Гул в толпе нарастал. К помосту пыталась пройти седая женщина, наверное, мать, но солдаты только крепче сомкнули ряды и не пустили вперёд. Жестоко, но так было всегда.

Дезертирство всегда каралось смертью, Алекс и сам отдавал подобный приказ. Только эта война несправедлива. И сейчас Эван кровью таких вот парнишек восходит на трон своей Церкви, демоны его подери… А Талира во всём ему потакает. Отчаянно хотелось верить, что капитан Расс успеет помочь отцу и мачехе, прежде, чем на Северном Итенском развернётся бойня. Раз Алекс сам всё провалил…

— За нами идут, — обернувшись, просипела Джейна.

Они пригнулись и протиснулись между двух полных мужчин, но далеко уйти не удалось. Людей не отпускали, что-то происходило — Алекс увидел в начале улицы всадников со знамёнами императорских гербов. Малиновые лилии на изумрудно-зелёном фоне, в цвет глаз Талиры.

На сердце похолодело. Процессия была внушительной, как раз такой, как полагается Её Императорскому Величеству. Неужели она?.. Сопровождаемые ропотом и крепчающим ветром, всадники приближались к центральной площади, а люди замолкали. Казалось, всадники едут и тащат за собой тёмно-серые тучи, похожие на ворох грязных парусов.

Джейна выпрямилась во весь рост, положив ладони Алексу на плечо, перенесла вес с больной ноги. Она тоже всмотрелась в императорскую свиту. Что-то не давало отвести взгляд от малиновых знамён — до рези в глазах Алекс ждал их приближения. Надо уходить, а кажется, что уже бесполезно. По толпе как волна прошла: люди замолкали и склоняли головы, приветствуя Её Императорское Величество.

Императора больше нет, Алекс узнал это утром. И теперь ничто и никто не удерживало Талиру от власти. И она явилась, облачённая в неё как в шикарное одеяние. Императрица медленно ехала верхом впереди кареты под защитой тройки гвардейцев рядом с собой.

Подбитый соболиным мехом плащ укутывал плечи и водопадом спадал почти до самых копыт прекрасной белоснежной кобылы, такой ослепительной, что она будто горела в начинавшемся перед дождём мраке. Изумрудное платье-амазонка позволяло Талире сидеть в седле уверенно и легко, и она ехала вперёд, царственно оглядывая жителей Меригоста, скользя взглядом по сотням склонённых голов.

— Алекс… — тихо выдохнула на ухо Джейна, отвлекая, и умоляюще сжала его плечо. Они стояли далеко — и всё же Алекс был уверен, что Талира ищёт его и увидит даже на таком расстоянии. Но голову всё же опустил, а Джейну притянул к себе ближе, перехватив под талию и закинув её руку себе за шею.

— Держись.

Он потянул было её в сторону, но и там не пройти, вокруг слишком много солдат. Все должны смотреть на казнь, ведь надо запугать других. Первые капли дождя смочили едва просохшую с ночной грозы улицу.

Громкий, крепко поставленный голос разнёс над толпой весть:

— Её Императорское Величество, вдовствующая императрица и Правительница-регентша Ивварской Империи, Великая Княгиня Талира да Кавильян!

Пришлось снова отступить, затеряться в толпе. Кто-то справа запричитал, а потом забормотал молитву Покровителю. Редко прорывался из облаков моросящий дождь. Алекс, опустив голову, только и видел, как одинокие капли падали на одежду, на грязные сапоги, штаны Джейны, мочили булыжники под ногами. В наступившем молчании, судя по цокоту копыт, императрица на лошади вышла вперёд и заговорила громко, так, что мелодичный голос разлетался, казалось, до самых гор.

— Вы — мои поданные, слушайте!.. Пять дней назад на Северном острове архипелага Итен близ города Сан-Ковен энарийцы совершили вероломное нападение на храм Ивварской церкви. Они нарушили полувековые устои, убили мирных граждан в самом храме Покровителя, дающем защиту всем, кто её просит. А после не погнушались разграбить и осквернить святые места. На архипелаге Итен, погибают сейчас наши братья и сестры. И если мы — хоть на миг — поддадимся, покажем свою слабость и покорность — Империи не выстоять против врага.

Несколько голосов поддержали эту пламенную речь, а Алекс только заскрежетал зубами, не поднимая голову. Дождь усиливался, капли срывались с треугольных полей его шляпы, холодили руки. Неужели Талира верит, что ведёт священную войну, а не выполняет то, о чём мечтал Эван? Или её вынудили это делать?

— Но я узнала, что среди вас нашлись преступники и предатели, которые своими действиями ведут нас к гибели. Сейчас нет места трусам, нет места предателям и вероотступникам! Только сильные духом мы докажем свою силу и стойкость. Вера на нашей стороне, да осветит Покровитель наш путь и даст нам защиту от Тьмы и злобы.

Дождь полил сильнее. Алекс заметил, как стоящих неподалёку людей принялись расталкивать гвардейцы, пристально осматривающие каждого в лицо. За ними шли Серые, перед которыми люди расступались сами. Алекс быстро огляделся: к ним тоже приближались с двух сторон.

Эван всё-таки не отступился: конечно, Алекс теперь слишком много знал. Вот и преследовали их всё время по горам и тропам, гнали как волков, чтобы встретить здесь — в ловушке…

А Эрик, похоже, сам попал или ушёл. Осталась надежда только на себя самого. Алекс поудобней перехватил руку Джейны, размял напряжённые мышцы спины и приготовился пробиваться к свободе.

Но в последний момент не выдержал и поднял глаза, посмотрел на помост, рядом с которым замерла Талира. Мокрый ветер играл длинными полами её плаща, а сама она не обращала внимания на непогоду и смотрела на осуждённых в упор. Только голос чуть сорвался на последних фразах, и вышло хрипло:

— Отныне и до окончания нашей войны каждый подобный поступок будет караться особо строго. Это — измена. Эти люди — предали не только свою честь и долг, но и тех, кто доверил им свои жизни. Командуйте, офицер!

Внушительного роста офицер выступил вперёд, придерживая шляпу и трепещущую на ветру бумагу. Он зачитал вслух, проговаривая каждое слово:

— Именем Её Императорского Величества и согласно главам четыре и пять Воинского и Морского устава, преступления против установленного порядка несения воинской службы, к которым относятся уклонение от несения воинской службы, сопротивление офицерам… — слова офицера глушил шум поднявшегося ветра, — …мародёрство и дезертирство караются смертной казнью.

Надо уходить…

…но не успели. Талира медленно повернула голову и увидела Алекса.

Будто точно знала, что он здесь.

Малахитовые глаза, до того искавшие чего-то в толпе, посмотрели прямо на него. И весь мир померк, сузился до них двоих. Она видела его так ясно, как будто он стоял не в сотне шагов, а на расстоянии вытянутой руки. На уставшем, бледном лице Талиры глаза блестели слишком живо, как будто после долгой болезни.

И всё замерло: и крики, и шум, и тучи перестали клубиться, только дождь по-прежнему оседал с грязного неба. Алексу показалось, что он видит сам себя — её глазами. Как стоит среди разношёрстной толпы небольшого городка, бывший капитан, в своём истёртом тёмном камзоле, в заляпанных сапогах, мокрый, покрытый пылью дорог и грязью. Рухнувший вчера в лужу. И вот он стоит и смотрит на неё, императрицу, смотрит в упор, когда все вокруг склоняют головы. Совсем недавно неживой, сломленный, закованный в цепи — сейчас, потерявший все, готов сражаться снова. И Алекс видел себя со стороны, как держит едва живую Джейну, девчушку с растрёпанными волосами, тонкую, но сильную, которая тоже не готова сдаваться.