Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Едва ли Ханако так расстроилась из-за него, — прикинул я. — Он с нами давно, и мы все им очень довольны.
— Третья сила! — глубокомысленно кивнула Нанако.
— Третья сила — это я! — фыркнул я. — Сила непреодолимая и всесокрушающая.
— Круче Иоши-самы — только Годзилла! — согласилась девушка.
Погрузились в припаркованный у школы лимузин, и Бунта-сан повез нас к вертолету. В Токио же, ну какие «слёты айдолов» в нашем городке?
Совершив перелет, пересели в другой лимузин и поехали дальше.
— В принципе, если летать на вертолете раз в две недели, не так уж и плохо, — поделился я чувствами с Нанако.
— Нам еще лететь обратно! — смачно плюнула она мне в душу.
— Нафиг, до выходных два дня, останусь тут, кино помонтирую, — решил я.
Фильмы сами себя не соберут, а у меня готов только «Чамскраббер», сейчас в Японии и США ограниченно прокатывается, уже «отбился». Прокат расширять не будем — типа артхаус же, «СНИМАЛ ДЛЯ СЕБЯ, КАК ВЫСКАЗЫВАНИЕ». Критики ожидаемо пищат от радости — нифига себе Одзава многогранный. Полин Кейл, в частности, приняла решение игнорировать мои комедии и смотреть только «нормальное, взрослое кино». Выдала, так сказать, индульгенцию.
Почему я такой спокойный, когда Ханако рыдает? Потому что уверен, что наша умненькая послушная домашняя нецелованная (буквально, и это в 18-то лет!) девушка впервые столкнулась с темной стороной отечественного шоу-бизнеса. Да, ей всякого нарассказывали, но чужой опыт — это одно, а собственный ушибленный граблями лоб — совсем другое. Ну не изнасиловали же ее там? Место-то людное. Нет, в способности ох*евших от безнаказанности продюсеров устраивать массовые оргии я не сомневаюсь, но там ведь журналюги с камерами, а они у нас, как ни странно, на таких мероприятиях работают, а не поедают ништяки со шведского стола, и уж тем более не участвуют в оргиях. Жизнь она все-таки от хентая сильно отличается.
Выбравшись у офисной высотки, по указателям нашли нужный этаж — восьмой. Из коридора попали в огромный светлый зал, украшенный шариками и моэшными транспарантами. Столы заставлены выпивкой и закуской, журналисты сконцентрировали свое внимание на сцене — судя по дефилирующей, одетой в школьный купальник (гребаные фетишисты!) симпатичной девушке с прикрученным на руку «номерком» с цифрой восемь, чье лицо я видел в телеке, конкурс красоты в самом разгаре. Как много неприятно-похотливых рож! Сюда мы еще вернемся, а пока пошли дальше — к выделенной Ханако гримерке, где она сидит и плачет, закрывшись изнутри.
У гримерки встретили нашего дрона — бледный и растерянный, он слепо смотрел в стену, опершись на другую.
— Все нормально, Гото-сан, вы внештатные ситуации разруливать не обязаны, а со своей работой справляетесь отлично, — сразу же успокоил я его. — Идите домой, мы со всем разберемся.
— Вы слишком добры ко мне, Одзава-сенсей! — поклонился дрон и послушно свалил.
Тук-тук:
— Это Иоши, открывай!
Одетая в такой же школьный купальник, как и девушка со сцены, но без номерка на руке, заплаканная Ханако с жалобным «Вааа!» кинулась мне на шею.
— Кто тебя обидел? — ласково спросил я, поглаживая девушку по спине. — Кому мы будем руки ломать?
— Джонни Китагава! — наябедничала айдол. — Он в жюри конкурса красоты, и, когда я переодевалась, он вломился ко мне в гримерку и достал свой вонючий х*й, предложив ему отсосать за победу в конкурсе, а я его выгнала, испугалась и сразу позвонила вам!
— А он разве не п*дор? — посмотрел я на Нанако.
Джонни Китагава у нас большой величины деятель, специализируется на бойз-бендах и не стесняется пользоваться артистами на свое усмотрение. Суды по "харасменту" пока умудряется выигрывать, но я же не могу спасти каждую задницу в этой стране?
— Я не знаю, Иоши-сама! — с виноватым видом развела ручками секретарь.
— А и фиг с ним, я тебе верю! — улыбнулся я Ханако и попросил Нанако. — Посидите здесь до моего возвращения, ладно?
Они кивнули и сели на диванчик, а я пошел в большой зал, вполне анимешно побулькивая всепоглощающим внутренним ГНЕВОМ. Я — не ханжа, и прекрасно понимаю, что таковы негласные правила. Но если правила мне не нравятся — тем хуже для правил. Вот он сидит, гнида, со скучающей рожей ковыряется во рту зубочисткой.
— Здорово, Джонни! — радостно хлопнул я его по занятой руке, продюсер замычал и закрыл рот руками.
Куда-то воткнулась, отлично! Прибавив голосу энтузиазма, улыбнулся его донельзя удивленным спутникам в виде, надо полагать, «гарема» из смазливых молодых людей лет восемнадцати:
— У меня к уважаемому Джонни жутко важное дело, поэтому я его у вас ненадолго заберу!
Схватив мужика за локоть, вздернул на ноги и подавил сопротивление коротким тычком по почке. Хорошо, что в зале играет громкая музыка, а все внимание устремлено на сцену, поэтому никто из журналюг не видит, как я почти тащу за собой подвывающегося скорчившегося продюсера. Очень у нас органы хрупкие, конечно — совсем эволюция мышей не ловит.
— Жадный ты, Джонни, — выбравшись в коридор, где потише, начал воспитывать зарвавшегося японца американского происхождения. — Огайдзинился, решил, что светлые девичьи мечты можно пачкать своим грязным х*ем. — подрубив внутреннего Джулса из «Криминального чтива», добавил в голос экспрессии, подкрепив ее заломом руки — гнида опять вздумала вырываться, так что теперь идет полусогнутым. — Ты что, бл*дь, самоубийца? Ты же прекрасно знаешь, чей это айдол! Скажи, я похож на человека, который позволяет обижать дорогих мне людей?
— Я думал она — просто проект! — жалобно выдал он никчемную отмазку, и был наказан усилением захвата.
— Конченый! — припечатал я его. — Ты даже не понимаешь, в чем твоя тупость. За такое, уж прости, наказывают.
Тук-тук.
Ханако открыла дверь, отвесила подставленному ей Джонни сочную пощечину и плюнула в рожу.
— Хорошо, но спорим, ему даже понравилось? — предположил я, запихивая жертву внутрь и придавая ускорение толчком стопы по жопе — у Такеши Китано в фильмах подсмотрел.
Умничка-Ханако очень в
