– Куда он подался после того, как встретился с вами?

– Сказал, что найдет какое-нибудь тихое местечко, устроится работать сторожем… А что ему еще оставалось делать?

– Вы разве не предложили ему пожить у вас?

– Предложила, но он сказал, что это очень рискованно.

– И больше вы его не видели?

– Нет… Он же умер!

– Как… умер? – Казалось, следователь искренне удивился.

– Он умер! Мне позвонили и сообщили.

– Кто?

– Какой-то человек. Вероятно, его друг. Но голоса я не узнала, хотя знакома с некоторыми из его друзей.

– Вы уверены, что он действительно умер? – упорствовал следователь.

– Этот же человек дал мне координаты Преображенского кладбища, где похоронен Гриша… – привела она ему убийственные доводы. – Вот и получается, что он потратил все свои последние силы напрасно. Вернулся в Москву, может, попытался начать новую, какую-то тайную жизнь и не выдержал… Вернее, сердце его не выдержало.

Видно было, что для следователя эта новость оказалась полнейшей неожиданностью.

– И вы были на этом кладбище? – Он все еще недоумевал.

– Да, конечно… Я время от времени навещаю брата, вожу ему свежие цветы, ухаживаю за могилкой.

– Понятно, – вздохнул следователь. – Тяжелая история, ничего не скажешь… Хотя вполне может быть и так, что вы обманываете меня и ваш брат, скажем, живет на вашей даче.

Роза поняла, что он сказал это не со зла, не из вредности, а, скорее, повинуясь своему опыту. С какими только историями ему не приходилось сталкиваться в своей практике!

– Думайте, что вам угодно. Мне не хотелось бы, конечно, чтобы вы ворошили прах моего брата, но если ваши люди дойдут до такого, то экспертиза покажет, что в могиле – останки Григория Флорского. Уж вы мне поверьте! А про Агренич я правда ничего не знаю. Совершенно. Рада бы помочь…

Он (циник, что поделать?!) попросил ее записать для него координаты могилы на Преображенском кладбище, оставил свою визитку и как-то очень поспешно ушел. Словно торопился сообщить кому-то в своей конторе о смерти ее брата. Поскорее уж ему хотелось проверить услышанное! Экспертизу устроить, так сказать.

…Сна по-прежнему не было. Роза все-таки легла, повернулась к окну, подобрала колени, обняла подушку и замерла. Что делать? Молчать и дальше? Но кто-то же должен знать всю правду о том, что она сотворила в своей жизни! Кто-то еще, кроме Гриши.

После смерти брата призрак Гриши приходил к ней довольно часто. Присядет на кровать (прозрачный, но вполне видимый, в джинсах и свитере) рядом, долго смотрит на нее, словно хочет что-то сказать. Но – не говорит. И она знает, почему он молчит – сказать ему нечего. К тому же он понимает, что она с самого начала была против его признания.

– Ты не спишь?

Костя открыл глаза, разглядел в темноте ее бледное лицо и охватил его ладонями.

– Ну? Что случилось? Тебе нездоровится?

– Ветер на улице… Тревожно как-то. Словно сейчас распахнутся окна, и холодный ветер ворвется сюда, в спальню…

– Твои страхи?

Они вместе боролись с ее страхами, с ее внутренней болезнью, с ее душевной слабостью. И порой ей казалось, что они все это победили.

– Я же с тобой, – он крепко обнял ее и поцеловал в ухо. Это прозвучало, как взрыв.

– Ой… Как громко!

– Ты вчера вечером была какая-то не такая… У тебя проблемы в школе?

– Нет, не в школе. У меня проблемы по жизни.

– Звучит серьезно.

– Я должна была рассказать тебе все с самого начала, но мне тогда казалось, что этим я отравлю нам с тобой – обоим – жизнь.

– Я с тобой, – голос его звучал спокойно, словно он был готов к любому, даже самому невероятному ее признанию. – Понимаешь?

– Да, но я не знаю, как ты отреагируешь на то, что я тебе расскажу.

– Роза, даже если у тебя было двадцать мужей и пятьдесят любовников…

– Нет, никого у меня не было! Дело не в этом.

– А в чем?

– Во мне. В моем брате.

– Ты рассказывала мне о том, что он сбежал из тюрьмы, а затем спустя недолгое время умер от сердечного приступа. Он что, жив? И скрывается где-то в соседней квартире?

– У меня был очень хороший брат, – произнесла она торжественно, словно и не слышала его попыток пошутить. – Таких людей очень мало! Он и ты. И все – других нет. Он был настоящий, понимаешь? Надежный! Очень благородный и… очень терпеливый. У него была жена, Людмила.

– Ты говорила мне. Он в один прекрасный день не выдержал и поднял на нее руку, так? И ты до сих пор не можешь успокоиться?

– Костя, все было не так, как я тебе раньше рассказывала. Людмила была исчадием ада! Это была пьяница, развратная женщина, эгоистка, грязнуля… Она губила моего брата, она мешала ему нормально жить и работать! А ведь у него была особая миссия – он спасал людей. Мне надо было как-то помочь ему… Поскольку у меня своей личной жизни не было, я много времени проводила в его квартире. Я убиралась, готовила… И это я, а не он, убила Людмилу! Ударила ее… Вернее, все было не так. Я не просто ударила ее – я ее избила. Набросилась на нее, не в силах терпеть все то, что она наговорила мне о моей жизни, о том, что я не в состоянии найти себе мужчину, что я какая-то недоделанная… Что хоть она и пьет, но ее все равно любят и будут любить до гроба… Словом, я била ее, чем придется, потом схватила за волосы и начала колотить головой о стену. Таким образом я ее и убила. И что самое ужасное – никогда об этом не пожалела. Понимаешь, никогда! Я пожалела лишь о том, что из-за этой моей несдержанности пострадал в первую очередь мой брат.

– Выходит… – Костя даже приподнялся, чтобы посмотреть Розе в глаза. – Выходит, убила ты, а в тюрьму сел он?!

– В том-то и дело! Я не хотела, не хотела… – слезы покатились по ее щекам. – Поверь мне, не хотела я, чтобы так вышло! Но он вместе со своим другом, Левой, сумели убедить меня в том, что ему дадут самый минимальный срок, учитывая тот образ жизни, который вела Людмила, ее агрессивность и показания соседей, близких людей, в том числе – и ее отца! Кроме того, Гриша так разрисовал мне жизнь в тюрьме, что я испугалась. Он сказал, что он, хирург, в заключении не пропадет, что его даже там будут уважать, никто не станет учинять над ним насилие, бить его… Он, мол, оперировал таких людей, чье слово станет решающим и в тюрьме, что его там и пальцем никто не тронет… Костя, и я сломалась. Согласилась!

Она уткнулась мокрым лицом ему в грудь и разрыдалась.

– Я с этим живу вот уже три года, представляешь?! – мычала она, не поднимая головы и судорожно хватая его за плечи, быстрыми нервными движениями поглаживая их. – Они попросили меня не появляться на суде, чтобы я не сорвалась, не призналась… И я не поехала! Я – жалкое, трусливое существо, я обрекла своего чудесного брата на ужасную жизнь за решеткой, затем – на очень опасный побег, а потом и на смерть…