– Боюсь, что да.

– Но как? Где она?

– Не знаю, дорогая. Последние два месяца я только и делал, что искал ответ на этот вопрос.

– Два месяца? Но ведь бал был в феврале.

– Как и тебя, дорогая девочка, меня настигла жесточайшая тифозная лихорадка. – Он всплеснул руками. – Правда, я уже болел тифом в детстве, поэтому перенес его легче, чем ты. Верный камердинер увез меня в тайное убежище – в маленький домик, расположенный в глухой деревне, о котором не знали даже мои самые близкие друзья. Когда же лихорадка прошла, я вернулся к жизни и немедленно отправил агентов на поиски мисс Динглби. Она бесследно исчезла. Но в кухне Баттерси, в одном из ящиков, мои люди нашли некую лабораторную культуру. При проверке выяснилось, что это вирусы тифозной лихорадки.

Луиза прикрыла рот ладонью.

– Болезнь в высшей степени заразна, – продолжил Олимпия, – и передается, например, при помощи зараженных продуктов.

В животе у Луизы что-то заворочалось.

– Чай, – пробормотала она.

– Или кексы. Судя по всему, в сандвичах с ветчиной, которые с удовольствием поглощал Куинси, заразы не было.

Луиза на какое-то время лишилась дара речи. Она сидела неподвижно, зажав рукой рот и стараясь унять тошноту.

– Динглби, вероятнее всего, уехала из страны вскоре после прискорбных событий того вечера. После этого ее никто нигде не видел. Революционеры, похоже, сделали то же самое или затаились где-то здесь.

– Вы пытались их найти?

Герцог поправил свою невероятную шляпу и задумчиво уставился на мельницу на другой стороне пруда.

– По сведениям моих агентов, она вернулась в Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф. К тамошним заговорщикам, которые пытаются подавить народный гнев, действуя якобы от твоего имени.

Луиза нахмурилась:

– Подавить? Что вы имеете в виду? Что они делают?

Олимпия взмахнул рукой:

– Аресты, допросы тайной полицией. Ночные налеты на подозреваемых в роялистских настроениях. Запугивание женщин и детей. И все такое.

Луиза вскочила:

– Да как они смеют? Клянусь Богом, они за все заплатят!

– Успокойся, дорогая. Я обо всем позабочусь. Завтра я уезжаю на континент – у меня там есть другие дела – и заодно выясню положение дел лично.

Девушка откровенно усмехнулась и окинула герцога взглядом с ног до головы, иными словами, с верхушки невероятной шляпы до каблуков огромных розовых туфель.

– Полагаю, вам удастся остаться незамеченным.

Олимпия разгладил платье и сокрушенно вздохнул:

– Да, это проблема. Динглби отлично известны мои методы и мои обличья, черт бы ее побрал.

– Что вы говорите, дядя! – насмешливо бросила Луиза.

Герцог снова махнул рукой:

– Но я справлюсь с ней, можешь не сомневаться. У меня уже есть пара кожаных брюк, сшитых специально для меня тирольским портным. Сидят великолепно!

Луиза тряхнула головой:

– Позвольте мне это сделать.

– Что, дорогая? Похоже, я не расслышал. Старею, знаешь ли.

Девушка опустилась на колени и с мольбой взглянула на герцога:

– Позвольте мне это сделать.

– Что сделать? Ха-ха! Дорогая, никогда не слышал шутки забавнее.

– Я говорю серьезно. Динглби обнаружит вас мгновенно, а я…

– А тебя она растила и воспитывала с младенчества. – Герцог погладил племянницу по руке: – Она знает каждый твой взгляд, каждый жест. Нам обоим это хорошо известно.

– Но я должна…

– Послушай меня внимательно, Луиза. Я пришел сюда не для того, чтобы испугать тебя. Поверь, я владею ситуацией и очень скоро верну тебе твое маленькое королевство.

– Княжество.

– Ну, княжество. Я преподнесу его тебе на серебряном блюдечке, перевязанным бантом. Не хватает только твоего мужа. Но сейчас уже прошло много времени, и я могу сказать, что никогда не одобрял выбора твоего отца.

– Только не говорите ни одного плохого слова о бедном Петере.

– Ты сама все сказала. Бедный Петер! Вряд ли это слова жены, которая восхищалась супругом.

Луиза склонила голову.

А Олимпия продолжил:

– Я вовсе не хочу сказать, что он был недостойным человеком. Напротив. Но принцессе необходим супруг, обладающий большей энергией, мужчина, достаточно сильный, чтобы поддерживать ее днем и дать ей здоровых сыновей ночью. Это должен быть человек, способный разрушить планы врагов и сделать за нее всю грязную работу, чтобы она оставалась для своих подданных незапятнанным ангелом. – Он закашлялся. – Где, интересно, найти такого человека?

Луиза встала.

– Как это проницательно с вашей стороны, дядя. Вот только боюсь, что человек, на которого вы столь прозрачно намекаете, давно женат.

– Ну, это ненадолго. – Олимпия неловко полез за корсаж своего платья. – Посмотри, что у меня есть. Это копия некого официального документа, который очень скоро даст свободу и лорду Сомертону, и его многострадальной супруге. – И герцог протянул Луизе бумагу.

– Что это?

– Судебное постановление о расторжении брака между графом и графиней Сомертон, и прочее, и прочее, изданное в ответ на иск о разводе, поданный графиней этой весной. Причин она указала несколько, и среди них измены и грубость. Имей в виду, оно пока не вступило в силу, так что держи свои знания при себе. Должен еще пройти установленный срок.

– Боже мой! – ахнула Луиза, впившись глазами в строки постановления. – Где вы это взяли?

– Старые связи, – усмехнулся герцог и встал. Он двигался удивительно легко и быстро для шестидесятипятилетнего мужчины столь внушительного роста и комплекции, облаченного в шелковое платье и кринолин. – Если ты непременно хочешь знать, судья – мой товарищ по Итону.

– Как удобно.

– В любом случае я пришел, чтобы попросить тебя об услуге. О, не пугайся, ничего такого, чего ты не делала раньше.

Луиза вздохнула, аккуратно сложила бумагу и вернула герцогу.

– Вы хотите, чтобы я опять шпионила за ним?

– Шпионить. Какое вульгарное слово!

– Я ничего не буду вам рассказывать. Он спас мне жизнь.

– За что я ему буду вечно признателен.

– Но все равно вы собираетесь использовать его в своих целях.

Олимпия покачал головой, и его лицо, покрытое толстым слоем пудры и румян, неожиданно стало очень старым и грустным.

– Я хочу исправить ошибку, которую совершил семь лет назад, причинив большой вред сразу нескольким людям.

Куинси поднял голову, тряхнул ушами и жалобно заскулил.