Ник-Ник даже развеселился:

— Нет, в охранники я тебя не зову, а вот компаньон на короткое время поездки в Зону мне очень нужен. Приедем туда, осмотришься. Захочешь — сразу назад поедешь. Но прежде посмотри сюда, — Ник-Ник что-то вывел на экран ноутбука, стоявшего чуть в сторонке, и развернул его ко мне фронтальной стороной. И я увидел снимки Зоны. Вот стая псов сцепилась с раненым кабаном, вот тушканчики поедают какую-то падаль, вот псевдогигант идет куда-то по своим делам. Но главное — это небо. Серое, хмурое небо в свинцовых подушках облаков, и бескрайние просторы осеннего пейзажа. Что-то щелкнуло внутри. Как в редкие моменты, когда долго ищешь ответ, и, когда наконец находишь, происходит некое переосмысление. Изменяется все внутри, и вещи и люди поворачиваются к тебе совершенно иными, невидимыми до того момента гранями. Так было и теперь. Горло сдавил спазм, и я чуть хрипло спросил:

— Что я должен сделать?

Видимо, Ник-Ник не прочел волнения у меня на лице и продолжал говорить в просительной интонации:

— Да ничего особенного: проводишь меня через карантин и обратно можешь ехать. Заплачу хорошо…

— Я согласен, но…

Ник-Ник осекся и уставился на меня, как баран на вывеску мясной лавки. Я продолжил:

— …Есть одно условие: хочу остаться там, в периметре карантинной зоны. Назад я с вами не возвращаюсь, а в уплату за услуги вы делаете мне бумаги, дающие мне легальный статус в Зоне, и помогаете со снаряжением. Денег мне не нужно. Только то, что я перечислил.

Такой поворот событий буквально опрокинул мировоззрение купца. Впрочем, быстро оправившись, он важно кивнул:

— Хорошо. Как пожелаешь. Странно только: все оттуда, а ты наоборот…

— Каждый ищет место по себе. Я думаю, мне там понравится. Даже уверен в этом.

Ник-Ник встал из-за стола и подвел итог:

— Договорились: ты провожаешь меня до Кордона, я делаю свои дела, а ты остаешься там. Я сведу тебя с человеком, который поможет тебе на первых порах. Его зовут Попович. Это и фамилия, и прозвище, и отчество. Все его только так и знают. Вы с ним сойдетесь.

— Хорошо, Николай Николаевич. Считайте, что мы договорились. Когда отправляемся?

— Через три дня. Хватит трех дней на сборы?

— Даже останется. Мне нужны сутки, не больше.

С тем я и вернулся назад. В конторе царил вселенский гвалт по поводу форс-мажорного увольнения, сестра встревожилась было, но успокоилась, когда я вместе с ключами от квартиры оставил ей номер телефона Ник-Ника, как моего нового нанимателя. К моим отлучкам в семье привыкли…

Свет в комнате, каковая служила некогда чем-то вроде бытовки для обслуживающего персонала, исходил от двух красных аварийных ламп. В тоннелях вообще не горело ни единого огонька. Ноктовизор на старательском комбезе, устаревшей модели, давал тусклую, мерцающую и чуть замыленную картинку, бледно-зеленого цвета. Не ахти что, конечно, но в кромешной темноте лучше так, чем брести на ощупь.

По сведениям, имевшимся у меня, в таких тоннелях можно встретить несколько разновидностей мутантов. Во-первых, существа, которых местные старожилы называют «ягерами». Это полутораметровые карлики, по слухам имеющие развитую речь, носящие одежду в виде лохмотьев и накидок с капюшоном. Прекрасно видят в темноте и обладают способностью к телекинезу на расстоянии не более десятка метров. Людей избегают, но могут напасть, если сочтут, что момент подходящий. Могут отводить глаза преследователям, если убегают. Но не всегда успешно.

Другое опасное существо — это сопун. Видимо, получил свое название из-за пристрастия прикрывать морду чем-то вроде маски, иногда напяливает старые противогазы, которые находит в кучах радиоактивного мусора и на болотах, где предпочитает жить и кормится рыбой и всякой падалью. При дыхании издает звуки, напоминающие храп. На человека нападает охотно, может неделями преследовать жертву и почти никогда не отступается. Внешне сильно похож на человека, только передвигается на четвереньках и длинными прыжками. Ростом с обычного, среднерослого человека. Живет стаями, но не редко ходит и по одному.

Как ни странно, сеть тоннелей на карте военных не была обозначена. Я увидел зоны ответственности воинских частей, расписание патрулирования, схемы минных заграждений. Моя коллекция пополнилась дополнительным набором кодированных радиочастот. Но нигде не нашлось упоминания о данной системе тоннелей или месте, куда он ведет. Мой собственный маршрутизатор исправно отмечал все изгибы и повороты, но и только. Похоже, это был сервисный тоннель какого-то из местных предприятий и вел он в район военных складов, забирая чуть западнее шоссейной дороги, ведущей туда.

Переходов на другие уровни не было. Так, без особых происшествий, я шел часа три. В подобных местах тишина совершенно особенная: глухая и вязкая, она как бы обволакивает и старается притупить внимание, ослабить волю. Правда, в свое время мне приходилось лазить по канализации и даже раз или два в ней повоевать. Замкнутого пространства я никогда не боялся: все эти страхи о погребенных заживо, привидениях и прочая чепуха меня никогда не волновали.

Коридор раздваивался, один рукав вел вниз, резко, под углом в сорок градусов, второй, сохраняя уровень по горизонту, шел на юго-восток. Похоже, ситуация усложнилась: ход, ведущий в сторону складов, не обязательно выведет снова наверх — возможно, там вообще тупик, а ход, ведущий назад, грозил потерей времени: может, он делал крюк и снова выводил на нужное направление, но не обязательно. И так, и так теряю время.

Я выбрал «подземный» вариант, как наиболее подходящий по направлению движения. Спустившись по металлической лестнице, я оказался в еще одном помещении, прямоугольной формы, пяти метров в длину. Трубы шли по юго-восточному рукаву, а здесь было нечто, напоминающее транспортный подъезд: комната заканчивалась пандусом, а проход расширялся до десяти метров в ширину и четырех в высоту. Нужное мне направление все еще сохранялось, я пошел вперед.

Запахло сыростью, потянуло сквозняком, что говорило о наличии вентиляции и сообщении с поверхностью. Пол был ровный, но бетон уже расслаивался под действием грунтовых вод, поэтому шорох шагов становился все отчетливее. Для того чтобы уменьшить слышимость, я старался идти неритмичным шагом, сбивая такт, чтобы звуки сливались с общим фоном как можно естественнее. Это меня и спасло. Я услышал сопение и возню за спиной. Отреагировал быстро, АПБ я не выпускал из рук, поэтому дал две серии по два патрона на звук. Визг неприятно резанул по ушам: попал. Размытое в зеленоватом свете ноктовизора пятно резкими скачками двигалось в мою сторону. Сопун, и довольно крупный. Тело мутанта распласталось в прыжке. Я сделал шаг в сторону и, пропустив изворачивающееся в полете тело (у сопуна молниеносная реакция на изменения обстановки), выстрелил еще три раза. Все пули попали в правый бок и застряли в теле, лишь одна прошла навылет и чиркнула по бетонной стене. Мутант взвыл, опустившись на четвереньки. Раны были серьезными, но регенерация у местной фауны просто потрясающая: кровь только еле-еле сочилась из рваных выходных отверстий. Надо было кончать этот цирк. Я выстрелил в голову, но сопун в последний момент резко ушел влево и увернулся! Патроны следовало беречь, но выходить с ножом против такого верткого существа — пустое дело. Использовать автомат тоже нельзя: гулкое эхо просто оглушит меня и, если сопун не один, поможет его сородичам подобраться ко мне со спины. Прижиматься к стене смысла не было, сопуны прекрасно бегают по невысоким стенам и потолкам до пяти метров высотой. Могут затаиться и упасть на жертву сверху. Но пока у меня были патроны к АПБ, шанс на победу сохранялся.