постепенно улучшались. В Китай приехала делегация Верховного совета СССР. В нее включили молодого председателя Совета министров Казахской ССР Нурсултана Абишевича Назарбаева.

Касым-Жомарт Токаев: «Запомнился обед с Нурсултаном Назарбаевым… За трапезой состоялась серьезная беседа о проблемах Казахстана и о его будущем».

Будущий первый президент Казахстана не мог не обратить внимания на очень успешного дипломата-соотечественника. И Токаев с интересом смотрел на Назарбаева, который вскоре стал хозяином республики.

В Москве наступали новые времена. Объявив о начале перестройки, Горбачев вербовал под свои знамена единомышленников. Мимо такого яркого руководителя, как Назарбаев, Горбачев пройти мимо не мог. Назарбаев был одним из горячих сторонников перестройки. Критически относясь к тому, что происходило при Брежневе, он со всей страстью встал под знамена нового руководителя.

22 сентября 1989 года в Алматы приняли Закон «Об изменениях и дополнениях в Конституции Казахской ССР», он определил, что высшим органом государственной власти в республике является Верховный совет.

Отсутствие закона о собственности, отсутствие рынка и сохранение командной системы планирования и управления народным хозяйством — вот что толкало республики и регионы к автаркии, экономическому сепаратизму.

В Москве на заседании Совета Федерации Назарбаев говорил:

— Нужен новый Союзный договор…. Например, Казахстан принял много ссыльных. Что, они теперь собственники земли? 19 миллионов квадратных километров заняты под полигоны, оттуда выселили колхозы и совхозы… Какой у нас суверенитет, если половина промышленности находится в союзном подчинении. А сколько — в союзно-республиканском? Министерства зубами держатся за свою собственность. Союзные республики должны быть субъектами международного права.

Почему республики жаждали обрести суверенитет? Почему автономии не хотели мириться со своим подчиненным положением? Почему гонимые и униженные в сталинские времена народы требовали восстановления утерянной государственности? На протяжении десятилетий советская власть не гарантировала их права, не обеспечивала им достаточной защиты. Сторонники идеи суверенитета хотели строить свое национально-государственное бытие в соответствии с историческими традициями, культурным наследием, духовным складом, политическим мышлением.

Повышение статуса автономии, свобода от московских чиновников — все это упование на то, что «свой» властитель, «свой» чиновник окажутся демократичнее и справедливее. Люди торопились понадежнее огородиться республиканским палисадником, чтобы завести дома такой порядок, какой им хочется.

24 апреля 1990 года в Алма-Ате собрался новый Верховный совет. В первый же день работы депутаты, впервые избранные в результате свободного и альтернативного голосования, учредили пост президента Казахской ССР. Назарбаев был избран подавляющим большинством голосов, практически единогласно.

Никакие уговоры и призывы не действовали: люди не верили в эффективность все еще не демонтированной старой модели. Люди в республиках были уверены в том, что, избавившись от чужой бесхозяйственности, свою они преодолеют быстро. Они не боялись нарушения прежних хозяйственных связей, чем их обычно пугали, и полагали, что сумеют наладить новые и более для себя выгодные.

Приняли специальный Закон «О совершенствовании структуры государственной власти и управления в Казахской ССР», который серьезно расширил полномочия президента. Он стал главой исполнительной и распорядительной власти республики. Совет министров преобразовали в Кабинет министров, подчиненный президенту. Образовали президентскую канцелярию.

На партийном съезде Назарбаев говорил:

— Центральное место занимает законодательное закрепление статуса Казахстана как суверенного государства, строящего свои отношения с Союзом ССР и другими республиками на основе договоров. Мы стоим за федеративный Союз, но считаем, что республике следует делегировать центру лишь часть своих прав, причем по собственному усмотрению…

Он напомнил о том, что республика слишком много дает в общесоюзный котел и слишком мало получает:

— Из Казахстана ежегодно экспортируется различных видов сырья почти на полтора миллиарда долларов, поставляется в общесоюзный фонд 10–12 миллионов тонн зерна, более 300 тысяч тонн мяса, 270 тысяч тонн молока. Но по потреблению продуктов питания мы занимаем девятое место в стране, по обеспеченности жильем — десятое. У нас два с половиной миллиона человек, или почти каждый шестой житель, имеет месячный доход менее 75 рублей. В республиках Прибалтики, например, подобные нищенские доходы только у 4 процентов населения.

25 октября 1990 года республиканский Верховный совет принял Декларацию о государственном суверенитете Казахской ССР.

Декларация начиналась словами: «Казахская Советская Социалистическая Республика есть суверенное государство, которое добровольно объединяется с другими республиками в Союз суверенных государств и строит взаимоотношения на договорной основе. Казахская ССР сохраняет за собой право свободного выхода из Союза».

Декларация установила неприкосновенность границ Казахстана, верховенство республиканской государственной власти и приоритет республиканских законов над союзными. Если союзные и республиканские противоречат друг другу, действие принятых в Москве законов приостанавливается. Декларация признала исключительной собственностью Казахстана землю и недра, воды и воздушное пространство, все природные ресурсы, весь экономический и научно-технический потенциал республики…

В декларации записали право на двойное гражданство: «Казахская ССР имеет свое гражданство и гарантирует каждому гражданину право на сохранение гражданства СССР». Декларация объявляла право Казахстана самостоятельно участвовать в международных отношениях, определять внешнюю политику в своих интересах, обмениваться посольствами и консульствами. Декларация положила начало юридическому оформлению реальной независимости республики.

Но пугало другое — то, что быстрее всего разваливало единый Советский Союз. Атмосфера в обществе была заражена националистическими настроениями, и потому оскорбительные выражения уже не казались предосудительными. Националистическая лексика проникла на страницы партийных изданий и в словарь секретарей партийных комитетов.

Неустроенность жизни, нестабильность, неуверенность в завтрашнем дне требовали какой-то компенсации, самоутверждения — за счет других. Мы с изумлением наблюдали, как по национальному признаку раскалывались целые республики, как соседи лихорадочно выясняли национальность друг друга, как дотошно копались в биографии бабушек и дедушек. Но разве это не было запрограммировано?

Сколько десятилетий официальные и неофициальные отделы кадров всех уровней по обязанности и по собственной инициативе занимались калькуляцией: если начальник молдаванин, то второй человек — русский, здесь слишком мало казахов, тут переизбыток латышей, сюда не принимать евреев, туда не брать немцев, оттуда не выпускать крымских татар…

Страх перед столкновениями на национальной почве преследовал людей во многих регионах. Он стал побудительным мотивом к перемене места жительства — поближе к своим. Но переехать из города в город без ощутимых потерь очень трудно: нет жилья, трудности с работой. Национальная проблема стала уже не проблемой языка, культуры, экономической самостоятельности. Она стала вопросом жизни и смерти, этнические конфликты приобрели кровавую окраску, гибли люди…

Как быть? Какие решения должны быть приняты, чтобы спасти людей и страну? Касым-Жомарт Токаев с волнением следил за тем, что происходит дома. И одновременно на его глазах в Пекине развертывались события, которые станут важным уроком.

Уроки площади Тяньаньмэнь. Стрелять или не стрелять?

На время командировки Касыма-Жомарта Токаева в Пекин пришлись трагические события, проходившие на площади Тяньаньмэнь (площадь Небесного согласия).

В оценке этих событий разошлись решительно все — и профессиональные синологи, и политики. И дело не в том, чтобы вынести вердикт: