Голос у нее был сильный, уверенный, немного раскатистый, но карие глаза, как и пальцы, постоянно трогавшие серебряный браслет на запястье, выдавали тревогу и нервное напряжение. Из других украшений у нее было серебряное колечко на большом пальце правой руки и тонкое серебряное ожерелье с крестиком и несколькими серебряными брелками.

Гленн, привстав, включил видеозапись.

— Семнадцать ноль пять, среда, тридцатое октября, — произнес Рой Грейс. — Опрос мисс Рэд Уэствуд проводят детектив-суперинтендент Рой Грейс и детектив-инспектор Гленн Брэнсон. — Он посмотрел на Рэд. — Вам, наверное, пришлось уйти с работы, мисс Уэствуд. Спасибо.

— Спасибо вам. Я прошла через ад и очень признательна за ваше приглашение. — Она посмотрела сначала на одного, потом на другого детектива и нервно улыбнулась. В этом комнате, в этом здании ее окружала атмосфера безопасности. Сейчас она бы даже согласилась остаться здесь навсегда.

— Я знаю, что вы уже рассказали инспектору Брэнсону о том, что произошло вечером в понедельник, но мне хотелось бы попросить вас сделать это еще раз, если вы, конечно, не против, — сказал Грейс.

— Нет, конечно. С чего мне начать?

— Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с Брайсом Лореном.

Она состроила гримаску, и Грейс заметил, как наморщился ее миленький носик.

— Вообще-то мне не очень приятно об этом рассказывать. До него у меня были довольно долгие отношения с одним парнем, Домиником Чандлером, но в какой-то момент я поняла, что не хочу провести с ним остаток жизни. Мы шли разными курсами. И он, и я хотели детей, но только я не хотела детей от него. Мы расстались — не очень красиво, но это уже другая история.

— В тех ваших отношениях были другие проблемы? — спросил Грейс.

— Другие проблемы?

— Не был ли, например, Доминик Чандлер склонен к насилию?

Рэд решительно покачала головой:

— Нет, вовсе нет. В этом смысле он был человеком очень мягким. И опасаться ему было нечего — пока мы оставались вместе, я была абсолютно ему верна.

— Вы не считаете, что Доминик имел основания чувствовать себя обиженным, затаил зло?

— Доминик? Нет. Я столкнулась с ним несколько месяцев назад на вокзале в Хоуве. Он был в хорошем настроении, бодрый, сказал, что собирается жениться. Нет, насилие и Доминик несовместимы.

Детективы переглянулись.

— Хорошо, — продолжал Грейс, — а теперь расскажите, что случилось после того, как вы расстались с Домиником Чандлером.

— Я съехала с его квартиры и сняла свою. Мне сразу стало легче, но в то же время… понимаете… я четко сознавала, что мои биологические часы тикают, время уходит. Если хочешь завести детей, надо с кем-то познакомиться. И не тянуть. Друзья устроили мне несколько свиданий вслепую, но все они закончились ничем. Потом моя лучшая подруга Рэкел Ивенс посоветовала поискать счастья на сайтах знакомств. Ну и я зарегистрировалась на двух таких сайтах и повесила объявление.

— Что вы там написали?

Гленн достал блокнот и принялся искать страницу с записанными в понедельник вечером словами. Рэд покраснела и открыла сумочку.

— Я захватила его с собой. Подумала, что может понадобиться. — Она развернула листок и прочитала: — «Одинокая девушка с огнем в волосах, 29 лет, чахнет на любовном пепелище. Ищет новое вдохновение, новое пламя для тлеющего костра. Приятного общения, дружбы и — кто знает — может быть, чего-то большего?» — Она посмотрела на детективов. — Немного чересчур, да?

Мужчины сохранили непроницаемое выражение.

Грейс взял у Рэд листок, прочитал и вернул ей.

— В разговоре с инспектором Брэнсоном вы назвали Брайса Лорена фокусником. У него были трюки с огнем?

Она кивнула:

— Да. Более того, в прошлом он даже работал пожарным. Может, и сейчас работает.

Детективы нахмурились.

— Вы полагаете, что Брайс Лорен может работать в пожарном депо? — уточнил Гленн Брэнсон.

— Ну, там ведь и другие работы есть, кроме пожарного. Можно быть, например, внештатным сотрудником автоматической пожарной станции. Для этого нужно жить или работать поблизости от нее. — Она вскинула брови. — Но, честно говоря, Брайс может заниматься чем угодно и быть кем угодно. Когда мы только познакомились, он рассказывал, что был пилотом в Штатах, а потом перешел в службу воздушного движения, чтобы быть рядом с больной женой. Все оказалось враньем. У него даже имя ненастоящее, а вымышленных — не сосчитать.

— Вы их знаете? — спросил Грейс.

— Некоторые. Брайс Лорен — это только для знакомства. Его настоящее имя мне неизвестно, и он нагородил столько лжи о своем прошлом, что, может быть, и сам его толком не помнит. Наверняка я знаю только то, что раскопал нанятый мамой, втайне от меня, детектив; вообще-то теперь я благодарна ей за это. Некоторое время он служил сапером в Территориальной армии, но оттуда его, как и отовсюду, выгнали. Он работал в компании, занимавшейся установкой систем безопасности, но и там долго не задержался. Брайс — талантливый иллюзионист. Он даже начал делать себе имя в Брайтоне, но и этот шанс тоже упустил.

Грейс неодобрительно насупился.

— Похоже, ваш приятель обладает набором умений, вполне подходящих для всего, в чем мы можем его подозревать.

— А еще он замечательный художник, в первую очередь карикатурист.

— Какие из его фокусов связаны с огнем?

— Таких немало: Один назывался «Зажги шнурок», другой — «Зажги бумагу», был еще «Зажги шерсть». Он очень увлекался пиротехникой, а однажды сказал, что у него есть побочный бизнес по изготовлению на заказ фейерверков.

— Вот как? — встрепенулся Гленн Брэнсон. — Что еще он вам об этом рассказал?

— Совсем мало. Сказал только, что у него есть мастерская, но где именно, я даже не представляю. Думаю, где-то в Суссексе.

— Как долго вы были вместе?

— Около двух лет.

— И он ни разу не свозил вас в эту мастерскую? Не рассказал, где она? — удивился Брэнсон.

— Не забывайте, почти все это время он лгал, притворяясь, что работает авиадиспетчером в Гатуике. Приходил домой со смены, рассказывал, как прошел день, что случилось. И так убедительно рассказывал, что у меня и малейших подозрений не возникало. Только когда мама показала отчет из детективного агентства…

— Хорошо. А теперь постарайтесь вспомнить и рассказать нам, как вы чувствовали себя, когда впервые встретились с Брайсом, — попросил Рой Грейс.

— Я была тогда не в лучшем состоянии, и после нескольких тягостных лет с Домиником Брайс поначалу воспринимался как дуновение свежего воздуха. Наверное, он искренне увлекся мной. Осыпал подарками. А я верила всему, что он рассказывал о себе. И почему мне было не верить? У меня не было на то абсолютно никаких причин. Я так злилась на мать за то, что она отнеслась к нему с подозрением. Как говорится, любовь слепа. Так оно и есть. Я была слепа. Несколько месяцев ничего не видела и не желала видеть. А ведь должна была бы догадаться, потому что никто из моих друзей комфортно себя с ним не чувствовал.