с каким наслаждением он ударит Мессинга бампером, а потом еще и переедет колесом, ввергала его в ужас, так что увлеченность Вилли этой странной идеей как нельзя лучше соответствовало планам Вольфа.

Увлеченный человек теряет бдительность, как, впрочем, и уверовавший в свое превосходство паранорматик.

В те дни самым притягательным местом на свете Мессингу казался книжный киоск возле Северного вокзала. Однако на этот раз ему хватило благоразумия не бросаться сломя голову на Инвалиденштрассе. Он улучил момент, когда они с Вилли прогуливались по Фридрихштрассе, и ненавязчиво вывел его к Северному вокзалу. Там на глазах у вдохновленного коммерческим успехом будущего предприятия компаньона Вольф купил в киоске книгу в яркой обложке, на что Вайскруфт, поморщившись, укорил его: «Какую же бульварщину ты читаешь, Вольфи? Дались тебе похождения этого всемогущего и всезнающего французского сыщика?»

Мессинг вынужденно изобразил смирение: так уж случилось, привычка, знаете ли, мы в университетах не обучались… Это сработало. Вольф был уверен, Кёпенника не было поблизости, а Вилли всегда доверял своим глазам. Если бы, конечно, он обладал способностью видеть сквозь преграду или засунул бы пальцы под суперобложку, его самоуверенность значительно уменьшилась бы.

Признаться, Мессинг не без удовольствия познакомился с похождениями гениального сыщика, но куда большее впечатление произвела на него записка Рейнхарда, ловко вклеенная в обложку. Теперь ему было за что зацепиться, требовалось только не совершать ошибок и не дать Вилли, опьяненному подсчетом будущих сверхдоходов, протрезветь.

Дело было за малым – отыскать способ, с помощью которого Мессинг мог бы улизнуть из Германии. Трудность состояла в том, что теперь, наученный горьким опытом и просвещенный Рейнхардом, он впервые до конца осознал, в какие крепкие тиски сумел зажать его Вайскруфт. Гюнтер предупреждал, что, по непроверенным сведениям, Вайскруфту удалось убедить свое начальство в том, что выступающий в Берлине экстрасенс, называющий себя Вольфом Мессингом, на самом деле является агентом Коминтерна, присланным в Германию из неназванной восточной столицы с целью организации шпионской сети. Чтобы пресечь преступную деятельность и попытаться перевербовать негодяя, Вилли добился свободы рук, так что всякая попытка с стороны Мессинга встретиться с любым официальным представителем компартии исключалась. Никто не согласится общаться с «красным суперагентом» – это означало дать повод буржуазной прессе устроить оглушительную свистопляску на тему «рука Москвы». По той же причине Вольф не мог обратиться за помощью ни к официальным органам, ни к демократической прессе, ни к депутатам рейхстага от социал-демократической партии. Рейнхард напоминал, чтобы медиум не терял бдительность, так как к тридцать первому году у наци оказалось множество приверженцев в полицейских управлениях, что позволяло им безнаказанно громить рабочие клубы, разгонять демонстрации противников. Коричневые сумели захватить улицы, и этот факт требовал особой осторожности с моей стороны. Уйти от преследования опытных оперативников без помощи надежных друзей шансов было мало.

При условии, что явка в книжном киоске останется нераскрытой, Гюнтер пообещал поддерживать с Мессингом связь «в память о наших героически погибших друзьях».

Помощь, которую Рейнхард оказал Вольфу, была даром небес, пусть даже товарищ секретарь и не догадывался, с какой целью Вилли по поручению господина Гитлера заманил меня в Германию. Впрочем, если бы кто-то посвятил Рейнхарда в замыслы фюрера, он все равно не поверил бы.

Такие были времена…

В поисках спасения Мессинг прежде всего написал письмо господину Гитлеру с просьбой сообщить, когда Вольф смог бы получить ответ на письмо известной ему фигуры, заведующей «восточным хозяйством». К удивлению, через несколько дней пришел ответ. Вождь извещал, что он удовлетворен пониманием ситуации, проявленной заведующим восточным хозяйством и его готовностью найти взаимоприемлемое решение по интересующим вопросам. Что касается «восточной проблемы», этим делом теперь займутся специально назначенные люди, которые до тонкостей разбираются во всех этих вопросах. Господин Гитлер благодарил Вольфа за оказанную услугу и предлагал подумать о том, что и «в Германии он мог бы найти достойное его способностей поле деятельности».

Его способности! Вот узелок, в который завязались интересы таких разных людей, как Вольф Мессинг, Вилли Вайскруфт и Адольф Гитлер. Перспектива стать личным провидцем Адди никак не могла увлечь Мессинга, однако письмо с автографом давало слабую надежду избежать в дефензиве допросов, связанных с переломами рук и ног. Это была маленькая, вполне призрачная, но все-таки удача.

Также Вольф сделал ставку на энтузиазм, с каким Вилли занимался организацией их частного предприятия. Он был убежден: нетерпение подведет его. Опыт быстротекущей жизни подсказывал: принимая судьбоносные решения, ни в коем случае нельзя полагаться на «измы», неважно, в какие цвета они окрашены. Помочь может только здравомыслие и поиск согласия, ведь убежденность в правоте той или иной «ствы» внушает человеку ложное чувство превосходства над непосвященными, притупляют бдительность, сводит естественную осмотрительность к догматической подозрительности и добавляет уверенности в своем праве выносить суждения по любому не касающемуся тебя вопросу.

В воскресенье, когда увлеченность Вайскруфта достигла необыкновенного накала, он поделился с Мессингом планами на будущее. Начал с вопроса, читал ли тот утренние газеты.

Вольф пожал плечами.

– Я, вообще-то, предпочитаю не читать газеты. Они лишают меня доброго расположения духа и внушают опасение в здравомыслии тех, кто их выпускает и кто читает.

– О, да ты опасный мизантроп, – засмеялся Вилли. – Но ничего, и эта блажь скоро пройдет, как схлынуло твое пристрастие к марксистским идеям. Правда, ты более предпочитал марксисток, чем идеи. Ну, не буду, не буду…

Он, как бы оправдываясь, замахал руками, затем протянул Мессингу газету и ткнул пальцем в заметку на первой полосе. Там сообщалось об авиакатастрофе в Берлинском аэропорту. Для Вольфа это не было новостью, неделю назад он предупреждал об этом Рейнхарда.

Ознакомившись с публикацией, Мессинг объяснил:

– Мне, откровенно говоря, все равно, что марксистки, что идеи, однако хотелось бы знать, с какой стати ты вдруг загорелся организацией страховой фирмы? Полагаешь, что при таком упадке деловой активности в Германии дело выгорит?

– Я уверен в успехе! Неужели ты не догадываешься, в чем причина моей уверенности?

Вольф снова пожал плечами.

– Ты верен себе, – укорил его Вилли. – Пока ты валялся на диване и читал всякую дребедень, – он продемонстрировал Вольфу яркую книженцию, которую тот приобрел в киоске. – Пока ты строил планы, как бы улизнуть от старого друга…

Сердце у Мессинга остановилось, однако на этот раз у него хватило выдержки не бросаться в панику, не начинать оправдываться и удержать трезвое восприятие действительности. В подобной догадливости нет никакой мистики. Вилли не доверяет Вольфу, значит, медиум должен убедить его, что его интересы стали интересами Мессинга.

Между тем Вилли с прежней менторской интонацией крокодила продолжал:

– …я не знал ни