двери в коридор и подергал за ручку. Комната была заперта. Я отпер дверь. Вмятины на кровати говорили о том, что в ней кто-то спал. Простыни и одеяло сброшены на пол. Я не заметил никаких других следов борьбы. Не было никаких улик, что в комнате совершено убийство.

Я обнаружил эти следы, только когда перевернул подушку. Она была вся измята. Правда, это еще не свидетельствовало о том, что смерть наступила не сразу. Видимо, пуля прошла навылет. Она застряла бы где-то в черепной коробке, если бы убийца пользовался пистолетом 22-го калибра. По-видимому, мистер Ройял пользовался особенными пулями. Я стал искать пулю и нашел ее в нижней части подушки. Это была пуля в медно-никелевой оболочке. Непохоже, чтобы Ройял был так небрежен. Ничего, я позабочусь об этом крохотном кусочке металла. Буду хранить его, как сокровище, словно это не пуля, а уникальный алмаз «Куллинан». Я порылся в ящике стола и нашел кусочек клейкой ленты. Стащив с ноги носок, приклеил пулю лентой между вторым и третьим пальцами ноги: там на нее не будет прямого давления, и она не помешает при ходьбе. Там она будет в полнейшей безопасности. Самый тщательный и последовательный обыск, если когда-либо дойдет до этого, не обнаружит ее.

Встав на четвереньки, я осветил фонариком ворс ковра. Затем направил свет вниз, чтобы определить его размеры. Ковер был не очень большой, но вполне достаточный по длине. Разглядел две параллельные бороздки примятого ворса – это были отметки от ботинок Яблонского, когда по ковру тащили его труп. Они были ясно видны. Я поднялся, снова осмотрел кровать, поднял брошенную мной в кресло подушку и снова осмотрел ее. Никаких следов не увидел. Потом наклонил голову и понюхал ее. Все сомнения исчезли: я уловил едкий запах жженого пороха. Он не выветривается из ткани длительное время. Затем подошел к маленькому столику в углу, налил в стакан грамм сто виски, сел и попытался представить, как все произошло.

Сначала вся эта инсценировка показалась мне совершенно бессмысленной. Ничто не сходилось. Во-первых, как Ройялу и тому, кто пришел с ним, так как одному человеку было не по силам вынести отсюда труп Яблонского, удалось войти в комнату? Яблонский чувствовал себя в этом доме так, как чувствует отбившийся от стада ягненок в стае голодных волков. Он наверняка запер дверь. По-видимому, у кого-то из них был запасной ключ от двери. Но ведь Яблонский, в целях предосторожности, всегда оставлял ключ в замке. При этом он вставлял ключ так, чтобы его не могли вытолкнуть снаружи. Следовательно, они не смогли бы открыть дверь вторым ключом. Открыть дверь снаружи можно было только силой. Если бы дверь попытались взломать, Яблонский тут же проснулся бы от шума.

Значит, Яблонского застрелили, когда он спал в кровати. У него была с собой пижама и, ложась спать, он всегда надевал ее. Но когда я нашел труп в саду, он был в верхней одежде. Зачем им одевать труп? Это же полная бессмыслица, особенно если учесть, что они одевали мертвеца, весящего около 120 килограммов. Почему из пистолета стреляли без глушителя? Было ясно, что стреляли без глушителя: при его применении давление пороховых газов снижается, и даже специальные пули в медно-никелевой оболочке никогда не пробьют в черепной коробке два отверстия. Кроме того, убийца, чтобы заглушить звук выстрела, воспользовался подушкой. Впрочем, можно объяснить, почему из пистолета стреляли без глушителя: комната, в которой спал Яблонский, находится в дальнем крыле дома, кроме того, подушки и шума разразившейся бури было вполне достаточно, чтобы приглушенные выстрелы не услышали в основной части дома. Но ведь они знали, что в соседней комнате нахожусь я, и знали, что я услышу выстрел, если только не оглох и не умер. Значит, Ройялу было известно, что меня нет в комнате. Возможно, он решил проверить, все ли в порядке, обнаружил, что меня в комнате нет, понял, что выпустить меня мог только Яблонский, и прикончил его. Эта версия соответствовала фактам, но она не соответствовала улыбающемуся лицу убитого Яблонского.

Я снова вернулся в свою комнату, перевесил костюм, из которого шел пар, другой стороной и снова вернулся в комнату Яблонского. Взяв стакан, посмотрел на бутылку виски. Это была бутылка емкостью в поллитра. В бутылке оставалось более половины. Но это тоже ничего не объясняет. Яблонский от такой дозы не опьянел бы. Однажды мне довелось видеть, как он запросто один управился с целой бутылкой рома с одним-единственным эффектом: улыбался чаще, чем обычно. Теперь никогда уже не улыбнется больше. А виски он не любил…

Я сидел в полном одиночестве и в полутьме. Единственный свет проникал из моей комнаты от включенного обогревателя. Я поднял стакан. Хотел поднять тост, прощальный тост. Именно так назвали бы люди мой порыв. Я пил за Яблонского. Медленно потягивая виски, перекатывал его во рту по языку, чтобы полностью ощутить неповторимый букет и отменный вкус, вкус прекрасного старого шотландского виски. Две-три секунды сидел совершенно неподвижно, потом поднялся, быстро прошел в угол комнаты к раковине и вылил туда виски. Потом тщательно прополоскал рот.

Виски принес Вилэнд. Принес после того, как Яблонский той ночью проводил меня в сад. Вилэнд дал ему запечатанную бутылку виски и стаканы, чтобы он отнес их в свою комнату. Яблонский налил виски в два стакана вскоре после того, как мы спустились вниз. Держа в руке наполненный стакан, я вдруг вспомнил, что принимать алкоголь, а потом на глубине дышать кислородом противоречит здравому смыслу. Не прикоснувшись к виски, поставил свой стакан на стол. Яблонский выпил оба стакана, и вполне возможно, что, когда я ушел, удвоил эту дозу. Ройялу и его приятелям незачем было взламывать дверь в комнату: у них был запасной ключ. Но даже если бы им все же пришлось взломать дверь топорами, то Яблонский не услышал бы этого: в виски было столько снотворного, что его хватило бы даже на то, чтобы свалить с ног слона. Видимо, Яблонский кое-как доковылял до кровати и упал замертво. Я знал, что это глупо, но стоял в полной тишине и мраке, горько упрекая себя за то, что не прикончил тогда налитый мне стакан. Если бы я сделал хотя бы один глоток, то сразу бы понял, что здесь дело не чисто. Яблонский не любил виски и, скорее всего, подумал, что шотландское виски должно иметь именно такой привкус. Найдя два стакана с остатками виски на дне, Ройял решил, что я погрузился в такой же беспробудный