Держа равновесие, гардемарин подошел ближе к столу и посмотрел на винтовку. Это была одна из моделей, используемая русскими морскими пехотинцами, полуавтоматическая винтовка Драгунова, но не старая, а последнего образца. Стальной складной приклад с поворотной щекой, длинный, тяжелый, консольно вывешенный ствол, заканчивающийся на конце коротким цилиндром пламегасителя, армейский двухканальный прицельный комплекс «день – ночь» с расширенным полем зрения и увеличением до шестнадцати крат, сбоку – лазерный прицел для использования вместе с ночным каналом прицеливания. Рядом – распотрошенная пачка финляндских снайперских патронов «Лев» – не гражданская, яркая – а та, которая идет на снабжение армии, с гарантированной сохранностью патронов в течение двадцати пяти лет. Это не гражданская винтовка – у гражданской другой пламегаситель и не может быть такого прицельного комплекса. Да и патроны – армейские.

Так что же он натворил…

Он начал вспоминать, вспоминать то, что было вчера, после того как они поехали отметить окончание спецкурса, «уцелевшие», впервые за долгое время в городе, двадцатилетние пацаны с тренированными инстинктами убийц. Воспоминания прервал рокот вертолетных лопастей – это встряхнуло его как ничто другое, вертолет – главный враг боевого пловца, от него не скрыться, это вбили в его голову намертво. Вертолет – значит, надо или бежать, бежать как можно быстрее, или забиться в какую-нибудь нору и ждать.

Бежать!

Может быть, этого делать не стоило, но он это сделал. Взял снайперскую винтовку, выставил прицел на минимальное увеличение, приложился от окна, чтобы понять, что все-таки произошло. Половодье огней, синих и красных – полицейские мигалки и мигалки карет «Скорой помощи» – сказали ему все, что он должен был знать.

– Метров семьсот, если не больше. Неплохая дальность для полуавтоматики… – машинально оценил он.

Бежать! Не может быть, что он это сделал, но раз он здесь, на него все и свалят, – Вадиму это только сейчас пришло в голову. Он будет виноват – он русский, рядом армейская снайперская винтовка и армейские же патроны. Значит – он это и сделал, никто не будет доказывать иное и искать, кто это сделал на самом деле. Его подставили, но пока он жив и может выбраться из западни.

Положив винтовку обратно, он подошел к двери и попытался ее открыть. Ему даже не пришло в голову стереть с винтовки отпечатки пальцев – он не был убийцей, он был военным моряком и никогда не задумывался об отпечатках пальцев на оружии. Сейчас он откроет дверь и уйдет отсюда. Потом попытается выбраться из страны…

Дверь была заперта. Снаружи.

Ключа не было.

Он нагнулся и осмотрел замок – бесполезно. «Мертвая задвижка», замок, который рекомендуют полицейские, язычок приводится в действие не пружиной, и его нельзя задвинуть обратно. Его просто так не открыть.

Разбежавшись, насколько позволяло пространство в комнате, Вадим тяжело, всем телом ударил в дверь, пытаясь выломать его. Это не привело ни к чему, кроме нового приступа головной боли, такого сильного, что он едва не потерял сознание. Полицейские сирены взвыли совсем рядом, под окнами.

Вадим повернулся к окну – и тут его взгляд упал на винтовку. Оружие – единственный твой друг, который никогда не предаст, говорили ему еще в скаутском отряде. В центре подготовки амфибийных сил Тихоокеанского флота говорили то же самое.

Патрон был в патроннике, винтовка перезаряжается автоматически. Если три гильзы – значит, в магазине осталось еще семь патронов. Боевых – в такой ситуации они не могут не быть боевыми. Восемь патронов – и один выход – у него.

Странно, но ему даже в голову не пришло взять винтовку с собой или обстрелять полицейских, чтобы они залегли и вызвали подмогу.

Подняв винтовку, Вадим прицелился с колена выше того места, где должен был быть язычок замка, преграждающий ему путь к свободе, и нажал на спуск.

Замок вынесло с первого выстрела – тяжелая снайперская пуля не подвела. В комнате запахло порохом… в ней и до этого едва заметно пахло порохом, просто Вадим этого не заметил.

Положив винтовку обратно, Вадим вышел в длинный, пустой коридор. Что это за здание, вообще? Жилое? Не похоже, все жильцы сбежались бы на выстрелы. Похоже на дрянную гостиницу или что-то в этом роде – длинный коридор и двери в нумера. В Северо-Американских Соединенных Штатах в городах много такой вот пустующей, никому не нужной недвижимости, даже небоскребы такие есть. Но если есть коридор, значит, можно спуститься и вниз.

Он направился в конец коридора – но на полпути остановился. Слоновий топот и крики подсказали ему, что LAPD, доблестная полиция Лос-Анджелеса, уже на месте.

Быстро! По строительным правилам в любом здании должны быть две лестницы, это как минимум! Одна из них – пожарная, причем она не должна никак запираться! И если основная лестница расположена справа, следует ожидать, что пожарная будет расположена слева!

Дверь на пожарную лестницу и впрямь была слева, в конце коридора, она была закрыта на простой, приржавевший засов – щеколду, которая поддалась после второго удара. Дверь вела на лестницу – по североамериканской моде пожарная лестница была не внутри здания, а приварена к нему снаружи, она была такой широкой, чтобы пропустить двух человек с носилками.

Притворив дверь – закрыть ее снаружи было невозможно, но оставалось надеяться, что полицейские бросятся проверять открытую комнату и это даст ему немного форы, чтобы спуститься по лестнице и смотаться отсюда, оторваться от преследователей и бесследно кануть, раствориться в многомиллионном населении Лос-Анджелеса.

Не получилось. Когда он уже спрыгнул на землю, заваленную бумажным мусором и всякой дрянью, полицейский «Каприс» влетел в переулок и двое полицейских выскочили из него, держа оружие наготове.

– Стоять! Не двигаться!

Это были двое обычных патрульных полицейских, они патрулировали Восточный Голливуд, и сейчас их бросили сюда, на подмогу, после того как произошло убийство. Как обычно, толком ничего не объяснив, произошло какое-то убийство, на полицейской радиоволне была обычная для таких ситуаций неразбериха и какофония. Прозвучало обычное для таких случаев – подозреваемый вооружен и опасен, – но сейчас они видели перед собой всего лишь тощего, растрепанного парнишку лет двадцати в мешковатой одежде. Патрульные полицейские – это не детективы из отдела убийств и тем более не спецназовцы из легендарного SWAT. Обычные «клиенты» патрульных полицейских – это семейные дебоширы, алкоголики, распивающие спиртное в общественных местах, бродяги, мелкие воришки, хулиганы и вандалы, которые ломают общественное имущество и оставляют граффити на стенах. Для того чтобы справиться с ними, достаточно бывает дубинки, иногда полицейского Taser, электрошокового пистолета. Настоящий пистолет обычно не требуется – вот почему один из патрульных направлял на парнишку Taser, готовый его применить, а второй подстраховывал его с пистолетом. Парнишка выглядел обычным хулиганом, который что-то украл и попался, хотя если бы полицейские знали, кто перед ними, они бы вооружились ружьем, заставили ли бы подозреваемого лечь на землю, вызвали бы SWAT и держали бы его под прицелом до приезда спецгруппы. У двадцатилетнего парнишки, который был перед ними, за плечами был сибирский скаутский отряд, поход по горам Афганистана, центр подготовки амфибийных сил Флота Тихого Океана Российской Империи, а потом еще и морской антитеррористический центр САСШ. Но полицейские ничего этого не знали – перед ними был подозреваемый, которого надо было запихнуть на заднее сиденье машины в наручниках и отвезти в полицейский участок, а там потом с ним пусть и разбираются.