Идеал женщины и матери.

– Беата, смотри-ка…

Он протянул ей письмо Нэте и дал дочитать до конца, не прерывая. Она читала письмо с улыбкой. С той самой обаятельной улыбкой, какую унаследовали от нее два их замечательных мальчика.

– Сильно! И что ты ей ответил? – поинтересовалась она. – В этой болтовне есть какой-то смысл? У нее действительно имеются такие деньги?

Курт кивнул.

– Несомненно. Однако у нее на уме явно не желание меня озолотить, будь уверена.

Он встал и отодвинул штору, скрывавшую всю заднюю стену комнаты, обнажив пять огромных шкафов из темно-зеленого металла, которые он берег как зеницу ока уже многие годы. Через месяц будет готов большой пожарный шкаф в старом сарае, пока что служащий подсобкой, и тогда он все перенесет туда. Никому помимо посвященных делать там было нечего.

– Я до сих пор помню номер, – смеясь, сказал он и выдвинул ящик из второго шкафа. – Вот, – он бросил жене серо-белую папку.

Курт уже давным-давно не извлекал ее, а зачем? Однако, увидев обложку, он все же откинул голову назад и на секунду задумался.

Шестьдесят три предыдущих медицинских журнала с историями болезни были их с отцом совместными делами, но вот это было исключительно его дело. Первое дело, свершенное им самостоятельно на благо «Секретной борьбы».

На нем красовалась надпись «Журнал № 64».

– Она родилась восемнадцатого мая тридцать седьмого года. То есть всего на неделю старше меня, – сказала супруга.

Он засмеялся.

– Да, однако разница состоит в том, что тебе пятьдесят, а дашь тридцать пять, а ей тоже пятьдесят, но она наверняка похожа на шестидесятипятилетнюю старуху.

– Я смотрю, Нэте побывала на Спрогё… Каким образом она научилась так складно формулировать мысли?

– Может, ей помогли? Думаю, не без этого.

Курт привлек жену к себе и сжал ей ладонь. Его слова звучали неуверенно. По сути, Беата и Нэте были на редкость похожи, и именно этот тип женщин он предпочитал. Светловолосые голубоглазые северянки с округлыми формами и прекрасными пропорциями, с гладкой кожей и нежными губами. Такие женщины вызовут восторг у любого мужчины.

– Ты говоришь, есть основания полагать, что она вряд ли стремится тебя озолотить. Но почему? В твоем журнале написано, что ей сделали выскабливание в пятьдесят пятом году, тут нет ничего такого серьезного.

– У Нэте Германсен всегда в запасе несколько личин, и она имеет обыкновение выставлять наружу наиболее подходящую для конкретных обстоятельств. Конечно, это следствие глупости, психопатических склонностей и деформированной самооценки. Естественно, я умею управляться с такими людьми, но все-таки приму соответствующие меры предосторожности.

– Какие?

– Я послал запрос через общество. Таким образом мы узнаем, действительно ли она настолько больна, как хочет казаться, судя по письму.

Уже на следующее утро Курт Вад получил ответ на свой вопрос, и его догадки подтвердились.

Человек с данным личным номером не был занесен ни в журналы официальных лечебных заведений, ни частных клиник, с тех пор как Нэте вместе со своим мужем попала в аварию в ноябре 1985 года. После пребывания в больнице Нюкёбинг Фальстера да еще пары контрольных визитов в ту же самую больницу и Королевский госпиталь никаких сведений зарегистрировано не было.

Так какого черта в таком случае добивалась Нэте Германсен? Почему она соврала о своей болезни? Явно она стремилась завлечь его в свои сети благородными словами и правдоподобными объяснениями причин того, что происходит в данный момент. Но что собиралась предпринять Нэте, если он попадется на ее уловку? Его ожидает какое-то наказание? Или это попытка заставить его скомпрометировать себя? Неужели эта женщина не понимает, что он чрезвычайно осторожный человек?

Она думает, что поставит рядом с ним диктофон и выведает все его тайны и планы?

Курт рассмеялся.

Да Нэте просто тупая корова, если рассчитывает подловить его.

Как она рассчитывает доказать, что он когда-то подверг ее операции? Все уже давно опроверг адвокат Нёрвиг.

Курт рассмеялся своим мыслям. Менее чем за десять минут он мог вызвать кучку рослых националистически настроенных датских парней, привыкших скручивать хулиганов в случае необходимости. Если он примет приглашение и в пятницу явится к Нэте Германсен, предупредив громил, еще надо будет поглядеть, кто окажется наказанным и кто по-настоящему удивится.

Курт не мог остановиться. Идея выглядела очень заманчивой, однако на тот же день было намечено первое заседание локального филиала организации в Хадстене, так что развлечению приходилось предпочесть более важные задачи.

Он пихнул письмо через край стола в мусорную корзину, подумав, что в следующий раз, когда она предпримет нечто подобное, он раз и навсегда покажет ей, кто здесь главный и какие последствия это влечет за собой.

Войдя в свой кабинет для консультаций, Курт довольно много времени потратил на то, чтобы надеть докторский халат и хорошенько расправить его; униформа особо убедительно демонстрировала окружающим его авторитет и могущество.

Затем он сел за стеклянный стол, взял в руки календарь и принялся просматривать список встреч. День выдался не сильно напряженный. Направление на аборт, три консультации о планировании беременности, еще одно направление на аборт, затем единственное мероприятие на благо «Секретной борьбы».

Первая пациентка, вошедшая к нему в кабинет, оказалась странноватой и совершенно подавленной девушкой. Лечащий врач сказал, что она здоровая, хорошо воспитанная студентка, желавшая сделать аборт из-за измены парня и последовавшей депрессии.

– София? – уточнил он и улыбнулся ей.

Она поджала губы, уже готовая расплакаться.

Вад молча посмотрел на нее. Приятные голубые глаза, узкий высокий лоб. Красивая форма бровей и ушей, плотно прижатых к голове. Худые, сильные и изящные руки.

– Твой возлюбленный тебя бросил, и тебе от этого грустно, София. Ты очень любила его, насколько я могу судить.

Она молча кивнула.

– Потому что он был хороший симпатичный парень?

Снова кивок.

– Однако, возможно, он не так уж умен, раз избрал столь простое решение – избежать проблем?

В ответ последовало возражение, как он и предполагал.

– Нет, он совсем не глупый. Он учится в университете, куда собираюсь поступать и я.

Курт Вад склонил голову.

– Ты не слишком рада произошедшему, София, верно?

Она повесила голову и снова затрясла ею, принявшись плакать.

– В данный момент ты работаешь в обувном магазине своих родителей; разве тебе не нравится твоя работа?