– Вашего брата Козмо? – переспросил сэр Бонами.

– С женой и сыном, – сбрасывая груз с души, произнесла леди Денвилл.

– Ну, с ними я не знаком, однако, полагаю, Клифф меня особенно беспокоить не будет… – вполне толерантно выразился гость. – Скучный малый, что ни говори, но обращать внимание на его занудства не стоит.

– Я знала, что могу положиться на вас, – сказала леди Денвилл, высвобождая свою ручку из ладони сэра Бонами и беря его под руку. – А теперь мы пройдем в гостиную и вы подкрепитесь бокалом вина. Пока ваш слуга будет выкладывать вещи из дорожных сундуков, вы расскажете мне последние сплетни о любовных похождениях в свете.

Кит, понимая, что его присутствие нежелательно, вышел с намерением разыскать мисс Стейвли. После долгих поисков он обнаружил ее в Длинной гостиной. Девушка расставляла свежие цветы в две вазы на подставках, привезенные леди Денвилл. Кит тотчас же спросил, кто дал ей такое поручение.

– Никто, – ответила Кресси, раздумывая, куда сунуть лилию на длинном стебле. – Я спросила у вашей матушки, и она мне позволила… Так что я в чужие дела не вмешиваюсь и не покушаюсь на чужую собственность…

– Я не о том. Вам не стоит перетруждаться. Маменька уверяла меня, что нет ничего более утомительного, чем это.

Девушка рассмеялась.

– Она мне тоже говорила, но я считаю такое занятие весьма приятным, особенно здесь, где растет столько разнообразных цветов. Утром я с превеликим удовольствием отбирала их.

– Рад слышать, однако не могли бы вы оставить эту работу одной из служанок?

– С какой стати?

– Чтобы поехать со мной кататься верхом, – принялся упрашивать девушку Кит. – Сегодня уже не так жарко, а мамина кобыла застоялась в стойле.

– Предложение весьма заманчивое, – вздохнув, произнесла Кресси, – но не могу. Из Брайтона доставили пригласительные карточки, и я должна помочь леди Денвилл разослать их, так как ваша матушка назначила прием на следующую неделю и нельзя терять время даром.

Кит едва не предложил свои услуги, но вовремя вспомнил, что его почерк очень сильно отличается от каракулей Эвелина. Осознав всю глубину грозящей ему опасности, молодой человек едва не поперхнулся собственными словами. Рано или поздно, подумал Кит, один из гостей попросит его франкировать[41] письмо. Он еще сможет нацарапать фамилию Денвилл, имитируя почерк Эвелина, но написать полное имя и адрес будет выше его сил. Их покойный родитель, человек весьма дотошный, всегда лично писал на конвертах. Кит в точности не знал, все ли пэры и члены парламента столь пунктуально придерживались буквы закона. Молодой человек подозревал, что большинство из них достаточно вольно обращается со своим правом на франкировку. С другой стороны, Кит смутно помнил, что читал в какой-то газете, будто бы чиновники почтового управления скрупулезно проверяют почерк, ища случаи злоупотреблений этой привилегией. Мистер Фенкот надеялся, что подпись Эвелина еще не очень хорошо известна местным почтмейстерам, но решил в случае необходимости, сославшись на неразборчивый почерк, предложить просителю самому написать на конверте, чтобы письмо наверняка дошло до адресата.

Кресси отступила назад, желая оценить свою работу.

– Надеюсь, леди Денвилл понравится это, – сказала она. – По-моему, неплохо вышло.

– Сойдет, – мрачно изрек Кит.

Девушка рассмеялась.

– Позвольте мне немного привести себя в порядок перед поездкой.

– Конечно… пожалуйста… Вы бы предпочли покататься верхом или, быть может, погулять в саду?

Девушка взглянула на часы, стоящие на каминной полке, и взяла свою простенькую «пастушью» шляпку из соломки.

– С удовольствием… На полчаса…

Кит кивнул.

Они вышли вместе, спустились по ступеням террасы на лужайку, пересекли ее и оказались у ряда пологих уступов, обрамленных с одной стороны широкими цветочными клумбами, а с другой – невысоким каменным парапетом.

– Как жаль, что моя крестная не любит природу, – вздохнув, произнесла Кресси. – Здесь так прекрасно.

– Мама умирает от скуки, если дом не наполнен гостями, – сказал молодой джентльмен и после небольшой паузы спросил: – А вам нравится жить в деревне, Кресси?

Девушка задумалась, очаровательно наморщив при этом лобик, а затем, улыбнувшись, произнесла:

– Вопрос с подвохом… Когда я здесь в такую чудесную погоду, то диву даюсь, как вообще могу жить в Лондоне, однако в глубине души подозреваю, что au fond,[42] как это ни печально звучит, я типичная городская жительница… – Лукаво изогнув брови, Кресси окинула джентльмена взглядом. – Это вас огорчило? Помнится, при первом нашем разговоре вы заметили, что если станете полноправным хозяином, то, за исключением весны, все время собираетесь проводить в Рейвенхерсте либо у себя в Лестершире. Не тревожьтесь. Я не стану надоедать вам своими жалобами.

Кит молча застыл, осознавая, что услышанное им многое объясняет. Эвелин всегда любил охоту гораздо больше всего прочего. Рейвенхерст брат предпочитал именно вследствие всех тех развлечений, которые могло предоставить ему поместье. А еще из-за природной тяги брат имел склонность к образу жизни богатого землевладельца, что вполне естественно, ведь рано или поздно он должен был унаследовать Рейвенхерст. Еще с детства он куда больше Кита интересовался проблемами имений отца… Беда в том, что вспыльчивый, властный характер не давал Эвелину хладнокровно выносить унизительное, с его точки зрения, положение, в котором он лишь на словах являлся владельцем наследства родителя. Похоже, именно поэтому он пустился во все тяжкие, превратившись в заправского франта и волокиту с Бонд-стрит. Конечно, Кит осознавал, что все это глупости, но в то же время прекрасно понимал – ни критиковать, ни пытаться разуверить брата нет смысла, а посему следует принимать все как данность. Следует во что бы то ни стало помочь брату, положив конец попечительству. Вот только мисс Стейвли не должна стать орудием в достижении вполне приземленных целей брата. Эта мысль зародилась в голове Кита пару дней назад и с того времени прочно укоренилась в его мозгу.

Наблюдая за ним, Кресси вежливо осведомилась:

– Вы сердитесь, сэр?

Мрачный взгляд джентльмена остановился на ее личике. Кит улыбнулся.

– Отнюдь нет.

– Тогда вы чем-то обеспокоены.

– Немного, – признал он, – однако я пока что не могу открыть вам причину своего беспокойства. Прошу вас быть ко мне снисходительной.

– Хорошо! – Она молча пошла рядом с ним, а потом спросила: – Вы хотели мне что-нибудь сообщить, когда попросили пойти с вами в сад?