Да и с выбором помощницы вопрос решился сам собой.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила Леля.

– Нужно поговорить. Прямо сейчас.

Она согласилась сразу же, будто только этого и ждала. Миша заехал за ней и, заруливая во двор, увидел, что Леля, как и в тот раз, когда они ездили на дачу, стоит у подъезда.

Не успел он притормозить, как она подбежала к машине, открыла дверцу и уселась рядом. Леля была в темных брючках и ярко-синем свитере, который подчеркивал необычный цвет глаз и очень ей шел. Она выглядела юной, милой и такой красивой, что Мише немедленно захотелось ее поцеловать. Он уже подумал наклониться к ней, но на него вновь напала робость, словно не было между ними ничего, что могло бы дать ему повод так поступить и не получить по морде.

– Рассказывай, – потребовала Леля, и Миша, выкинув из головы мысли о поцелуе, рассказал обо всем, что знал сам.

Леля умела слушать: не перебивала, не встревала с замечаниями, не задавала дурацких вопросов, не выказывала скептицизма. Поэтому весь рассказ занял не больше двадцати минут, в течение которых они сидели в машине.

– Значит, если мы сегодня что-то не предпримем, Илья погибнет, – резюмировала Леля. – Не зря я не увидела у него ауры. Но что именно нам нужно сделать?

– Семен Ефремович сказал, что перерыл все источники, где упоминается об этом существе, но вразумительного ответа не нашел. Единственное, что сказано, надо соблюсти одновременно два условия: вынудить Мортус Улторем увидеть свой истинный облик, потому что это ее испугает, а жертву заставить увидеть не пленительную деву, а жуткое чудовище. Тогда тварь уберется туда, откуда вылезла.

– Илья от нее без ума. Заставить влюбленного открыть глаза трудно.

– Но только это ослабит Мортус Улторем, перекроет канал, по которому энергия Ильи переходит к ней. И тогда он сможет прогнать ее.

– Каким образом?

– Не представляю, и Семен Ефремович тоже не знает. Возможно, просто отказавшись от нее. Потому-то это может сделать только жертва, то есть Илья! Если он откажется от Мортус Улторем, цикл прервется. Не будет третьей жертвы – и она уйдет, не набрав нужной силы, и больше не сможет вернуться.

– А она не может перекинуться на кого-то еще?

– Похоже, нет. Время ее на исходе, она же появляется в строго отведенные сроки: каждые три года в течение трех месяцев. Сейчас конец мая, третий месяц на исходе. Семен Ефремович говорил, что соблюдение всяческих условностей строго обязательно для потусторонних существ. Они не могут менять условия по своему хотению.

На город постепенно опускались сумерки, и это было особенно заметно в хмурый дождливый день. Скоро стемнеет, «Настя» явится к Илье, и им тоже нужно прийти туда, только вот все еще не ясно, что делать дальше.

– Хорошо, допустим, мы застали ее у Ильи. Что значит «увидеть свой истинный облик»? К зеркалу, что ли, подвести?

– Я тоже так сначала подумал, – отозвался Илья. – Но сунуть ей зеркало под нос – это слишком просто. Семен Ефремович считает, что «истинный» означает «первозданный», то есть…

– Тот облик, который был у сестры Белкина до обращения! – закончила Леля.

– Похоже на то. Семен Ефремович говорит, что, став этим чудовищем, Тася забыла саму себя, но память все еще живет где-то в глубине ее существа, и воспоминания можно вытащить на поверхность. Потому так опасно было бы для «Насти», если бы Белкин объединился с кем-то, чтобы остановить ее. Кто, как не он, мог заставить Тасю вспомнить о прошлом?

– Но Белкина нет. А как мы можем это сделать, если понятия не имеем, какой была Тася?

Миша повернулся и посмотрел на Лелю.

– Она очень старалась все уничтожить, но Ласточкин сказал, выгорело полквартиры. А другая-то половина осталась.

– И там можно найти что-то полезное, – подхватила Леля.

Спустя пару минут они уже ехали на Октябрьскую.

– Как мы попадем внутрь? – спросила Леля. – Квартира, наверное, опечатана.

– Пожарные взломали дверь, когда приехали: открыть им точно никто не мог. Вряд ли кто-то озаботился тем, чтобы починить дверь и врезать новые замки.

Октябрьская была далековато, время утекало, и Миша нервничал. Скоро станет темно, а им еще предстоит обыскать квартиру, и неизвестно, найдется ли что-то полезное, не уничтоженное огнем. А потом придется ехать к Илье, и что делать там, совершенно не понятно.

Судя по напряженному Лелиному лицу, девушка думала примерно о том же.

«Хорош паниковать. Будем решать проблемы по мере их поступления», – подумал Миша и ободряюще улыбнулся Леле.

Всю дорогу они молчали: главное было сказано. Подъехав к дому Белкина, Миша припарковал машину, вышел и поднял голову. Посмотрел на почерневшие рамы, разбитое окно кухни, где еще совсем недавно они сидели и беседовали с Анатолием Петровичем. В голову полезли мысли о скоротечности бытия и всего сущего.

– Жалко его, – сказала Леля. – Что за жизнь была у человека.

Миша не мог с ней не согласиться. Они вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Как и предполагал Михаил, дверь была взломана, проникнуть внутрь не составило никакого труда. Леля вошла первой, и он хотел было последовать за ней, как дверь соседней квартиры открылась и оттуда высунулась старушка – низенькая, сморщенная, похожая на сушеный гриб.

– Вы куда это намылились? – Голос у нее оказался резкий и визгливый. – Жулики! Сейчас милицию вызову!

Этого еще не хватало.

– Я сам полиция. – Миша не хотел афишировать свой приход, но теперь придется. Он достал удостоверение. – Участковый ваш.

– Не разберу ничего! – Агрессии в тоне не убавилось. – А участкового я нашего знаю!

– Мы теперь вдвоем работаем, – злясь на вынужденную задержку и на то, что приходится оправдываться перед любопытной старухой, ответил Миша.

– Ну-ну, – недоверчиво протянула та. – Чего вам там делать-то?

– Это уж наше дело. – Миша включил грозного представителя власти. – Не мешайте вести расследование.

– Расследование, – проворчала бабка. – Расследуй – не расследуй, человека не вернешь.

Миша снова сделал попытку войти внутрь.

– А эта с вами кто? Девка-то? Тоже расследователь? – ехидно осведомилась бабка.

– Всего доброго, идите домой! – отрезал Миша и скрылся за дверью, постаравшись прикрыть ее за собой.

– Бойкая старушка, – хмыкнула Леля.

– Бдит, – отозвался Миша, – враг не пройдет. Что ж, товарищ «расследователь», приступим?

В квартире было сыро и пахло гарью. Смотреть на то, во что превратилось жилище Белкина, было больно. Разоренная, выпотрошенная, лежавшая в руинах квартира напоминала изувеченного человека.