Он был так близко – если она приподнимется на цыпочки, он сможет…

Прежде, чем она успела это сделать, он отпустил ее, опять оставив наедине с непонятным желанием. Она желала… его.

– Нет! – воскликнула Фелисити, и ее тут же обдало жаром смущения. Нельзя такое говорить. Но разве он не хотел снова ее поцеловать?

Очевидно, нет. Дьявол отступил на шаг. Как же этот человек ее раздражает!

– Ваш герцог найдет вас сегодня ночью, миледи.

Теперь вспыхнуло разочарование.

– Он не мой герцог! – огрызнулась Фелисити. – Собственно, я думаю, он скорее ваш.

Дьявол долго молча смотрел на нее, затем произнес:

– Вы можете завоевать любого из них. Каждого. Любой аристократический мотылек на ваш выбор. Но вы выбрали герцога в тот момент, когда во всеуслышание назвали его своим. И когда сегодня ночью его к вам притянет, начинайте завоевывать его.

«А если я его не хочу?»

«Если я не хочу ни одного аристократического мотылька?»

«Если я хочу мотылька, не имеющего никакого отношения к Мейфэру?»

Ничего этого она, конечно, не произнесла, а сказала только:

– И как мне его завоевать?

Но Дьявола, похоже, это совсем не интересовало.

– Доброй ночи, миледи.

И он пошел прочь, возвращаясь в тени, к которым принадлежал. Фелисити побежала вслед за ним, остановившись на каменных ступенях, что вели вниз, в сад за домом.

– Погодите! – крикнула она, пытаясь придумать хоть что-нибудь, лишь бы он вернулся обратно. – Вы обещали помочь! Вы обещали магию, Дьявол!

У изножья лестницы он повернулся к ней, блеснув в темноте белоснежными зубами.

– Она у вас уже есть, миледи.

– Нет у меня никакой магии. У меня есть только красивое платье, а все остальное совершенно то же, что и было. Вы отправили к модистке свинью. Шляпка прелестная, но свинья никуда не делась.

Он засмеялся в темноте, и Фелисити вновь почувствовала раздражение, потому что не видела его улыбку. Он улыбался слишком мало.

– Вы не свинья, Фелисити Фэрклот.

С этими словами он исчез, а она подошла к балюстраде, положила ладони на прохладный камень и уставилась в сад, разозлившаяся, разочарованная, гадающая, что бы произошло, побеги она вслед за ним. Она хотела побежать за ним и знала, что не может это сделать. Она сама заварила эту кашу, и если у нее и ее семьи есть хотя бы малейший шанс пережить все это, она сама должна ее и расхлебывать. Хоть она свинья в шляпе, хоть нет.

– Будь ты проклят, Дьявол, – прошептала она в темноту, не видя его, но точно зная, что он здесь. – Как?

– Когда он спросит, скажи ему правду.

– Это самая паршивая идея, какую я когда-либо слышала!

Он не ответил. Выставил ее перед всем Лондоном, пообещал ей свадьбу века и оставил одну, дав ужасный совет и не выполнив свое обещание. Как будто она уже пламя, в которое, как он заверял, она должна превратиться.

А она не превратилась.

– Это самая ужасная ошибка всех времен и народов, – сообщила Фелисити себе и ночи. – Вот что значит принимать в подарок троянского коня.

– Вы читаете лекцию по греческой мифологии?

Она круто повернулась и увидела герцога Марвика, стоявшего в каких-то трех футах от нее.

Не зная точно, что полагается говорить мужчине, которого ты публично объявила своим женихом, Фелисити остановилась на:

– Привет.

И поморщилась – слово определенно не являлось магическим.

Его взгляд метнулся в темноту, где исчез Дьявол, затем вернулся к ней.

– Привет.

Фелисити моргнула.

– Привет.

О да, все идет просто замечательно. Она само пламя. Боже милостивый, это всего лишь вопрос времени. Скоро он помчится обратно в бальный зал, остановит оркестр и публично ее разоблачит.

Но герцог никуда не побежал. Вместо этого он шагнул к ней, и она вжалась в каменную балюстраду. Он остановился.

– Я чему-то помешал?

– Нет! – чересчур напористо воскликнула Фелисити. – Вовсе нет. Я просто… тут… дышала. – Его брови взлетели вверх, и она замотала головой. – Дышала воздухом. Свежим. В смысле – в бальном зале слишком тепло, вы не находите? – Она помахала рукой перед горлом. – Очень тепло. – Она кашлянула. – Жарко.

Его взгляд скользнул на ее запястье.

– С вашей стороны было очень предусмотрительно взять с собой что-то, чтобы сражаться с духотой.

Фелисити посмотрела на деревянный веер, болтающийся у нее на запястье.

– О. – Она рывком развернула его и начала обмахиваться, как сумасшедшая. – Да. Конечно. Я вообще очень предусмотрительна.

«Хватит болтать, Фелисити!»

Его брови опять взлетели вверх.

– Правда?

Девушка прищурилась.

– Правда.

– Я спросил только потому, что, мне кажется, – кто-нибудь, незнакомый с этой вашей чертой характера, может подумать, что вам присуща прямо противоположная черта.

Она успела спохватиться до того, как у нее вновь открылся рот.

– Это как?

Герцог ответил не сразу. Вместо этого он подошел и встал рядом с ней возле каменной балюстрады, повернувшись спиной к саду, скрестив на груди руки и глядя на гостей в ярко освещенном бальном зале. Свет превращал его белокурые волосы в золото, зато делал жестче и угловатее черты лица – высокие скулы и сильный подбородок; что-то в нем невольно казалось ей знакомым, хотя она никак не могла понять, что именно.

После долгого молчания он произнес:

– К примеру, кто-то может подумать, что рассказывать всему миру о помолвке с герцогом, с которым вы ни разу не встречались, – это отсутствие предусмотрительности.

Ну что ж, теперь они оба знают правду.

Фелисити не охватило ни смущение, ни стыд, чего она, по правде говоря, ожидала. На самом деле на нее обрушилось невыразимое облегчение. Что-то похожее на могущество… что-то, похожее на чувство, которое она испытывала, сумев вскрыть очередной замок, словно прошлое осталось позади, а впереди ее ждут неисчерпаемые возможности.

Что, разумеется, было своего рода сумасшествием, потому что этот мужчина держал в своих руках ее судьбу и судьбу всего ее семейства, а будущее, которое он им определит, было полно опасностей. Тем не менее, сумасшествие взяло верх.

– Почему же вы подтвердили ее?

– А почему вы это сказали?

– Я разозлилась, – негромко произнесла девушка и пожала плечом. – Это не самое лучшее оправдание, я знаю… но так оно и есть.