В-третьих, он боится морских ежей. Рассказал, что однажды, на Мальте, кажется, наступил на ежа, ногу раздуло так, что она перестала помещаться даже в пляжные шлепанцы, отпуск был испорчен. Поэтому теперь, едва увидев сквозь маску для снорклинга что-то темное на дне, он начинает вести себя так, словно в радиусе пяти метров появился плавник акулы-людоеда.

В-четвертых, он (как, впрочем, и я сама) предпочитает ночной образ жизни. Ему жалко терять ночь, душную, ароматную, с мерцающими звездами и желтым глазом луны. И жалко упускать рассвет – проспать такое чудо. А вот к палящему солнцу мы оба особенных сантиментов не испытывали.

В-пятых, он тоже любит Питера Хега и Таму Яновиц.

В-шестых, если бы я отпустила на волю саму себя и не запрещала себе чувствовать, и если бы я была при этом лет как минимум на десять младше себя настоящей, с ампутированным опытом, воспринимающей компромисс как степень близости, это могла бы быть любовь.

Но поскольку я противник теории «если бы», то что об этом и думать.

Мы поселились в бунгало с псевдосоломенной крышей, у нас был свой садик с пальмами и тряпичными шезлонгами, кусочек своей ненастоящей жизни. Огромная кровать, на которой при желании поместились бы еще три парочки, песок под ногами похож на дорогую пудру мельчайшего помола, и вечерние звезды, которые кажутся такими обманчиво доступными.

Рассматривала в огромном зеркале местного спа-салона свое лицо. Бывает так – не подозреваешь о наличии зеркала, случайно бросишь в него взгляд и отшатнешься. Неизведанный феномен – почему собственное отражение, неожиданно возникшее перед глазами, воспринимается столь пугающим.

Одна знакомая сказала, а мне почему-то запало в душу. Ей сорок два, и она позвонила мне, вернувшись с встречи выпускников.

Почти цитирую.

Раньше, говорит, для меня лучшим комплиментом было: «Как же ты изменилась!» Мне так хотелось быть взрослой, принадлежать другому миру, и чтобы все это замечали. Двадцать лет назад я перед такой встречей сделала стрижку и купила туфли на каблуках. А одна одноклассница посмотрела на меня хитренько и говорит: «А Панина наша совсем не изменилась!» И так обидно стало, хоть плачь.

А вот сегодня шла и мечтала, чтобы кто-нибудь так сказал. Что Панина не изменилась совсем.

Фигушки.

Видела на пляже потрясающую пожилую женщину. Лет ей хорошо за шестьдесят. Она не из молодящихся – видно, что ей вообще не так уж важен внешний вид. Обильная седина, мальчишеская стрижка, побелевшие брови не пытаются подкрасить, с морщинками не воюют, от солнца не прячутся. Но тело… Подтянутое, гибкое, смуглое, изящно подкачанное – не как у Мадонны, просто легкий рельеф. Спина балетная, ноги гладкие, попа упругая, а небольшой жирок на животе только придает женственности, уравновешивает бесполую стрижку.

Я вот пишу сейчас это, и даже неловко, что я ею так искренне восхитилась в реальности, а сейчас разбираю ее по косточке, как ощипанную курочку перед отправкой в бульон. Но без препарации было бы не так понятно.

В общем, сразу видно, что физическая форма ее – не выхоленная-выстраданная. А просто человек любит спорт, нагружает себя каждый день, может быть, на велике катается или на серфе. Встречала я однажды в Италии такую серфовую мадам. И если бы при такой любви к движению, к чувственной радости от гибкости собственного тела, к ежедневной востребованности мышц добавить желание быть привлекательной в самом банальном смысле этого слова, то куда уж там было бы Шарон Стоун и Деми Мур…

Еще пляжное впечатление.

На соседних лежаках устроилась супружеская пара, русские, лет по сорок. А я ведь люблю чужие разговоры подслушивать, это расслабляет.

Говорила в основном женщина. Металлическим тоном экскурсовода, который давно выучил текст наизусть и декламирует его без страсти, даже, скорее, машинально, она призывала супруга «полюбоваться» окружающими женщинами: «Посмотри направо – какой у нее целлюлит… А ведь совсем молоденькая!»; «Посмотри налево, надо же, как задница низко висит!»

За четверть часа внимание бедного мужика (ну и мое заодно) было направлено на вульгарный купальник, волосатые бедра, сожженные волосы, рыхлые животы…

А потом строгая критикесса сама отправилась купаться и тут уж я не выдержала, приподнялась, чтобы посмотреть, какая из себя эта Анджелина Джоли. Все более чем предсказуемо: полный набор задекларированных ею же недостатков, включая даже – и это показалось мне особенно забавным – вульгарный купальник.

Вот мне интересно – что это?

Боязнь, что муж нечаянно кем-нибудь залюбуется? Кстати, мне отчего-то кажется, что, услышав фразу: «Посмотри на этот целлюлит», большинство мужчин концентрируется не на посыле «целлюлит», а как раз на «посмотри».

Подозрение, что некоторые женщины более воздушны, чем она сама, и желание «заземлить» их?

Не понимаю.

Я так люблю купаться голышом.

Я так люблю голой бывать на свежем воздухе.

Там, на острове, у нас была уличная терраса с маленьким бассейном и кусочком пляжа, со всех сторон закрытая деревьями и густыми кустами, – одеваться было не очень обязательно. И это было почти медитацией – почувствовать, как тебя обнимает теплый бриз, тебя всю. И в море – в этом была такая нега, такая истома. Нежно и невинно.

При случае я обязательно буду купаться голой.

Но я категорически не понимаю, почему все это должно считаться некоей социальной позицией или чуть ли не философским течением. И не понимаю, с какой стати я должна объединяться с какими-то извращенцами, чтобы присовокупить их к интимному акту моего воссоединения с природой. Более того, я на сто процентов уверена, что если бы вокруг меня в тот момент были так называемые «единомышленники», то этот акт, сокровенный, в пастельных тонах, превратился бы в позу, скрытую агрессию.

Вот это я нашла на сайте русских нудистов: «Натуризм – это образ жизни в гармонии с природой, внешним проявлением которого является обнаженность людей в обществе, с целью создания благоприятных условий для уважения человеком самого себя, других людей и окружающей среды».

Комментарий психиатра (цитата неточная, пишу по памяти): «Если они пропагандируют нудизм как свободу, то как же в эту концепцию вписываются дети, которым никакого выбора не предоставлено и для которых все это является сексуальной травмой?»

Это можно назвать здоровым?

А я б уехал к морю, в Таганрог.

В июле слал бы персики оттуда

В Москву, где грязь, шахиды и простуда,

Где каждый третий к лету занемог,

А каждый первый мечется, паскуда,

В диапазоне от хандры до блуда.

…А я бы жил у моря, словно будда —