— Ошиблись, однако, как последние триста лет ошибались все ваши предшественники. Это пленённому Шамилю, отправленному в ссылку всего лишь в Калугу, простительно было, проехав Ставрополь и Ростов, сказать: «Если бы я знал, что Россия такая большая, я никогда бы с ней не воевал…» А для вас вроде и странно моментами… — мельком заметил Чекменёв.

— В том и беда. Уроки истории впрок не идут. Всё время кажется, что уж на этот раз всё получится, как надо. Ан снова не выходит.

— Беда, — согласился Игорь Викторович. — Вспомните, к примеру, эпоху римских «солдатских императоров». Штук двенадцать, кажется, их за пять лет сменилось. И каждый, забывая о горьком опыте им же убитого предшественника, считал, что уж он-то займёт престол окончательно и надолго… Аналогичную картину мы наблюдаем за последние два века европейской политики. Сколько сил, сколько денег — и всё в трубу. А главное — мало-помалу накапливаются исторические комплексы. Что у вас, что у немцев, что у англичан. Не забивали бы себе голову всякой ерундой, жили бы поживали, в ус не дули. Был у вас один умный человек — Кемаль Ататюрк, так и его не послушались. А могли бы мы с вами с самого семнадцатого века как-то договориться к взаимной пользе и жить как люди. По крайней мере, вы, турки, потеряли бы намного меньше времени, денег и территорий, чем шарахаясь от немцев к англичанам и обратно.

— Зато мы тешились иллюзией, что проводим самостоятельную политику, — с оттенком иронии ответил Ибрагим, как и подобало мыслящему в данный момент по-русски человеку.

— Одним словом, Ибрагим-бей, давайте подводить итоги, мы ведь не на семинаре по геополитике, — предложил Чекменёв, потребовав у официанта кофе и ликёров. — Вашим друзьям, от которых вы в той или иной мере до сих пор зависите… — он резким движением отсёк протестующий жест Катранджи, — не тешьте себя очередными иллюзиями, не существует людей, не зависящих вообще ни от кого, я тоже отношусь к их числу, — скорее всего, потребовалось напугать своих контрагентов, дать им понять, что надежда, опора и финансовый столп «Чёрного интернационала» не прочь начать раскладывать яйца по разным корзинам. Поэтому вам порекомендовали встретиться со мной таким вот именно образом. Чтобы те, кому следует, это увидели и стали несколько сговорчивее в делах, о которых я пока не имею никакого представления. Но узнаю непременно, — обнадёжил Чекменёв собеседника. — «Хантер-клуб» — инвариантная на протяжении вот уже второго века структура, достаточно давно находится под нашим плотным контролем. Те, кто узнает о наших с вами контактах, станут гораздо внимательнее относиться и к вашим мнениям, и к моему. А главное — получат рычаг давления на кого-то третьего. Это не выходит за пределы ваших представлений о «реалполити́к»?

— Восхищён, искренне восхищён, Игорь Викторович. Вам бы самодержцем стать, вместо Олега Константиновича… — сказано было почти без заискивания, от души. Тоже почти.

— Ни к чему. Скучное и бестолковое занятие. То же самое, что прерывать преферанс на мытьё посуды, посадку картошки и приготовление уроков с детьми.

— Жена и скатерть — главные враги преферанса, — блеснул одной из почерпнутых в питерском общежитии ма́ксим[55]Ибрагим.

— Само собой. О! Смотрите! — Чекменёв вскочил и взмахом руки указал за окно, где на рейде в столбе буро-зелёной, поднятой с близкого дна воды разлеталась в небе кусками разного размера яхта Катранджи. — А в запасе — ход конём по голове. Уж это — явно не наша работа…

А сам подумал: «Накаркал, чёрт возьми. Ведь просто так сказал насчёт неприятных случайностей. И — на́ тебе! Или всё же вертелся в подкорке такой вариант?»

Грохот взрыва докатился несколько позже, как и положено по причине разницы в скорости света и звука.

Лицо турка мгновенно посерело и стало жалким и старым. Лет на десять от реального возраста. Так он сильно испугался? Или — это было другое чувство, но всё равно весьма негативное.

— Если это заложенная заранее мина — вам сильно повезло, — меланхолично отметил Чекменёв, почти силой всунув в руку Катранджи рюмку. — Часовой механизм слегка припоздал. А если торпеда с миниатюрной подводной лодки и работа боевых пловцов — нас ждёт продолжение…

— Это — точно не вы? — поперхнувшись коньяком, спросил Ибрагим.

— Я же сказал, коллега, — нет. Столь грязно мы не работаем, — машинально поправив ногтем мизинца ус, ответил Игорь Викторович. — Что вам должно быть давно известно.

Снаружи вдруг зачастили выстрелы, винтовочные и автоматные. С первого этажа ответили штурмовые пистолеты-пулемёты охраны.

— …Более того, — тем же спокойным голосом закончил фразу Чекменёв, — я считаю, что у нас с вами есть около трёх минут, чтобы без суеты покинуть это гостеприимное местечко и углубиться в земные недра…

— Это вы о чём?

Ответить генерал не успел. Он выхватил из-под ремня пистолет, за ним этот жест повторил Катранджи, только в отличие от мощного генеральского «воеводина» у него в руке оказалась несерьёзная в настоящем бою, но богато инкрустированная испанская «астра». Правда, неизвестно, в каких целях он собирался её использовать.

Дверь распахнулась, на пороге появился Уваров с автоматом наперевес.

— Игорь Викторович, атака идёт с двух направлений. Вдоль бульвара, из окон и с крыш домов напротив.

— Подумаешь, испугал, — криво усмехнулся Чекменёв. — Гранатомёта в запасе не имеется?

Уваров развёл руками.

— У тебя здесь сколько людей?

— В здании десять. Держать оборону на этаже хватит. Столько же снаружи. Будут связывать маневр противника, отсекать подходы. Пока войсковые части не подскочат…

— Или — наоборот, — бросил генерал. — Предлагаю пробиваться в катакомбы. Там мы по-любому будем в выигрыше…

Снова вспыхнула стрельба. Отчаянно, заполошно, и гораздо ближе. В соседнем зале, за стеклом, уже начиналась паника.

«Слишком рано, — профессионально подумал генерал. — Несколько выстрелов вдалеке — ещё не повод. Большинство на них бы и внимания не обратило. Значит — всё из одной цепи…»

— Троих — вниз, пусть вход держат. Остальным — расчистить путь в катакомбы. У меня план вот здесь, — он коснулся лба. — Прорвёмся… Любой, тебе лично не знакомый — враг. Из этого и исходи. Ясно?

— Мне ясно, — подкинул на руке «ППС» со сдвоенным магазином Уваров. — Только и вы, Игорь Викторович, что бы ни случилось, не стреляйте в женщин, имеющих бело-сине-красные отметки. В любых сочетаниях. Шарфики, розетки, платочки. Что бы они ни делали… Они — наши.

Не тот был случай, чтобы спорить или требовать объяснений. Чекменёву хватило впечатлений о способностях Уварова во время боёв за Берендеевку и потом, при зачистке Москвы.

— Договорились, работай, полковник, после разбираться будем. Я в твоём распоряжении, пока не передумаю…