– Галина, значит, буду знать. Трещотка ещё та, не работать ей Мальчишом-Кибальчишом. Сдаётся мне, что Володя у неё давно и прочно под каблуком обосновался, да и бизнес с грибами совсем не его идея.

– Понятно, – как-то по-доброму усмехнулся бородач. – Зато брат за её спиной, как за каменной стеной.

Обидишь Володю, и она тебя мехом вовнутрь вывернет и высушит.

– Сурово! Страшная женщина.

– И не говори. Не шевелись, сейчас будет больно. Пока руку так подвесим, потом косынку соорудим. Пойдём, пацан, видишь, твой босс отрубается, стаканяка водяры на голодный желудок…

Откинувшись на подушку, под пьяный шум в голове Михаил в третий раз за день провалился в тёмное беспамятство.

Нежданные гости не стали сильно задерживаться, хотя Михаил и Валентина много времени посвятили незамысловатым уговорам, приводя различные аргументы за то, чтобы четвёрка осталась с ними. Главными, как правильно предположил Михаил, в квартете оказались Галина и Геннадий Мирошкины, причём первую скрипку играл бывший морской пехотинец, который лишь три с половиной года назад комиссовался после ранения, полученного неизвестно где, пойдя по стезе судового механика. С дизелями и машинами морпех был на «ты», за две недели отшаманив несколько армейских броневиков и доведя едва не до совершенства пару японских внедорожников.

Владимир оказал уменьшенной копией здоровенного младшего брата, только в плечах сильно поуже и черепом поволосистей. Голова у младшего чуть ли не полиролью сверкала, а у старшего пространство от лба до затылка оккупировала коротко стриженная каштаново-рыжая шевелюра с двумя только-только обозначившимися клиньями залысин. Оба высокие, под метр девяносто, рукастые, но если после общения со старшим создавалось впечатление о мягкой податливой глине, то младший оставлял после себя запах тёртого кремня и нагретой стали.

Зато жёны у братьев были антиподами мужей. Наталья – мягкая и уступчивая, между тем спокойная как скала. Женщина обладала фигурой фотомодели и короткой стрижкой платиновых волос. Для красавицы-тихони главным светом в окне был муж. Галина была полной противоположностью Натальи, она держала свою мужскую половину в ежовых рукавицах, впрочем, судя по Владимиру, тот не сильно этим тяготился. За смехом, шутками и сорочьим треском скрывался настоящий чёрный гранит, соперничающий по цвету с вороновым цветом волос женщины. В отличие от хрупкой Натальи, «контрабас» Галины вряд ли можно было ломом перешибить. Скорее это она могла кого угодно и рельсом по тыковке, и в бараний рог одной левой согнуть, но зато шарм женщины валил наповал, напрочь обнуляя все реальные и мнимые недостатки фигуры. Даже не верилось, что спокойный флегматичный ужик по имени Владимир превращается в боевого удава Каа, способного под огнём противника разрушать мосты, но поводов не верить не было. Какие только черты характера не открываются в человеке в чрезвычайных ситуациях.

Две с половиной недели гости помогали по хозяйству, пацаны под чутким руководством Геннадия налаживали технику, проведя полноценное техническое обслуживание всех генераторов, солнечных батарей и ветряков, не говоря уже о насосах и отопительной системе главного дома. Владимир вместе с Солнцевым Сашкой накосил на тракторе сено для скота, но после того как Михаил пошёл на поправку и смог более или менее работать левой рукой, они засобирались на юг.

– И что нам тут делать? Сидеть под лучиной долгою зимой? – Лузгая семечки, Галина привычно отметала приводимые аргументы за остаться. – Мы и так больше двух недель потеряли. Гена говорит, что скоро тайфуны начнутся, а нам ещё нормальную яхту подобрать надо.

Ген, а Ген, а как мы заправляться будем?

– Вдоль берега пойдём, малым каботажем. Корея, Китай, Вьетнам, там портов до горки и больше, не промахнёмся, найдём, где солярки плескануть. Нам ещё надо что-нибудь убойное на яхту установить, вдруг встретим кого… Я бы в Сиамском заливе на каком-нибудь острове обосновался. Круглый год лето, не трясёт, как в Индийском океане, чистое море, можно урожаи по три раза за сезон снимать. Красота! Набедренную повязку из пальмовых листьев нацепил – и вот вся одежда, а тут половину года чего делать, Колотун-бабая ловить? А болезни-лихорадки, да тьфу на них! Вы, Михал Палыч, как хотите, но остаться не уговаривайте.

– Нет так нет, было бы предложено, – хлопнув правой ладонью по колену, сдался Михаил. – Только вы осторожней по пути, кто его знает, какие сейчас дороги. Вы глядите, полотно на глазах размывает. На пятом километре из-под асфальта деревья вовсю лезут, ещё пара лет, и всё напрочь зарастёт.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – легкомысленно отшутилась Галина. – Мы двумя машинами решили ехать.

– Что берёте?

– Возьмём джип и микроавтобус, тот, что я со стоянки у части притащил. Хороший агрегат, высокий, салон-трансформер. Я на джипарь спереди и сзади лебёдки присобачил, микраху тоже до ума довёл, в него и продукты, и запчасти влезут, и салон под натуральный траходром раскладывается, если вдруг переночевать на трассе придётся, – под кивки брата говорил Геннадий. – А от зверья отобьёмся, арсенал тут знатный. Я отобрал кой-чего. Тут до моря-то ехать…

– Как скажешь, отговаривать больше не буду, – натурально расстроился Михаил, продолжая лелеять призрачную надежду пополнить ряды поселенцев.

Сам он не единожды ловил себя на мысли, что неплохо было бы присоединиться к походу в тёплые края, осев где-нибудь в северном Вьетнаме, в краю вечной весны, но какая-то опаска и непрерывно попискивающий внутренний голос удерживали от принятия столь радикального решения. Что удивительно, из ребятни и молодёжи постарше никто не заикнулся о переезде. Что ни говори, а молчаливая поддержка молодых приятно грела душу.

Через день после памятного разговора гости отъехали. Джип и микроавтобус с мужчинами за баранками транспортных средств тихими призраками скрылись в кудлатых щупальцах утреннего тумана, выползшего из клетей распадков. На память о себе бывший морпех оставил два свежих розовых шрама на левом плече Михаила и старинную монетку-сувенир, которую он постоянно крутил в руках и подбрасывал перед принятием каких-либо решений, глядя, что выпало: орёл или решка. Оберег, как говорил Геннадий, аверс и реверс жизни. Он ему «там» жизнь спас, однажды вывалившись из кармашка в перчатке и упав на землю. Когда Гена наклонился поднять оберег, стена позади на уровне его головы плюнула кирпичным крошевом от попадания пули. Не наклонись Гена, черепок морпеха обзавёлся бы дополнительным отверстием. Он этой монеткой руку после госпиталя разрабатывал, постоянно крутя старинный кругляш между пальцев, глядишь, и новому хозяину пригодится, тем более у того после ранения по вечерам ныла кисть и отекали пальцы левой руки. Пусть теперь оберег послужит выздоровлению нового человека.

Вечером второго дня после отъезда четвёрки на склоне сопки, где стелилась лента объездной дороги, сверкнул свет фар. Два луча, то ныряя за пригорки и заборы, то мелькая между стволов деревьев и пустых казарм, сонмом зайчиков отражаясь в чёрных рядах окон, постепенно приближались к дому поселенцев. Сыграв тревогу и подхватив винтовку, Михаил поднялся на вышку, установленную за стайками. Через пару секунд к Боярову присоединился Антон.