совестью и следствием, но отказаться не мог. Он хотел бы сказать, что его обязывал профессиональный долг, но на самом деле ему постоянно требовались деньги: работа государственным защитником приносила пусть небольшой, но стабильный доход.

И вот теперь, после утреннего звонка Крафта, у Александра появился новый клиент: его назначили защитником Чужака, который настойчиво требовал беседы с адвокатом до первого допроса. Наспех собравшись, Александр поцеловал Алису, которая спала в своей комнате, и позвонил Нине – сиделке, которая присматривала за дочкой, пока его не было дома. Он договорился с Ниной (она обещала прийти через полчаса) и, выскочив из дома, запрыгнул в старый «Опель», на котором добрался до полицейского участка. Крафт уже ждал его внутри. Вместе с конвоиром он провел Александра до комнаты для допросов и оставил его наедине с Чужаком.

– Мне осталось недолго, – хриплым голосом проговорил Виктор Гармус, когда Александр, положив папку с документами на стол, устроился напротив подзащитного. – Я расскажу вам обо всем, но вы должны обещать, что передадите эти слова моей матери: у меня не было выбора.

– Поэтому вы отказались беседовать со следователем? – Александр внимательно рассматривал лицо Гармуса: в холодном свете ламп казалось, что оно превращается в восковую маску с каждой секундой разговора. – Вы боитесь, что полиция исказит ваше признание?

Гармус, шумно сглотнув, кивнул:

– Убийца пойман – дело закрыто. Когда я умру, никто не станет разбираться в моих словах, потому что проверить их невозможно. Мое признание спишут на бред сумасшедшего.

– Почему вы решили, что умрете?

Гармус наклонился ближе к Александру – по столу загремели цепи наручников – и едва слышно сказал:

– Потому что я не внес плату. Я не убил ту женщину, и теперь он заберет мою жизнь.

– Он? – Александр непроизвольно откинулся на спинку стула, чтобы оказаться подальше от Гармуса, и метнул взгляд в угол, где под потолком висела видеокамера: Крафт и другие полицейские наблюдали за беседой из соседнего помещения. Еще двое конвоиров стояли снаружи у дверей комнаты для допросов на случай, если задержанный вздумает бежать.

– Он назвался Оператором, – пояснил Гармус. – Заставлял меня убивать.

Александр нахмурился. У него не было особого желания представлять интересы серийного убийцы, а теперь еще дело приобретало скверный оборот: Гармус, похоже, собирался свалить всю вину на возможного сообщника.

– И каким же образом этот Оператор руководил вашими действиями?

Гармус устало прикрыл глаза, словно беседа с адвокатом давалась ему с большим трудом. Вдруг по его лицу пробежала болезненная судорога. Скривившись, он тихо проговорил:

– У меня мало времени. Будет лучше, если я расскажу все сначала. – Он снова шумно сглотнул и, собравшись с мыслями, продолжил: – Два года назад, когда я жил в поселке, у меня погибла жена: ее сбила машина. Детей у нас не было, жить дальше в родной дыре я не хотел – ничто меня не держало. Я переехал в город, устроился рабочим на заправке. В поселке осталась старая мать, которой я исправно помогал деньгами. Я брал дополнительные смены, не обращая внимания на усталость. Сильно похудел, но списывал это на переутомление и плохое питание. Пока однажды утром меня не вырвало черной кровью.

Диагноз врачей прозвучал как приговор: неоперабельный рак желудка с множественными метастазами в легких, костях и печени. Врачи дали мне пару месяцев, от силы полгода. Я ничего не стал говорить матери: какой в этом смысл? Состояние ухудшалось с каждым днем. Я купил билет на поезд в поселок, чтобы бесславно подохнуть там в пятьдесят три года, но оставалось отработать последнюю смену. Той ночью на заправке практически не было клиентов, и я вышел подышать свежим воздухом. Глядя на темное небо, я думал о том, сколько мне осталось – может, месяц, а может – еще сутки. А затем услышал звонок старого таксофона, который по непонятной причине до сих пор не убрали с автозаправки – у всех же теперь есть мобильники. Я думал, что аппарат давно не работает, поэтому сильно удивился: кто мог звонить на него ночью? Не знаю, что меня дернуло, но я снял трубку… и услышал голос жены.

Гармус замолчал. Его руки, скованные наручниками, мелко тряслись, и Александр с удивлением отметил, что теперь они напоминали иссушенные временем конечности мумии, хотя еще совсем недавно выглядели вполне обычно. Похоже, Гармус сообщил правду: его пожирал изнутри беспощадный враг. Вот только откуда Гармус брал силы, когда разбивал арматурой головы своих жертв?

– Ваша жена умерла, вы сами сказали об этом, – проговорил Александр, когда пауза затянулась. – Вы не могли слышать ее голос в таксофоне.

– Верно. – Гармус нервно дернул щекой. – Потому что это была не она, а Оператор. Он говорит голосами мертвецов. Позднее, когда мы стали общаться чаще, я попросил его не использовать голос жены, и словно в издевку надо мной он перешел на голос моего отца, который умер шесть лет назад.

Слова Гармуса звучали как бред. Александр с досадой подумал о том, что Чужак не просто намерен свалить вину на другого человека, но и собирается косить под умалишенного. Час от часу не легче: утром после звонка Крафта Александр был уверен, что его участие в защите Чужака станет простой формальностью, поскольку ублюдок ясно дал понять, что признается во всех убийствах, как только поговорит с адвокатом. Но не тут-то было.

– Я хотел повесить трубку, посчитав звонок жестоким розыгрышем, но Оператор предложил мне исцеление в обмен на «небольшие и необременительные задания», как он выразился, – продолжал Гармус, словно не обращая внимания на кислую физиономию Александра.

– Какие задания?

Гармус потемнел лицом:

– Для начала он предложил мне взять валявшийся рядом кирпич и забить им старую дворнягу, которая ошивалась у заправки по ночам.

– И вы согласились?

– А вы бы поступили по-другому? – Гармус царапнул Александра острым взглядом. – Некто, разговаривающий голосом погибшей жены, предложил мне исцеление – было бы глупо отказаться. Не знаю, что на меня нашло – наверное, отчаяние и злоба на весь мир. А может, я просто решил, что метастазы проникли в мозги, и у меня начались галлюцинации. В общем, я подозвал собаку – и несколько раз ударил ее кирпичом по голове. Она даже взвизгнуть не успела. А затем произошло чудо: я почувствовал невероятный прилив сил, как будто рак, терзавший мое тело, вдруг ослабил хватку.

Гармус прикрыл глаза, и Александру на мгновение показалось, как ублюдок мечтательно улыбнулся. Александра затошнило от слов убийцы.

– Это чувство длилось недолго, – после паузы проговорил Чужак. – Спустя несколько минут я ощутил привычную слабость и боль в животе. Снова прозвенел таксофон. Оператор сообщил, что