– У тебя Павла не было? – спросила Ира.

– Был. Расквасил мне морду и ушел.

– Что сделал? – поразилась Ирина.

– Посоветуй, как врач. Глаз заплыл, поллица вздулось, завтра буду как косорылый баклажан.

– Приложи лед, заверни его в салфетку и полиэтиленовый пакет. Через два часа мазь. Какая у тебя есть в аптечке? Даня, что произошло?

На последний вопрос Данила не ответил, покопался в аптечке, достал тюбик, прочитал название.

– Не подходит, – забраковала Ирина. – Это от геморроя.

– Вся наша жизнь – сплошной геморрой. От меня жена ушла, ты в курсе?

– Нет. Какой кошмар! Тебя Павел побил из-за Лены?!

– Еще не хватало, чтобы из-за этой геморроидальной твари… Другая девушка замешана.

– Вы не поделили с Павлом девушку? – У Ирины вмиг сел голос.

– Не бери в голову! Детский крем подходит? Более ничего нет.

– Детский крем не подходит, – машинально проговорила Ира. – Даня, я тебя прошу…

– Передай своему мужу, что если он считает меня подлецом и ублюдком, то сам скотина! Пока!

Данила положил трубку. Ирина опустила на рычаг свою. Она смотрела на руки. Пальцы не дрожали, хотя волнения было через край. Еще в квартире матери Ирина предположила, что после нервной встряски их знакомства и теплого общения она навсегда избавилась от досадного недостатка. Так и есть. Хоть одна польза.

Тревога отогнала усталость, отодвинула желание немедленно свалиться спать. Но голова ясной не стала. У Ирины имелся безотказный метод привести себя в состояние активного бодрствования. Метод простой – стакан крепкого сладкого чая. Случалось, приползала едва не на четвереньках домой, где маленький сын, больной папа, хмурый муж, отсутствие ужина и чистых отутюженных сорочек для них троих на завтра. Ирина заваривала крепкий чай, выпивала и через пятнадцать минут становилась бодра, как олимпиец перед стартом. Готовила ужин, стирала, гладила, играла с Николенькой, выслушивала папу, дурачилась с мужем, накрывала на стол… Но у бодрильного средства имелся существенный недостаток – оно действовало до четырех утра. До этого времени заснуть не удавалось. Полстакана чая не действовали вообще, а после целого глаз не сомкнешь до первых петухов. Три часа отдыха не восстанавливали силы, и вечером приходилось снова прибегать к допингу. Два года назад благодаря чаю, который действовал на нее как наркотик, Ирина довела себя до нервного истощения. Пришла в соседний кабинет, к коллеге, опытному доктору.

– Я совершенно здорова, – сообщила Ирина. – И у меня нет сил, чтобы жить.

Мудрая доктор выписала ей больничный и велела хорошенько выспаться.

Кажется, мать говорила, что тоже не может спать после крепкого чая. Значит, по наследству передалось. Игры с допингом Ирина поневоле прекратила, но сегодня особый случай. Она заварила чай и выпила его как лекарство.

Чем займемся на волне нового прилива жизнедеятельности? Разгуляться есть где – надо починить белье, пришить недостающие пуговицы на сорочках, отдраить кухонную плиту, вымыть туалет и ванну, весь кафель до потолка… Когда-то в школе на уроке математики Ирина не могла постичь понятие «бесконечность», обозначавшееся упавшей восьмеркой. Если что-то существует без конца, то как оно выглядит в финале? Объяснить можно было бы просто. Домашняя работа – это бесконечность…

Переделав множество дел, утомившись физически, пройдя все стадии волнения о муже: от – где ты, бессовестный, до – только бы живой остался, не поддаваясь отчаянию – звонкам по моргам и больницам, Ирина решила предаться занятию психотерапевтическому – чтению. Славно, что в последнее время появился род литературы, точно соответствующий подобной потребности, – женские ироничные детективы. Внимание удерживают, напряженной работы мысли не требуют, веселят-щекочут нервишки. Через два дня не вспомнишь сюжета, но в момент чтения чувствуешь приятный расслабляющий массаж под черепной коробкой.

Ирина расстелила диван, приняла душ, надела ночную сорочку, легла в постель с книгой в яркой обложке.

Павел добрался до дому во втором часу ночи. Зверски хотелось есть, ведь не ужинал.

Заглянул в комнату – Ирина лежит в постели, с добропорядочным видом читает книжку с легкомысленной обложкой. Не здороваясь, не целуясь, не приветствуя, не говоря ни слова, словно жена в постели была не одушевленнее куклы, Павел подошел к серванту, открыл отделение бара, достал бутылку виски и отправился на кухню. Между прочим, оставил Даниле две бутылки водки. Мог бы их забрать и не пить сейчас буржуазный напиток, подаренный женушке-участковому врачу благодарными пациентами. Вытащил из холодильника котлеты, гречневую кашу, квашеную капусту – все температуры твердого жира, но разогревать лень, да и не утерпеть. Виски с квашеной капустой… Хоть скипидар! Столько часов мечтал ударить по мозгам спиртным!

Ирина смотрела в книгу и не видела написанное, будто читала свое: не поздоровался, не поцеловал, не объяснил своего отсутствия, как с чужой… Глаза сфокусировались на фразе: «В жизни каждого женатого мужчины была своя девушка». Девушка! Которую они не поделили с Даней! И подрались! Павел любит другую!

Это было как удар. Невозможный с физиологической точки зрения, но именно так ощущаемый – удар в каждую клеточку тела, которое онемело на несколько секунд, зависло на границе между жизнью и смертью, будто раздумывало, в какую сторону свалиться. Упало в жизнь, медленно и постепенно приходило в себя.

Когда сознание прояснилось, восстановило способность связно мыслить, Ирина поняла жуткую истину: она может все понять, простить, перетерпеть ради одного – чтобы Павел был рядом, не ушел, не бросил. И не было ни стыдно, ни унизительно от этого желания. Хотелось растечься, превратиться в лужу, в ручей смолы, куда Павел шагнет и навек увязнет. «Уж совсем гордость потеряла!» – возмутился внутренний, далекий, похожий тембром на голос матери, оппонент. Ирина велела ему заткнуться: мол, без подсказок разберусь.

«Сейчас ты откинешь одеяло, – приказывала она себе, – встанешь, гордая, серьезная и красиво неприступная! Пойдешь на кухню и прямо спросишь Павла о… о… на месте сформулируешь».

Она вскочила как подстреленная, сделала два шага… и увидела себя в зеркале шкафа. Какая там красиво неприступная! Жалкая взлохмаченная особа с панически просящим взглядом! На паперти с таким лицом побираться, а не соревноваться с молоденькими девушками-красавицами. Ирина сгорбилась, развернулась, доковыляла до постели, забралась в нее, натянула одеяло до подбородка.

Павел вошел в комнату. Повесил на стул пиджак, сверху галстук, снял брюки, поднял их кверху, совмещая швы на штанинах, аккуратно повесил поверх пиджака. Вышел. Сейчас он бросит в ванной сорочку в ящик для грязного белья, почистит зубы, вымоется. Того, что ванна отдраена, а кафель до потолка сверкает, Павел, как водится, не заметит.

Несколько минут передышки обрели для Ирины фантастические свойства. Это были часы паники и одновременно секунды трезвых самоукоров. В фантастике, во сне, в воспаленном сознании возможны чудеса. Моська побеждает слона, раб садится на царский трон, чай кислый, лимон сладкий, минуты дольше часов. «Ой, батюшки! – слегка испугалась Ирина. – Что-то нехорошо у меня с головой. Не дошло бы до беды! Помни! Что помни? Ты сильная, умная, гордая!»