Джилл, глядя сверху вниз, стояла на крыльце.

— Привет! А что это там у тебя?

Она указала на мой бумажный пакет.

Грохоча пустыми жестянками, я прошел на автостоянку.

— Да так, всякая дрянь.

Джилл деланно улыбнулась. Морской воздух или некоторое время, проведенное наедине с собой, казалось, разогнали нависшие над нею тучи. Джилл выглядела и впрямь просветлевшей, хотя это и не означало, что с ней будет просто. Мы походили на двух подростков на танцплощадке: пуститься в пляс хочется обоим, но танцевать не умеет ни тот, ни другая.

Чтобы переломить собственную неуверенность, я приступил к всегдашним занятиям. Смыл из садового шланга песок, проверил, не стер ли ступни.

— Ах ты, черт! — Я измазался в дегте — и казалось, будто это пиявки, как в кинокартине «Королева Африки». — Присядь. Я сейчас.

Я пошел в гараж, вернулся с пемзой и мылом. Сидя на приступке, принялся соскребать с себя грязь.

— Только не начинай с того, что я не умею тебя развлекать!

Она рассмеялась.

— Ты пошел на поправку, Алан.

— Ты тоже.

Наши взгляды встретились. Кому начинать?

— Ладно, — в конце концов произнес я. — Как ты находишь жопу во человеческом образе, каковой я являюсь?

— Тебе не нужно извиняться…

— Разумеется, не нужно. Это ведь мое всегдашнее занятие: выгонять взашей старых друзей, доводить их до слез.

— Я хочу сказать, — кротко вступилась Джилл, — что мне понятно твое тогдашнее состояние.

— Ты просто невольно попала в самую гущу событий. Мы с Лоррен далеко не просто друг к другу относимся.

— Да нет. Я и сама вела себя как чудовище. — Ей стало зябко, она потерла плечи. Меж тем быстро темнело.

— Ты проголодалась?

— О Господи, ну конечно же.

— Проходи. — Я открыл раздвижную дверь. — Как насчет свинины по-китайски?

Джилл ничего не имела против моей китайской кухни. Свинина и фибы из ресторана Во Фонга плюс импровизированный салат с курятиной, который я на скорую руку сообразил из домашних припасов. «Джим Бим» с содовой и огонь в очаге.

О чем они говорили с Лоррен? Да так, обо всякой всячине.

(«Знаешь, Алан, она по-прежнему очень за тебя переживает». «К сожалению, кто-то некогда совершил великую ошибку, внушив ей, что она на редкость умная женщина».) Мы перешли к более насущным темам, но и это не принесло ничего хорошего. Нет, Элио никогда не заводил речи о ранчо или о целом поместье. («Можешь внести это обстоятельство в список вещей, которые он от меня утаивал».) Да, она видела полицейский портрет Гарри Стормгрина и, точь-в-точь как ее сын, не имеет ни малейшего представления о том, кем мог оказаться этот человек.

— Алан, — торжественно начала она, допивая виски. — Мне хочется внести ясность в… ну, сам понимаешь. — Джилл помахала в воздухе палочкой для еды, вид у нее сейчас был самый серьезный. — Только, пожалуйста, выслушай. Это для меня важно. С тех пор, как началась вся эта история, я стараюсь держаться молодцом. Нет, я не требую за это медали. Мне просто кажется, что мне — что всем нам — другого не остается. Значит, сперва был Элио, и я смирилась с этим, что бы оно на самом деле ни значило. Затем в разгар ужина зазвонил телефон, как гром среди ясного неба, и оказалось, что звонят из больницы и что мне надо прибыть к Теду, хотя не волнуйтесь, он уже вышел из критического состояния.

Она вытерла глаза салфеткой.

— Конечно, это прозвучит чудовищно, но я страшно обрадовалась, когда мне сказали, что к тебе меня не допустят. Все обрушилось на меня разом, а мне все же хотелось принимать несчастья малыми дозами. И когда к тебе в конце концов начали пускать посетителей, я вовсе не стремилась попасть в их число. Ты лежал на больничной койке, и мне было страшно поглядеть тебе в глаза. — Сейчас она явно разволновалась. — Еще одна катастрофа, против меня словно бы разом ополчился весь мир. Я чувствовала, что-то вот-вот надорвется или сломается. — Джилл смяла салфетку и швырнула ее на стол. — Ах, я такая паршивка.

— Ты напугала меня, только и всего. — Я подлил ей виски. — Но ожидал я куда худшего. И с паршивкой вполне в силах справиться.

Она попробовала было рассмеяться, но ей это не удалось.

— Хочешь ознакомиться с подлинной изюминкой всей этой истории? В день, когда я улетала из Солт-Лейка, ко мне пришел Тед. В аэропорт. Я стояла с билетом в руке, а он сказал: «Знаешь что, мама? Я сделал Карри предложение».

— О Господи!

Никого из нас это не должно было по-настоящему удивить, но все-таки… Я рассказал Джилл о видениях, посещающих меня на пляже, о том, как действительность преследует нас всех, улепетывающих от нее на босу ногу.

— Примерно так же отреагировала и я. Ну да, конечно же, я постаралась это скрыть. «Разумеется, я счастлива, сынок. Просто малость ошарашена, вот и все». Надо было меня тогда послушать! Алан, я выглядела точь-в-точь телематушкой из «мыльной оперы». И в то же самое время лихорадочно размышляла. А почему бы мне и впрямь не возрадоваться, сынок? Да и что за церемония нам предстоит? Отец невесты и отец жениха — они оба убиты. Не уведут ли невесту полицейские, прикрывающие нас всех от снайперов?

Прежде чем Джилл закончила свой рассказ, я понял, что она на грани истерики. А больше ей пойти было не к кому. Я сделал все, что было в моих силах. Давай, держись. Все в порядке. Вытри сопли. Тревожная улыбка. («Знаешь, стоит тебе выпить, и ты начинаешь разговаривать, как Люк Рикардо».) Яростная доброжелательность, косноязычная и самую малость парализованная. На первый взгляд, все это не слишком отличалось от встречи ночью непосредственно после убийства Элио. Но тогда мы пребывали в преддверии ада и не могли нести ответственности за свои поступки.

Джилл припала ко мне, спрятала лицо у меня на груди, ее волосы прикасались к моим скулам. Видеоматериалы, вопреки тому, что я сказал Джулиану, часто обманчивы. Если бы, например, сейчас гигантский телеобъектив шпионил за нами с берега, — два кадра, один за другим, практически неотличимы друг от друга. Но на первом — простое дружеское объятие, эмоциональный порыв друг к другу, а на втором — встреча пальцев и плоти, алые всплески тепла, покоряющиеся и сопротивляющиеся неизбежному очертания.

Почему такие дела никогда не даются просто? В кинофильмах и в «Плейбое» полным-полно бесхитростно совокупляющихся пар. И это идет людям на пользу, как четверть часа, проведенные в сауне.

Если бы все сводилось только к происходящему в данные минуты! Но у нас с Джилл имелся на двоих чемодан, битком набитый ношенными некогда одеждами. Лучший друг, чужая невеста, мать взрослого сына, друг покойного Элио, конфидентка Лоррен. Все это смешалось в самом нелепом порядке и в самых немыслимых сочетаниях. Я запутался во всех этих сложностях, и блаженный миг был непоправимо и безвозвратно утерян.