Не сумев отличиться на масонском поприще, Калиостро начал давать сеансы магии, алхимии и вызывания духов. Это известие быстро распространилось по всему Петербургу; магистру даже не пришлось рекламировать себя в «Санктпетербургских ведомостях», как это делали тогдашние артисты: «Еквилибрист и кунстшпилер Гейльман объявляет, что ежели господа пожелают видеть его искусства, могут призывать его к себе, а он живет по Вознесенской улице, в угловом доме вдовы Вернеръ»19. Сначала граф проводил опыты во дворце своего нового друга Елагина. Островное местоположение дворца (впоследствии остров получил название Елагина) особенно нравилось магистру, так как вода издавна считалась прекрасным проводником для астрального света, равно как и великолепным медиумом. Выступления Калиостро проходили в самом дворце (до нашего времени не сохранившемся) и в принадлежавшем к дворцовому комплексу павильоне Ротонда (Под флагом). Говорят, после одного из сеансов, на котором присутствовало немало членов масонских лож Петербурга, Калиостро под страшным секретом сообщил, что, как поведали ему духи, под фундаментом Ротонды сокрыт саркофаг Гомера и бесценные древние рукописи. Начать работы по извлечению саркофага никто не рискнул; а может, просто по обыкновению «долго запрягали», то есть собирались, и в конце концов хозяин дома велел засыпать подвал — чтобы соблазну не было… В наши дни во время реставрации дворцовых построек подвал расчистили и нашли сосуды неизвестного предназначения, но обещанного Калиостро клада не обнаружили. В этой истории наиболее интересно то, что Калиостро, точно уловив настроения тогдашних русских масонов, занятых духовным строительством, поисками истины и путей к нравственному совершенствованию, посулил им клад, имевший не материальную, а исключительно духовную ценность…

Демонстрируя свои алхимические таланты, Калиостро превзошел самого себя: выращивал светящийся камень, о который на глазах у зрителей зажигал свечи, превращал железо в золото, а свинец в серебро. «У княгини Волконской вылечил больной жемчуг; у генерала Бибикова увеличил рубин в перстне на одиннадцать каратов и, кроме того, изничтожил внутри его пузырек воздуха; Костичу, игроку, показал в пуншевой чаше знаменитую талию, и Костич на другой день выиграл свыше ста тысяч; камер-фрейлине Головиной вывел из медальона тень ее покойного мужа, и он с ней говорил и брал ее за руку, после чего бедная старушка совсем с ума стронулась… Словом, всех чудес не перечесть…»20 Неискушенные зрители платили за билет, всплескивали руками от восторга, но не более того. Хотя, говорят, одному князю он предсказал отставку, а девице какой-то и вовсе смерть. Однако к императрице его так и не пригласили. Полагают, что выступал Калиостро вплоть до самого отъезда: «В ноябре, по вечерам, четыре раза в неделю давал представление итальянец Пинчи, или, вернее, Калиостро, в доме Перкинса, на углу Невского и Адмиралтейского проспектов, не уехавший еще из Петербурга»21. Видимо, эти представления приносили ему существенный доход.

Не желая уподобляться банальным «еквилибристам и кунстшпилерам», явившимся в Петербург поймать за хвост Фортуну, Калиостро попытался отыграться на поприще целительства. К роли эскулапа он готовился давно: толпа страждущих у дверей дома парижского целителя прочно засела у него в памяти. А в Митаве он успел приготовить кое-какие снадобья, которые и привез с собой. Магистр брался исцелять любые недуги, причем денег с несостоятельных больных не брал, а даже наоборот, помогал нуждающимся. Впрочем, если судить по разделу объявлений в «Ведомостях», не один Калиостро занимался благотворительностью по отношению к страждущим. Так, например, в марте появилось объявление, уведомлявшее, что прибывший из Парижа зубной врач Шоберт приглашал «бедных немоществующих приходить к нему в дом по понедельникам, средам и субботам пополудни, где пользовать и лечить будет все могущие у них случиться гортанные болезни и снабжать их надлежащими лекарствами безденежно», а также призывал «о бедных соболезнующия особы», прочитавших сие уведомление, «споспешествовать его намерениям, дабы через то привести бедных к способности пользоваться оным»22.

Сведения об исцелениях Калиостро столь же противоречивы, как и все, что о нем написано и сказано. Полагают, что из-за его экстравагантной манеры одеваться (шелковая хламида с золотыми иероглифами, через плечо лента зеленая с золотыми скарабеями и парчовые египетские повязки на голове), темпераментных манер и быстрой непонятной речи русский человек от него шарахался. А Калиостровому жизненному эликсиру, в состав которого «входило вино мальвазии, и получался он от перегонки семени некоторых животных и сока многих растений»23, жители Петербурга явно предпочитали «эликсир» Василия Ерофеича Воронова — крепкую водку, настоянную на ароматных травах. Говорят, даже императрица «ерофеевкой» не брезговала. Тем не менее слухи об успешном целителе Калиостро ходили, и на отсутствие пациентов магистр вроде бы не жаловался. Среди исцелившихся называли Ивана Исленьева, асессора, страдавшего от саркомы, Василия Желугина, из которого Калиостро якобы изгнал дьявола, «баронессу Строганову», «у которой от нервов случались приступы безумия»… Во всех случаях магистр использовал не столько лекарства, сколько обращение к духам и силу внушения, словно соблюдая заповедь из древнеегипетского папируса: «Заклинания благотворны в сопровождении лекарств, лекарства благотворны в сопровождении заклинаний…»

Вот как описывают современники исцеление магистром бесноватого (коего именуют то Иваном Желугиным, то бароном Строгановым, то братом (сыном) министра): «Несчастный брат высокопоставленного вельможи обезумел и, возомнив себя Божеством, стал бросаться на людей и богохульствовать, отчего пришлось его удерживать в цепях. Когда Калиостро пришел к бесноватому, тот с криками “Не сметь беспокоить Божество!” пытался наброситься на него. Но Калиостро ему ответил, что его зовут Марс и он является Богом над всеми Богами. Затем, протянув бесноватому руку, он сказал, что пришел помочь ему, а если он и далее будет встречать его столь же худо, то он, Калиостро, уничтожит его. С этими словами магистр дал бесноватому пощечину, да такую сильную, что тот упал. А Калиостро велел принести ему обед и стал есть на глазах у бесноватого, дабы тот смирился. Съев все, он разрешил, наконец, принести еды и для больного. А когда тот поел, Калиостро велел отвезти безумца на берег Невы и бросить в воду, где, чтобы тот не утонул, уже караулили специальные люди. Холодная вода отрезвила несчастного; закутанного, его привезли в дом, и там Калиостро проникновенно сказал ему: “Ты не Божество, и я не Марс. Не нам тягаться с Предвечным. Демон гордыни обуял тебя, и я пришел изгнать его. Если ты хочешь избавиться от демона, стань таким же, как все прочие смертные”. И бесноватый перестал бросаться на людей, позволил заботиться о себе и вскоре исцелился окончательно».

Самым разительным примером «трансцендентного искусства, нахальства и смелости» Калиостро называют исцеление младенца (сына князя Г., сына князя Гагарина, сына богатой купчихи). Узнав, что десятимесячный мальчик неизлечимо болен и врачи от него отказались, Калиостро пообещал младенца вылечить, но поставил условием, чтобы малыша перевезли к нему в дом и месяц (две недели) родители к нему не наведывались. По истечении указанного срока родители явились к Калиостро, и тот вернул им здорового младенца. От денег магистр отказался, однако отец мальчика «забыл» в прихожей целителя 5 тысяч золотом. Когда же через несколько дней мать заподозрила подмену и родители явились призвать Калиостро к ответу и забрать деньги, магистр сказал им, что про деньги знать не знает, а младенца он действительно подменил, ибо настоящий скончался и он подверг его труп палингенезису, дабы посредством магической силы в урочное время возродить мальчика. История из разряда «хотите — верьте, хотите — нет». Во всяком случае, произошла она очевидно не с князем Гаврилой Петровичем Гагариным, чей сын, Павел Гаврилович, родившийся в 1777 году, дожил до года 1850-го.