— Скажите, какая мимоза! — рассердилась я. — Но ты же видишь, они у меня в доме не живут, на колени я их никогда не беру и вообще могу беседовать с ним на почтительном расстоянии, причем он пусть встанет с наветренной стороны.

— А, ну тогда ладно. Не исключено, что в таком случае выдержит. Но давай о деле. Вот ты упомянула о микроследах, а я знаю — это такая штука, что достаточно было преступнику лишь вздохнуть, а полицейский компьютер по этому вздоху даже дату рождения определит!

Я тоже вздохнула:

— Боюсь, что они действительно насобирали этих следов воз и маленькую тележку. И уж сумеют ими воспользоваться. Но меня-то никто не информирует, разве что один знакомый мент рассказал о ботинках и орудии убийства. Надеюсь еще от Мартуси хоть что-то узнать. В конце концов, вся ее идиллия со Ступеньским разыгрывалась чуть ли не при моем участии, пусть и телефонном… Тревожит меня Мартуся, ох тревожит.

— Если что-то узнаешь, сразу же позвони!

— Взаимно. Мне очень интересно, что скажет Эва Марш, так что — сама понимаешь…

Раз мне нужен специалист по озвучиванию, значит, надо звонить Магде.

И я позвонила.

— Ты знаешь такого двойного Петра, Петра Петера?

— Да, и в данный момент даже вижу его. А что?

Я начала объяснять ей свои пожелания как-то с середины, и Магда сразу перебила меня:

— Погоди, отойду за стеклянную перегородку. Похоже, он работает и махнул на меня так, будто отгонял… Ну вот, можешь говорить. Чего ты хочешь от Петрика?

— Много чего, хотя нет, совсем немного, самую малость. Вообще-то он приписан к Миське Каминьской, я не могу говорить с ним прямо, вынуждена через посредников.

— Почему через посредников?

— У него аллергия на кошек, а я, ты знаешь, вся в кошках.

— Тогда почему ты не обратишься через Миську Каминьскую, а звонишь мне?

— Через Миську я тоже обращусь, но она мало о чем знает, а ты как раз в курсе всех наших событий. Кроме того, она не имеет представления, где он, скажем находится в данный момент, а ты имеешь.

— Имею. Вижу его через стекло. И что?

— Пусть скажет, почему некий Яворчик старался бросить на меня подозрения. И вообще, знаю ли я Яворчика? Если я чем-то его обидела, хочу знать, чем именно и радоваться мне из-за этого или огорчаться?

Магда явно удивилась.

— Нет проблем. Сейчас спрошу, если тебе так приспичило. Но ведь я об этом Яворчике тебе уже говорила.

— А, в самом деле, — спохватилась я и сердито добавила: — А раз ты с ним знакома, почему же тогда не заметила, что он бросает на меня… эти самые?

Магда принялась оправдываться: она его редко видит, а когда видела, он ничего такого не бросал. И вообще они работают в разных редакциях, так что если и бросал, то в другом коллективе. А ей, Магде, никто ни о чем таком даже не намекал, возможно, ее сочли неподходящим объектом. А в настоящее время он состоит вторым режиссером при Пызяке, а Пызяк притих и даже скукожился после того, как я устроила ему разнос из-за плагиата, а может, и наоборот.

И я вспомнила о скандале, какой учинила режиссеру. Очень неприятное воспоминание.

— Наоборот, — недовольно поправила я подругу. — Он воткнул в мой кусок текста извращенную порнографию и тщательно припечатал ее моей фамилией.

— А… правильно! Вспомнила. Пызяк, похоже, вызвал общее неудовольствие, лишившись всех надежд на «Оскара» или еще какую «Золотую пальмовую ветвь», и спонсоры как-то стушевались. Он и сейчас что-то ставит, но ничего выдающегося, а больше я о нем и не скажу. О, Петрик опять мне машет, зовет, так что я пойду.

Магда не выключила свой сотовый, и я слышала весь ее разговор со звукорежиссером. Надо же, какой у Магды полезный мобильник!

Наконец она снова заговорила в трубку:

— Оказывается, он был вторым режиссером очень недолго, всего один раз, а Петрик просит передать тебе его самое глубокое уважение… а, ты сама услышала? Да, и восхищение. Яворчик плохо зарекомендовал себя в работе над фильмом, потом сделал попытку поработать с репортажами, как-то зацепился в журналистике, и тут в самом начале его новой карьеры ты подрубила ее под корень, отказавшись дать ему интервью.

— Это не я, а пан Тадеуш, — успела вставить я, — но я бы тоже…

— А Яворчик утверждает…

— …что это из-за меня.

— О, ты сама слышишь? Я бы отдала мобильник Петрику, но мне тоже интересно. Итак, из-за своих глупых капризов ты сломала ему карьеру…

Я успела вклиниться:

— Ну конечно, почему бы сексуальные извращения и не отнести к моим глупым капризам…

— Это дело вкуса. Яворчик постарался сообщить всем, кому мог, что Пызяк отверг твои сексуальные домогательства и не пустил тебя в свою постель. А ты из мести погубила Яворчику карьеру. И все знают…

— …что в этом правды ни на грош.

— Вот именно! А ты из ревности…

По мнению Яворчика, который во мне увидел главное препятствие на своем жизненном пути и люто меня возненавидел, я обзавидовалась Эве Марш, поскольку ее произведения были нарасхват, ее рвали друг у друга из рук и издатели, и постановщики, сам Вайхенманн ею заинтересовался, Заморский в нее вцепился, Држончек собирался по Эве вскарабкаться на вершину своей кинокарьеры, а меня вытеснили куда-то к чертям собачьим, мной никто не интересовался, и мне ничего не оставалось, как только погубить всех ее поклонников. Ведь всем известно, что я давно рвалась на киноэкран, один режиссер даже умер из-за меня, и вообще я премерзкая и мстительная сволочь!

Надо же! Все эти идиотизмы почему-то раньше до меня не доходили.

— Господи боже мой! — в ужасе ахнула я. — Во всей галиматье правда только в отношении режиссера, это факт — умер мой знакомый режиссер. И он мне очень нравился. Но даже если бы я убила его собственными руками, то уже никакая статья уголовного кодекса не покарает меня за давностью лет, ведь он скончался двадцать лет назад. Остальное просто потрясло меня!

— Меня тоже! — с трудом произнесла Магда. — Просто не верю собственным ушам.

— Так кто же всю эту пакость выдумал?! Яворчик? Сам по себе?

— Как ты сказал? (Это относилось к Петеру.) Д… Петрик говорит, что нет, кажется…

— Я слышала.

— Вот именно. Кто-то напустил на тебя Яворчика, убедил его, что именно ты приложила руку к лавине обрушившихся на него неудач…

— Знаешь, я уже жалею, что отказала ему в интервью, наверняка он бы побил рекорд по части глупых вопросов. Может, он все еще не прочь взять у меня интервью? А так человеку одна надежда: раз я всех поубивала — конец мне, и какая радость для него… Что говоришь? Что у меня алиби? Это тебе Петрик сказал? Вот разочарование для бедняги… А, не алиби, а просто у меня блат в полиции? Ну так он доиграется, катить бочку на полицию — себе дороже, за это у нас по головке не погладят. Ну хорошо, с Яворчиком все ясно, хотя я его в глаза не видела, а в интервью ему отказали по телефону, а вот спроси Петрика, кто же тот человек, который напустил его на меня? Мой личный недруг или просто любитель делать пакости всем?