожделением следуют две оставшиеся части души, влекомые и уносимые им, подобно тому как в упряжке лошадей одна, более сильная, тащит за собой другую со всей повозкой и возничим, другая из-за своей слабости припадает на колени и тащится за первой, сам же возничий оказывается увлекаем силой.

6.1.18. В таком случае движение уклоняющейся в сторону лошади следует называть и действием, и страданием: в первом значении это действие, ведь движение производит она сама, а во втором — не действие, но страдание, так как движение происходит вопреки природе.

6.1.19. Движение же возницы не будет действием ни в одном из значений, но в обоих будет страданием, так как это движение происходит не по воле движущегося и не в соответствии с природой. Однако многие движения, хотя не являются деятельными и не происходят из самого движущегося, тем не менее называются движениями, соответствующими природе, и действиями: таковы, например, движения ноги или руки.

6.1.20. Ведь конечности имеют источник движения в других частях тела, а не в самих себе, как сердце, однако шаг есть действие ног и называется таковым во втором значении. Некоторые люди из-за невежества в определениях говорят, что шаг есть не действие ног, но действие, производимое посредством ног. В их словах есть доля правды, ведь они исходят из первого и основного значения. Однако эти люди неправы в том, что считают возможным говорить только так и не допускают толкования согласно второму определению.

6.1.21. Таким образом, гнев и вожделение можно назвать и страданиями, и действиями, ведь они являются некими чрезмерными и не соответствующими природе движениями природных сил души. Поскольку в случае гнева или вожделения движения соответствующих способностей души происходят из них самих, они являются действиями этих способностей; но поскольку эти движения чрезмерны, они являются их страданиями.

6.1.22. Эти движения всей души и обеих действующих способностей противны природе. По отношению к неразумным силам они неестественны из-за их чрезмерности, а по отношению ко всей душе — вследствие того, что для нас естественно руководствоваться в нашей жизни не движениями яростного начала, но суждениями начала разумного. Когда же дело у нас обстоит противоположным образом, очевидно, что это происходит против природы, и поэтому такая жизнь ведется по страсти.

6.1.23. И поэтому, если кто назовет гнев, вожделение или какую-либо из подобных страстей действием или страданием, не следует сразу осуждать его за это, а прежде надлежит спросить о значениях этих слов и о том, что он имеет в виду, когда называет их так.

6.1.24. При этом оказывается, что и сам Платон жажду, голод и вообще желания и гнев называл то действиями, то страданиями.

6.1.25. Более того, чтобы показать, что для его рассуждения не имеет значения, назвать их так или иначе, он пишет в четвертой книге «Государства» следующее: «Далее: кивать в знак согласия и отрицательно качать головой; стремиться получить что-нибудь и отклонять то же самое; привлекать к себе и отталкивать — все подобное этому разве ты не примешь за противоположные друг другу действия или страдательные состояния?»[97]

6.1.26. И, намереваясь еще более наглядно показать это на примерах, он говорит: «И еще дальше: испытывать жажду и голод и вообще вожделения, а также желать, хотеть — все это разве ты не отнесешь к тем видам, о которых у нас только что была речь? Разве ты не скажешь, например, что душа вожделеющего человека стремится к предмету своего вожделения или что она привлекает к себе то, чем хочет обладать? Или другой пример: не скажешь ли ты, что, поскольку ей хочется получить что-нибудь, она кивает в знак одобрения сама себе, словно ее об этом спрашивают, и стремится осуществить свое желание?

— Да, я скажу именно так.

— Что же дальше? “Не хотеть”, “не желать”, “не вожделеть” — разве мы не отнесем все это к тому же виду, что и “отталкивать”, “не принимать душой”, то есть ко всему противоположному?»[98]

6.1.27. Таково рассуждение Платона; в нем ясно показано не только то, о чем мы сказали, а именно, что голод, жажду и вообще желание чего-то, или стремление, или избегание можно называть как деяниями, так и страдательными состояниями, то есть действиями или страданиями, но и сказано о частях души.

6.2.1. Поэтому и хорошо было бы не замалчивать эти слова, но разобрать все рассуждение из четвертой книги «Государства», где Платон говорит о том, что у нас есть три вида души. Здесь следует обратить внимание на то, что сказано там, начиная с самих названий, и не думать при этом, что Платон забыл то, что он сам говорил прежде, когда, только что сказав, что у нас есть три