— Это правда. Хотя и неправда, — как обычно, начала метаться София. — То есть статью действительно заказали. Только под видом последней коллекции Андреади планировали представить мою коллекцию. Меня Василиса уговорила, — добавила София извиняющимся тоном. — Но дело в том, что коллекция и на самом деле не сгорела. И поняла я это только сейчас.

— Не сгорела? Почему ты так решила? — спросила Старцева.

— Из-за того рисунка. Из-за бабочки. После пожара я копалась на пепелище — думала, может, что-то уцелело. Нашла несколько полурасплавленных стразов, кусочки кожи и брошь в виде бабочки, сложившей крылья. Ну, ту самую, которую потом нашли на пляже. Но дело в том, что это было платье из первой коллекции Андреади, почему-то оно не продалось. Хотя это было великолепное платье… В тот день его наконец-то купили. И оно лежало у меня на столе в мастерской. А потом исчезло. Я думаю, в ту ночь в мастерской для маскировки сожгли все нераспроданные вещи Андреади, а настоящую коллекцию похитили. Боже, какое счастье! — вдруг воскликнула она.

— Почему счастье? — не поняла Старцева.

— Потому что есть шанс ее найти! Потому что я не могу придумать новую коллекцию. Потому что боюсь подвести Василису и ее итальянца, которому пообещала, что показ состоится в срок. Нужно просто найти коллекцию, и мы все будем спасены. — Тут София зачем-то посмотрела на Зотова, у которого от ее взгляда неприятно засосало под ложечкой.

Неужели знает? — ужаснулся Зотов и прикинул, чем ему грозит разоблачение.

А Старцева подумала, что кража коллекции и отсутствие у Андреади тонкой и подвижной психики, равно как и склонности к самоубийству, нисколько не разрушают ее первоначальную версию, только слегка ее видоизменяют.

— Пусть коллекция жива. Пусть Андреади психически устойчив, как космонавт. Пусть! — продолжала рассуждать Старцева. — Мика могла одним выстрелом убить сразу двух зайцев. С одной стороны, коллекция как бы сгорела, и, даже если Андреади и не в депрессии, все думают, что он в депрессии. Затем Мика убивает Андреади и подбрасывает фальшивые письма, в том числе и то, где Андреади якобы оставляет ей деньги. По-моему, это вполне возможно.

— А где же труп? — поинтересовался Зотов.

— Да. Где труп? — поддержала София.

«Эта парочка определенно действует мне на нервы, — подумала Аня. — И что у них за дурацкая манера задавать одинаковые вопросы! Как супруги, которые прожили вместе лет пятьдесят».

— Я не знаю, где труп, — честно призналась Старцева. — Может, преступница собиралась выдать смерть Андреади за самоубийство. Но у нее не получилось. И ей пришлось спрятать тело.

— Как это — не получилось? — удивленно вскинула брови София.

— Думаешь, это так просто — выдать убийство за самоубийство? Может, она стреляла в него из пистолета. И промахнулась. Целилась в голову, а попала в плечо. Потом в другое. Хорошенький самоубийца, весь в дырочках, как дуршлаг. Впрочем, главное не это. Главное — что у меня есть стройная и логичная версия. Вот почему мне так важно найти эту Мику.

Старцева ждала аплодисментов. И никак не рассчитывала попасть под обстрел критики.

— Знаешь, по-моему, твоя версия не очень оригинальная, — начала София.

— Даже пошлая, — вторил ей Зотов. — Убивать из-за завещания? Да на этом…

— …Да на этом построено не меньше половины детективных романов! — подхватила София. — И вообще, незачем бросать в одну кучу и мячи, и кирпичи. Коллекцию Андреади украли. Зачем? Чтобы продать, а затем…

— …Совершенно случайно в это же время вышла разгромная статья, — напомнил Зотов.

— А смерть Андреади действительно была самоубийством. Это случается с самыми стойкими людьми, а деньги…

— …А деньги были завещаны Мике — как близкому человеку в жизни Андреади, — подвел итог Зотов.

Тут Старцева окончательно вошла в ступор. Подумать только, какая-то сомнительная парочка, состоящая из одной портнихи и одного специалиста по буре, будет называть ее версию пошлой? И в придачу объяснять ей, профессионалу, истинную картину преступления! И потом, уж больно складный у них вышел дуэт, будто они ночь напролет репетировали эту речь.

Решив, что информации для размышления она подсобрала достаточно, а о Мике София действительно ничего не знает или просто не хочет говорить, Анна начала прощаться. Напоследок она еще раз взглянула на позолоченную статуэтку, которая явно приглянулась Зотову. Похожа на приз за победу в каком-то соревновании.

— Твоя? — спросила Аня Софию.

— Нет, что ты, — засмеялась она. — Мамина. Моя мама была пианисткой, это приз за победу в Международном конкурсе имени Ферруччо Бузони. Самая дорогая вещь в моем доме. А грабители почему-то на нее не позарились…

— Грабители?

— Ну да. Прошлой зимой влезли в мою квартиру. Через балкон, — добавила она и выразительно посмотрела на Зотова.

— И что-нибудь украли?

— Вы будете смеяться, но украли только несколько моих эскизов. Не понимаю, кому они могли понадобиться?

Не успела Анна отойти от дома Софии, как кто-то ее окликнул:

— Эй, журналистка! Притормози-ка. За тобой не угонишься.

Аня обернулась. Припадая на одну ногу, за ней бежал Зотов. Старцева остановилась.

— Ну, чего тебе?

— Поговорить. Без Софии.

Так-так. Значит, она не ошиблась: этот парень знает о деле Андреади ничуть не меньше, чем София, возможно, даже замешан по самые уши. Вот только чего ради он решил с ней пооткровенничать? Мерзкий тип, и, что бы он ни сказал, она не поверит ни единому слову.

— Ты на самом деле считаешь, что Андреади убила или довела до самоубийства эта самая Мика?

— У нее есть мотив, — пожала плечами Старцева. — И это главное.

— И эту манекенщицу, Ингу Скворцову, тоже пришила она?

— У нее была причина, — все так же невозмутимо ответила Старцева.

— Твоя Мика — настоящее исчадие ада, — усмехнулся Зотов. — Только это ложный след. Ты тратишь время не на того человека.

— Это почему же? — поджала губы Старцева.

— Потому что я знаю, кто объявил войну Андреади. И это совсем не Мика.

— А кто же это?

— Некто Павел Петрович Лучков. Хотя имя наверняка вымышленное. Этот человек очень хотел заполучить последнюю коллекцию Андреади. И поскольку Андреади ни за что не соглашался продать ее до показа, Лучков был готов ее украсть. Конечно, не сам. Для этого он нанял исполнителя.

— И?..

— Этот исполнитель я. Конечно, в одиночку такое дело не провернешь. Мне нужен был сообщник в Доме моды. Только два человека имели доступ к коллекции — София и сам Андреади. И поскольку Андреади исключался по определению, привлечь в сообщники можно было только Софию.