– Мы должны забрать тело Харви Росса! Вы же ставили маяки?

Весь ее вид кричал о силе и непоколебимости – даже Наваро, знавший ее довольно хорошо, был удивлен, впервые видя такой образ Светы. Если они все трое всерьез испытывали переживания и даже осторожность, то Света скрывала в себе страх.

Кросс молча проверил работоспособность маяка, который установил Алден на криокамеру. Просматривая все частоты на мониторе справа, он вдруг остановился, после чего резко закрыл окно, но Ханна все же заметила то, что он сам боялся увидеть.

– Я видела!

– О чем ты? – Света собралась подойти, но Ханна подоспела к нему первой.

– Маяк на костюме Алдена… он ведь еще работает?!

Наваро переглянулся со Светой.

– Да, – не сразу ответил Кросс Ханне, повернув голову вправо, взглянул на нее с сочувствующим видом. – Но это не значит, что он жив. Возможно, будет лучше не трогать его, оставить как есть. На такое будет больно смотреть, потому что если он и пережил падение, мы не сможем ему помочь. Мне жаль, я бы хотел, но…

Ханна же подняла взгляд, молча перебив его. Вновь ему не сразу стало ясно ее выражение лица, но кричало оно о необузданном желании идти до конца.

– Они близко друг от друга? – с особым интересом спросил Наваро.

Кросс посмотрел на Наваро, потом на все тот же непоколебимый взгляд Ханны, после чего ему ничего и не осталось, кроме как поддаться на развитие темы.

– Они примерно в ста километрах друг от друга. Судя по всему, звездолет влетел в гору или типа того, и его разорвало, раскидав части по сторонам. Местность там спокойная, гравитация есть, но кислорода нет.

– Если Алден жив, то я хотя бы облегчу его страдания, – быстро проговорила Ханна, не сводя взгляда с Кросса, на что он не сразу одобрительно кивнул.

– Дайте нам минуту.

Наваро грубо взял за предплечье Свету и отвел в сторону.

– Рассказывай!

– Ты и так знаешь, что Росс с Вектора, я через твой планшет…

– Дуру не строй! – сквозь зубы проговорил он, глядя на нее тем самым холодным и расчетливым взглядом. – Мне хватает проблем с Октавией – или за тобой еще приглядывать? Этот человек как-то связан с тем, что с тобой произошло на Векторе? – Света молчала. – Если ты собираешься тут мстить или ведешь какую-то свою игру…

– Чего?! – оборвала она его в недоумении. – Меня даже оскорбляет то, как легко ты списал мое поведение на это! Я все расскажу, обещаю! Но сначала надо найти тело Росса, если он жив, то ты мне спасибо скажешь!

– Откуда ты его знаешь?

– Тебя только сейчас этот вопрос взволновал? – Наваро непреклонно ждал ответа. – Помнишь наушник, который я притащила со станции, сломанный! В нем была аудиозапись, там говорилось про Росса.

Света увидела по лицу Наваро желание спросить о владельце наушника, и на опережение она отрезала:

– По вопросу за раз.

Резко развернувшись, она подошла к Кроссу и Ханне, все это время стоявшим у мостика, что-то обсуждающим и поглядывающим на них.

– Перешлите нам координаты криокамеры Росса.

– Незачем, я полечу с тобой, – отозвался Кросс, обговорив с Ханной всю сложившуюся ситуацию, – я врач, если там что-то не так, то пригожусь.

– Нет! – не сразу произнесла Света, показывая всем видом недоверие. – Летите дальше, у вас еще есть работа, а здесь все оставьте нам.

– Нет, – холодно сказала Ханна, словив ожидаемо недовольный взгляд Светы, после чего продолжила: – Мы поможем. Нас это тоже касается. Да и не хочется потом вас же и спасать в случае чего.

– Давайте будем честны, – взял слово Кросс. – Слетаем, сделаем дело, потом к третьей точке и на базу. Всяко лучше подстраховать друг друга.

– Они правы. – Наваро подошел к Свете, всем своим видом показывая, что последнее слово за ним. – Мы должны и будем действовать сообща.

– Ты нам не доверяешь! – вновь заговорила Ханна, изучая Свету. – Это понятно, как и у нас нет больших поводов доверять вам. Но мы потеряли нашего друга из-за того, что было найдено на звездолете, координаты к которому дала Октавия. Пока вы с Кроссом будете забирать криокамеру, я полечу к Алдену.

– Ханна…

– Мне все равно! Кросс, хватит, ты редко мог меня в чем-то переубедить, даже не начинай сейчас. Да и разве вся эта инопланетная хрень не опасна? Опасна! А значит, стоит убедиться в том, чтобы уничтожить любые ее проявления, верно?!

Ханна посмотрела на Свету и Наваро в попытке закрепить эту идею, которую она, признаваясь себе, скорее использует как предлог, пусть и не безосновательно, но все же предлог. Кросс так же понял это, как и понял, что ее и правда не переубедить.

– Время уходит – мы работаем или нет? Летите на вашем корабле к капсуле, я же…

– Я полечу с тобой, – заявил Наваро, – прикрою спину, если там что-то выжило. Это не обсуждается.

Ранее так громко кричать не приходилось, да и как такового противника толком не было – но это не единственное, что было совершенно впервые с момента пробуждения. Ранения в предплечья и корпус тела показались сначала чем-то непонятным, даже и не страшным вовсе – ну, кроме болевых ощущений, правда, нехило заглушенных адреналином и надобностью продолжить борьбу. Крови было немного, но сам ее факт отвлек внимание, пошатнув концентрацию достаточно, чтобы существо вцепилось зубами в шею, пытаясь уже не пробить тело, а обхватить, дабы объятия продолжили возможность монстра сделать то, что вызвало пробуждение истинного страха от своей неизвестности. Вдруг рождаются будто бы уже давно известные, но попросту забытые мысли: это создание хочет так отложить яйца внутри тела – или же, используя яд, превратить противника в обездвиженный кусок мяса для любого и беспроблемного использования в будущем? А что если все куда страшнее – и так оно создает себе подобных, превращая то или иное тело в некую, может и блеклую, но все же копию себя? Все эти мысли просачивались и переплетались под страшный вопль существа, определить воодушевление перед победой которого было не так уж и сложно. А вот избавиться от него – куда сложнее. Но то ли, опять же, непонятные всплески перед глазами намекнули на единственный инструмент спасения, то ли побуждение спасти свою жизнь любым способом, но оказалось, что само существо не такое уж и прочное. На руках ногти были крепкие, пробить туловище твари получилось даже проще ожидаемого, а как только оно оторвалось от шеи в бешеном вопле боли, упираясь ногой в стену, получилось оттолкнуться и побежать вперед, прямо к утробе этого создания. Оттягивая на вытянутых руках небольшое тело твари, чьи длинные лапы цеплялись за кожу рук и ног из последних сил, получилось сначала швырнуть его в стену позади с разворота, потом пнуть ногами как следует, а когда вопль вновь сменился, словно она сама только изучает свои возможности, пришлось успеть поймать тело в воздухе и швырнуть в сторону смолы. Но случилось неожиданное для обоих участников конфликта: смола пробилась насквозь, прямо в новую область для исследования, где даже сама тварь не сразу сориентировалась. Видимо, она спала там же, где ранее были створки двери, где смола смогла затвердеть, создав опору, – и получается, что это новое помещение соседствует с местом пробуждения. Внутри было темно, освещение совершенно не проникало из данного места, а значит, неизвестно, есть ли там еще монстры, как и то, чем ныне занимается уже известный и озлобленный. Но, стоя прямо напротив входа, вглядываясь в чернящий мрак, секунды идут одна за другой, а оттуда все никто не выпрыгивает. Более того, прислушавшись, можно было почти визуализировать сокрытое от глаз – существо тихо скулило. Он шагал вглубь голыми ступнями, его глаза вдруг стали чуть-чуть различать силуэты, словно ощущать расстояние до стен, видя углы и даже некие образы содержимого вокруг. Но главное – монстр оказался по центру, позвоночник был переломан после падения об острый угол металлического стола, чьи ножки зачем-то вкручены в пол. Создание не могло двигать конечностями – лишь всхлипывало и стонало. Избавить его от страданий пришлось из-за многих причин, но главная – это то, что пока неизвестно, но у людей именуется сочувствием. Это каким-то образом запустило очередные вспышки образов в голове, твердо пройдясь по восприятию себя в этом месте, обернувшись в итоге тем, как грустно стало после того, как шея монстра была свернута, а в глазах его читалась благодарность. Первое убийство первого встреченного осознанного организма, как и первый вопрос после пробуждения: справедливо ли все это? Может быть, это место – наказание, где присутствуют в доступности лишь боль, холод, голод и одиночество? Но разве в таком случае не проще лечь снова в утробу и просто забыться в том сне, где есть хоть какая-то надежда? Мысли путаются, голова болит, а тело начинает ныть, не в последнюю очередь из-за опять-таки проклятого холода! Подойдя к миске с водой, пришлось выпить все, что накапало, а этого было немного, и поставить миску на место: пусть вода набирается вновь, ибо жажда не утолена. А вот тело неожиданно перестало болеть, даже раны почти затягиваются, пусть и медленно. Пока глаза осматривали все вокруг в поисках возможной новой угрозы, ноги подошли к куче вещей в углу, а руки инстинктивно взяли то, что ранее считалось непонятным тряпьем, а сейчас оказалось пусть воняющей и грязной, но вполне сносной одеждой для этого мрачного места. Видимо, мозг медленно, но все же возвращает понимание прошлой жизни, где кроются все ответы.