Павел рванул из дома, утирая ладонью окровавленный нос, заперся в сарае. В темноте, переполненный ненавистью, он шарил по полкам в поисках предмета, которым можно укокошить отца. Подходящего орудия не попадалось, с полок сыпались инструменты, все перемешалось, Павел только спотыкался, падал и плакал. Наконец он порядком замерз. Несмотря на теплые дневные часы, ночи дышали холодом, с проникновением холода в тело уменьшалась и злоба. Поздно ночью ушли из дома два незнакомца, а Павел тихонько пробрался к окну, поскребся ногтем в стекло. Через минуту он сидел в комнате сестры, стуча зубами, а Стелла переодевала его в теплые вещи.

– Где ты был? – спросила.

– В сарае, – буркнул он. – Что ты с ними делала?

– Посидела немножко, выпила рюмочку… Зачем убежал? Простудишься…

– Ненавижу… Ненавижу… – шептал Павел, разморенный теплом, но сжимая зубы и кулаки.

– Кого? Меня?

– Его! Не дам поить тебя. Сволочь…

– Спи, ангел мой, спи.

Она уложила брата, укутала одеялом и коснулась губами лба. «У нее мягкие и теплые губы, она такая хорошая…» – думал разморенный теплом Павел, засыпая.

Вернувшись из школы днем следующего дня, он нашел подарок: великолепный костюм-тройку, рубашку и галстук. Стелла ходила вокруг разодетого юноши и не уставала повторять:

– Какой ты красивый, Павлуша, сведешь с ума всех девчонок в школе.

Из зеркала на Павла смотрел вполне взрослый юноша, рослый, выше Стеллы на голову, крепкий, Павел уже несколько лет занимался карате, был накачан и силен физически для пятнадцатилетнего юноши. Но почему-то вчера он не посмел по-настоящему врезать отцу, а ведь мог… Отец…

«Она же проститутка, сын», «Ты ничего не знаешь?», «Те же бабки».

Вот и задумался Павел, а откуда у сестры столько денег? Разве ночным сторожам платят много?

Вечером он крался за ней по пятам, хотел посмотреть на ее работу. На одной многолюдной улице Стелла подбежала к группе красивых, ярко разодетых девчонок, которые приветствовали ее громкими возгласами. Одна за одной девчонки исчезали, Павел даже не понял – как, просто стоит девушка, и вдруг нету. Собственно, он не спускал глаз со Стеллы, до остальных ему не было дела. Но вот и она откликнулась на чужое имя, подошла к парню в золотых цепях, тот отвел ее к машине… и ищи-свищи Стеллу. Павел все понял: отец сказал правду. В смятении он бродил по городу, не имея цели. Обида щекотала горло, чувствовал себя обманутым и ненужным, на глаза наворачивались слезы, но тут же заглатывались растущей ненавистью до скрежета зубов.

– Парень, не скажешь, сколько времени? – спросил прохожий.

Один удар Павла свалил того с ног. Мужчина не шевелился, видимо, вырубился. Павел пнул его ногой, еще… еще…

В лице незнакомца он бил отца, парня в золотых цепях, того, кто увез Стеллу, и тех двоих, с которыми она «выпила рюмочку». Ярость иссякла, удовлетворенный Павел? бросил неподвижно лежащего человека. Он так и не узнал – забил мужика насмерть или тот все-таки выжил. Тогда надеялся на второе…

Шла война, а французская знать продолжала роскошествовать. Аристократы съехались в Версаль для увеселительных прогулок и празднования очередного дня рождения маленького Людовика. Филипп Орлеанский все же нашел время принять Абрама в просторном и светлом кабинете с белой мебелью в позолоте. У него было не самое радостное настроение, проблемы навалились на регента, главная из которых – несовершеннолетний король, он подрастал и, черт возьми, мало болел, значит, имел хорошее здоровье, что огорчало регента. Вскоре ему светило довольствоваться герцогством, а не увлекательными делами государства.

– Мы рассмотрели ваше прошение, капитан, – сказал он Абраму, – и нашли возможным удовлетворить вашу просьбу. Вот назначение в крепость Ла Фер, где недавно открыта артиллерийская школа. Вы продолжите обучение по месту службы. Крепость в ста милях от Парижа, вы будете иметь возможность приезжать сюда и вести светскую жизнь.

– Благодарю вас! – браво ответил Абрам. – О большем я не мечтал.

– Не стоит благодарности, капитан. Такие храбрые, умные и верные солдаты нужны Франции. Желаю удачи.

Абрам спрятал пакет с назначением на груди и счастливый выскочил в парк. Вот теперь можно подумать и об удовольствиях. В ожидании фейерверка прогуливались придворные. У фонтана он заметил одинокую женскую фигуру… Сойдет! Едва сделал несколько решительных шагов, как его окружили дамы, теперь глаза разбежались.

– О, господин Петров, как вам идет капитанская форма! – воскликнула одна. – А повязка на голове выгодно отличает вас от остальных мужчин.

– Благодарю вас… – только и успевал лепетать он.

– Вы разбавите наше общество, – обольстительно улыбалась другая, на шее которой висело больше бриллиантов, чем в ювелирной лавке. – Наши мужчины стали скучны, с ними не о чем поговорить.

С ней тоже говорить не о чем, пригодна для одного… но он вежливо спросил:

– А о чем вы хотели бы поговорить?

– О войне, разумеется! Как там?

– Как на войне, – пошутил Абрам, хищно всматриваясь в третью.

Залпы фейерверка – и дамы, к его огорчению, убежали с восторженными возгласами. Он даже разозлился на них. Однако у фонтана молодая женщина осталась, она сидела на бордюре и смотрела на воду, а не в небо с россыпями искр. Абрам смело приблизился к ней и галантно начал:

– Простите мне мою дерзость, но почему вы одна?..

Когда она, вздрогнув, подняла на него свою головку, он обомлел: хороша чертовски! Но печальна, что очень красило ее.

– Вы напугали меня, господин Петров.

– Забавно, – рассмеялся он, – меня все знают, словно я самый знаменитый человек в Париже, а вот я знаком не со многими. Например, вас я не знаю…

– Мадам де Арле, – протянула она руку для поцелуя.

А вот с мужем ее он был слегка знаком, развратным негодяем, мотом с круглым брюшком, словно заглотил бочонок, и это рыхлое тело покоилось на тоненьких ножках. Печаль мадам понятна. Но ведь и утешить теперь было кому. Абрам взял ее нежную ручку, коснулся губами, не отпуская, поднял глаза на красавицу и спросил проникновенно:

– А имя?

– Жанин, мсье.

Огни фейерверка сверкали в глазах Жанин, и была она прекрасна, как… как… черт знает кто! Повинуясь голосу плоти, он привлек мадам де Арле – кстати, она даже не упиралась – и с африканской страстью поцеловал в губы! Замечательно, что голова Абрама была перевязана, иначе она просто треснула бы от прилива крови. Ну и чего тянуть?

– Сегодня или никогда! – пылко произнес он. – Где ваша комната?

– Вы… не смеете мне…

– Где ваша комната? – И только крепче сжал мадам де Арле.

– В левом крыле со стороны сада на втором этаже. У меня всю ночь горит лампа… – произнесла она в замешательстве и вдруг спохватилась: – Нет, нет, не приходите…