Около минуты глаза привыкали к темноте и к близко расположенному предмету. Адаптация проявила водную гладь, которая отражала пустоту пространства. Усиленная концентрация на объекте созерцания создавала голограммы стихийно всплывающих геометрических фигур различной формы и цвета. В одно мгновенье ярко-синий квадрат стал напоминать экран телевизора, на котором появилось изображение человека. Чёткость картинки не позволяла узнать лицо, однако удалось разглядеть, что в руках мужчина сжимает бумажку малинового оттенка с изображением Соловецкого монастыря. Ещё через несколько секунд Глеб опознал незнакомца. Им оказался бывший банкир Аркадий Вольнов, который был одним из немногих друзей, вызывающих безграничное доверие. Образ в воде стал быстро приближаться. Одной рукой Воля размахивал купюрой в пятьсот рублей, а второй рукой начал резко тянуться к поверхности блюдца.

Глеб грубо откинулся назад, сбросив с головы кусок простыни, и чудом сумел удержать стул на двух ножках. Поток света ударил по воде и изображение померкло.

– Узнал? – прищурился Стоян.

– Да. Это был мой старый добрый друг.

– Указующие детали, предметы или движения усмотрел?..

– В правой руке была купюра в пятьсот рублей. Он то нервно её сжимал, то тряс, разглаживая уголки бумажки…

– Ты деньги ему давал? Пятьсот рублей, вспоминай…

Корчагин всегда помнил, кому давал деньги, даже самые малые. Это было отличительной чертой его мировосприятия. В бренном мире обстоятельств, деловых встреч и разнообразной информации многое забывалось, уходило в удалённые уголки памяти, но денежный долг всегда оставался на виду, даже по истечении нескольких лет.

– Давал, – замялся Жига.

– Вот и отдал свою прошлую жизнь, своё счастье…

– Сволочь, – прошипел Глеб, – я ведь тогда был удивлён, на кой лад ему пятьсот рублей, когда карманы от бабла пухнут. Совета от него хотел по делу, за которое потом сюда попал.

– Чтобы наладилось всё, должок обратно забрать следует, как монету вернёшь, так чары и отпустят, – понизив тон, подсказал Стоян.

– Заберу… Обязательно заберу…

– Ты не злись на приятеля своего. Человеческому разумению неподвластно узреть все хитросплетения судьбы. А вдруг ты попал бы под машину, если бы остался на свободе?

Досада, обида и плотный комок эмоций подступали к горлу.

– Вдруг бывает только… жук, – переделал пошловатую поговорку бывший детектив, – объясни лучше, как я смог в воде увидеть Аркадия? Как ты смог реализовать такое?

– Опять же повторяю, что нет в этом никакой магии или колдовства. Лет двадцать назад, через четверть века после того как человечество в очередной раз вышло в космос, учёные открыли свойства воды. Звучит забавно, но это факт. Она состоит из кластеров, идентичных тем самым, из которых состоит жесткий диск компьютера, накапливающий информацию. Вода впитывает в себя всё, с чем соприкасается. Если заморозить её и посмотреть на кристаллы льда, то ты увидишь, насколько красива снежинка горного родника и насколько уродливо строение водопроводной жидкости, впитавшей в себя гнилость подвалов и канализационную плесень. В старину бабушки, нашёптывая на воду, придавали ей целебные свойства. Волхвы, водящие вилами-посохами по воде, разрушали мёртвые структуры и стирали негативную информацию. Механический фильтр, даже самый лучший, очищает только физический состав воды, а стереть информационную структуру можно, лишь изменив её состояние. Например, дистиллят или заморозка.

– Дед мой всегда воду зимой морозил, а я и понять не мог, для чего. А как вода в этом блюдце узнала про меня и про Вольнова?

– Вода становится «мудрой» после того как, пройдя эфир и воздух, падает на землю. Она просачивается сквозь нее и затем появляется снова, уже получив сведения, содержащиеся в различных минералах. Вода – хранитель информации и при умелом использовании может дать ответ практически на любой вопрос. Каждая капля воды является маленькой толикой мирового океана. Сродни клетке ДНК, говорящей нам обо всем организме, стакан воды рисует отображение всей информационной стихии.

– То есть, вода передаёт информацию?

– Вода хранит её. Передаёт стихия огня. Поэтому светоч на столе. Примером тебе могу привести свечи в церкви, с помощью которых люди доносят свои пожелания Творцу. Сейчас для передачи данных с одного устройства на другое используют лазер, своим лучом записывающий информацию на компьютерный диск, который хранит её так же, как вода, потому что имеет кластеры. Как видишь, при развитии цивилизации законы мироздания не меняются.

Всего лишь проявляются в новых качествах и приобретают новый вид. Теперь ты понял, что я всего лишь с помощью огня передал информацию в воду на блюдце, которую ты и увидел.

– Стоян, а сколько тебе лет?

– Душа не стареет сынок, а академик Павлов говорил, что считает смерть до 150 лет насильственной. Две трети я отмерил. У наших предков круголет жизни был 144 года, и жили ведь по стольку и больше! Сам сотни могильных камней видывал. Так что мне ещё срок не подошёл…

– Вы хоть ночью можете свои фокусы оставить, шаманы второкурсники, – сердито хмыкнул пробудившийся Саша Журавкин.

– Ладно, не начинай, ложимся уже, – примирительным тоном нашёлся Глеб, – не спалось, вот и зацепились лепетайлами.

Дальше продолжать беседу было возможно только мыслеформами, но силы и желания для этого не нашлось.

Утренний приём пищи не выходил за рамки стандартной процедуры. Однако через три минуты после раздачи по продолу послышались многочисленные шаги, частотой перебора, скорее всего, переходящие на бег. Вместо дверного окошка пронзительно лязгнули несмазанные петли, и в камеру буквально ворвались пятеро «крепышей» в комуфляжах и черных масках на лицах. Движение Стояна к своей кровати не было оставлено без внимания. Его первого вынесло из помещения силовым давлением в область спины.

Это был обыск. Шмон в конкретной камере всегда возникал не на пустом месте. Причина сегодняшнего внимания к жилью четырёх бывших сотрудников была для всех них загадкой. Выстроенные в коридоре лицом к стене с поднятыми руками и широко расставленными ногами, они представляли картину задержания особо опасных преступников.

– Где ментовал, зечара? – боковым ударом в область колена Глеба силовик сопроводил свой вопрос.

В такие моменты было лучше всего держать эмоции на пудовом замке, включив осознанность и наблюдая за происходящим со стороны.

– Я не осужден пока, – обернулся Корчагин.

– А мне по барабану. Вы тут все для меня отребье мутное. Где служил спрашиваю?

– Я бывший сотрудник ФСБ…

– Ой, мужики, – завопило лицо в маске, – вы посмотрите, у нас тут фи си би замуровали… Федеральный ублюдок…

Глеб промолчал, оставив пакостные слова висеть в воздухе.

Возможности наблюдать за действиями спецов не было, но шорох и характерные звуки подсказывали, что камера сейчас будет вывернута наизнанку. Все опасения крутились возле одного, однако мысленно пробиться с вопросом к седобородому не получалось. Вскоре тревоги отпали сами собой. Шум внезапно затих. Довольный высокий бас эхом отозвался по длинному продолу: «Чья кровать, товарищи?» Эффект внезапности не позволил Стояну спрятать проволоку, повысив вибрационный показатель. Теперь её аккуратно скрученный моток маятником раскачивался в руках омоновца. Боковым зрением Глеб нащупал кудесника, который, не моргая, буравил переносицу офицера.