– Это как же… Александра Ивановича… угораздило… И кто бы мог подумать, что от такого орла эдакое недоразумение может народиться… – бубнила себе под нос Марфа Николаевна и суетилась возле холодильника. – Так это чего ж, Ксюша, замок-то обратно отрывать, что ли?

Ксюшу, как и Дусю, волновал другой вопрос.

– Марфа Николаевна, вы с завтраком поторопитесь, а мы пока… Поговорить нам нужно, – потянула брата за рукав Ксения.

– Ага, и я с вами, – поднялась Люся. – А то мне чего-то жутко одной в доме убираться.

Ксения поняла, что сейчас не время для разговора, и подалась в комнаты вместе с Люсей. Дуся, собрав все морщины на лбу, уселся к телефону и принялся названивать куда только можно – требовалось организовать похороны. Незаметно подошла Ксения и подсунула ему под руку записную книжку отца, все же друзья у Александра Воротилова были довольно могущественные люди, и их помощь была как никогда кстати.

Следующие дни понеслись как титры в американском кино. Толпы людей, венки, цветы, побелевшее, чужое лицо Алекса в гробу, слезы Ксении, слезы Марфы Николаевны, слезы Люси, слезы, слезы, слезы… Горе вымотало всех. На третий день после похорон Дуся толкался возле спальни Ксении и прислушивался к слабым всхлипам, доносившимся из-за двери. Девчонка уже который день только и делает, что плачет, и никого не хочет видеть, и никого не запускает. Дуся уже как ни уговаривал, да только все впустую. Вот и сейчас – топчется, топчется, а Ксения только всхлипывает.

– Она не откроет, – появился на этаже Толик.

– Посмотрим… – загадочно произнес Дуся и пошагал вниз. – Толик, давай за мной, чего копаешься?

Охранник засеменил следом. Вдвоем с новым хозяином они притащили к окну Ксении здоровенную старую лестницу, и Дуся, проверив крепость перекладин, пополз вверх. Он страшно боялся высоты. Всегда. Еще давненько матушка, не зная, как освободить сына от армии, принеслась домой вспотевшая и радостная:

– Дусенька! Ты не пойдешь в армию, сынок! Я нашла для тебя исключительно теплое местечко, оттуда в армию идти не надо, там уже все устроили – ты пойдешь работать пожарным!

– Да уж, местечко и впрямь теплое, прямо, я бы сказал, горячее! – буркнул Дуся. – Хорошо, я, конечно, пойду, только сразу говорю: высоты я боюсь смертельно, в воду никогда не сунусь – я плавать не умею, от вида крови меня тошнит, в огонь меня силком не затянешь, а в остальном мне нравится. Когда на работу?

Дусю тогда не взяли в армию по каким-то другим причинам. А сейчас докладывать о боязни высоты было некому, даже наоборот, перед этим выскочкой Толиком надо держаться эдаким Бэтменом, вот и полз сейчас Дуся, еле-еле переставляя трясущиеся ноги с одной перекладины на другую.

– Там и невысоко совсем, Евдоким Петрович! – кричал Толик и уже в который раз спрашивал: – А почему вы Петрович-то? Отец же Александром был?

– А потому… что моя… мама не хотела навязывать… меня… настоящему отцу… Вот и придумывала, что у меня папа – космонавт.

– А я чего-то не знаю, кто у нас из космонавтов Петр? Или, может, она космонавта с апостолом спутала?

– Держи лестницу крепче, философ! Моя мать – Петровна, вот и меня так записала, неужели не ясно?!

Окошко было уже – вот оно, Дуся даже шарил рукой по подоконнику.

– Ксю… ша… – по-овечьи блеял он, переставляя ноги. – Сестричка… моя… Это я… твой бра… тиш… А черрррт!!!

В самый последний момент хрустнула перекладина, и верный Толик, дабы самому не пострадать, бросил лестницу и хозяина вместе с ней, ловко отпрыгнул и теперь уже стоял над Дусей и жалобно причитал:

– Ах ты, неприятность какая! Как же вы так, Евдоким Алексович… Ай-яй-яй, видать, вес большой, не выдержала планочка.

– На кой ляд ты лестницу выдернул, сволочь?! – морщился Дуся, он умудрился приземлиться на мягкую часть тела, но оказалось, что она тоже может болеть. И сильно. – Куда тебя сдуло-то?!

– Так я только в стороночку отошел… – лепетал бравый охранник. – И вообще – на фига вас в облака потянуло?

– Дуся!!! Евдоким!!! – уже неслась к ним Ксения, забыв про слезы и заточение. – Ты жив? Здоров? Где болит?

Она быстро его осмотрела – видимых повреждений не было.

– Ты не пострадал?

– Нет, он только мозжечок отшиб, – ответил за Дусю Толик. Потом подумал и поправился: – Хотя это не мозжечок, а копчик называется.

– Все! Немедленно в кровать! – приказала Ксения и повела брата в комнату.

С крыльца спускалась Люся, хлопала себя по бокам, точно несушка, и голосила на весь двор:

– И кто же Дусеньку так искале-е-е-чи-и-ил? Какой же гад ему самое дорогое испога-а-ани-и-ил? – Потом вдруг ей на глаза попался Толик, и она пулеметной очередью затарахтела: – Толька! Это ты, гад такой, мужика переломил? Да чтоб у тебя в кошельке одни блохи водились! Да чтобы ты век штанов новых не видал! Это же надо, такую месть выдумать! Евдоким Петрович, это он меня к вам приревновал! Паразит!

Ксения грозно шикнула на горничную, и Дусю все же удалось водрузить на кровать. К чести Евдокима, он совсем не стонал, а до своей комнаты добрался сам, правда, его походка была немного раскоряченной, да уж тут не до красоты, когда синяк во всю ягодицу.

– Сейчас тебе компресс сделают, – суетилась Ксения.

– Куда?! – взревел братец. – На задницу?! Еще не хватало, чтобы все работники мои тылы разглядывали! Ты садись лучше, Ксения. Дай мне руку, я и подремлю немного… Вот, уже и боль отступила…

Однако нежился Дуся недолго – с неприличным шумом в комнату ворвалась подруга Ксении, Соня. Она по каким-то причинам не успела на похороны и заявилась сейчас, спустя три дня. Зато в ее руках трепетал огромный, как городская клумба, венок.

– Ксюшенька! Курочка моя! Бедняжечка моя! Ну как ты? А как осунулась-то! – тарахтела она без умолку. Увидев Дусю с выпученным седалищем, она мигом переменила тему. – И чего ты опять возле этого куля сидишь? Он что, никак выздороветь не может? Да сдай ты его в дом инвалидов! Во! – вспомнила она про венок и плюхнула погребальную красоту прямо в кровать Евдокиму. – Может, ему пригодится? Все руки оттянул.

Дуся вспрыгнул с постели, отшвырнул венок и запыхтел от негодования.

– Соня! Познакомься, это мой родной брат, – помпезно представила Ксения.

– Да что ты! – ахнула та. – Вот не повезло, да? Отца нет, зато такое сокровище обнаружилось… А откуда он взялся?

– Я тебе потом все объясню, – отмахнулась Ксения.

– Да и ладно! А вы ложитесь, молодой человек, чего вскочили? А, веночек мешает. Так сбегайте, на могилку отнесите, а нам здесь с Ксюшей о важных делах переговорить нужно.

– У меня никаких секретов от брата не водится. Он теперь единственный родной мой человек, – задрожали губы у Ксении.

Соня не сильно стеснялась, она тут же поудобнее устроилась на Дусиной кровати, крикнула в двери неизвестно кому, чтобы ей сварганили кофейку, и затянулась сигаретой.