— Так точно, — комендант щелкнул каблуками и кивнул помощнику.

Тот подошел к Софи.

— Прошу за мной, госпожа.

Та испуганно вздрогнула, все еще не в силах осознать неожиданной перемены в судьбе, потом двинулась за эсэсовцем, бросив на Маренн взгляд, как ей показалось — прощальный. Все-таки она не верила, что ее освободят. Она думала, что ее ведут на казнь. Маренн покачала головой.

— Но, госпожа оберштурмбаннфюрер, я возражаю… — снова услышала она рядом с собой возмущенный голос Бруннера.

— Я вас понимаю, — она резко повернулась к нему. — Понимаю, чего вы боитесь. Опасаетесь, что, обследовав эту женщину, я узнаю гораздо больше о вашей деятельности, чем вам хотелось бы. Так и сделаю, можете не сомневаться. Вы сами предоставили мне эту возможность, подготовив нападение вашей ассистентки. Свидетели у меня есть, это штурмбаннфюрер фон Фелькерзам, и штурмбаннфюрер Дилль, представитель гауляйтора.

— Я обязательно доложу обо всем, как только вернусь, — подтвердил адъютант Франка. — Это возмутительно, гауптштурмфюрер, — добавил он, обращаясь к Бруннеру, — покушение на жизнь уполномоченного рейхсфюрера СС на территории генерал-губернаторства. И ладно бы партизаны — можно сказать чуть не собственными руками…

— Я буду признательна вам, штурмбаннфюрер, если вы поступите таким образом, — кивнула Маренн.

— А что прикажете делать с ассистенткой? — спросил комендант Бер. — В газовую камеру?

Маренн поморщилась.

— Нет. Это не по моей части. Подержите ее пока под арестом, в отдельном помещении под строгой охраной. Я доложу профессору де Кринису, и он, возможно, заберет ее в специальную клинику. Этот случай требует изучения.

— Слушаюсь, госпожа оберштурмбаннфюрер, — вытянулся комендант.

— И помните, под вашу ответственность, Бер, мало ли что, — Маренн бросила взгляд на Бруннера.

Тот молчал, лицо его оставалось мрачным. Он осознавал, что проиграл.

— Под вашу ответственность, — повторила она коменданту.

— Госпожа оберштурмбаннфюрер, документы фрау Планк готовы. Вот, — помощник Бера вошел в комнату и протянул Маренн бумаги. — Сама фрау в вашей машине.

— Очень хорошо, — Маренн кивнула. — Я думаю, мы можем ехать, — она взглянула на Ральфа. — Насмотрелись мы сегодня достаточно.

— Да, вы совершенно правы, госпожа оберштурмбаннфюрер, — согласился тот.

— Тогда идемте. Всего хорошего, гауптштурмфюрер, — она повернулась к Бруннеру. — Счастливо оставаться.

Тот не ответил, только щелкнул каблуками, вытянув руку в нацистском приветствии. Маренн подняла руку в ответ и вышла из лаборатории.

— Еще раз напоминаю, Бер, — сказала она, садясь в машину. — За альбиноску вы отвечаете головой. Думаю, что уже завтра, в крайнем случае послезавтра за ней пришлют самолет.

— Все будет исполнено, можете не сомневаться, — отрапортовал тот и, отдав честь, захлопнул дверцу.

Ральф и Дилль сели на заднее сидение, рядом с Софи, которая вжалась в угол, все еще дрожа от страха.

Мягко шурша шинами, машина выехала с территории лагеря, мотоциклисты сопровождения ехали сзади.

— Не бойтесь, — Маренн повернулась к притихшей женщине. — Для вас все самое страшное позади. Я помещу вас в клинику, мы посмотрим, что можно сделать. Вполне возможно, не все еще потеряно, возможно, вы еще будете счастливы, и у вас будут дети.

— О, боже, боже, — Софи заплакала, прижавшись лбом к спинке переднего кресла. — Я не могу поверить. Если бы моя мама дожила…

— Ну, ладно, ладно, — Маренн ласково погладила ее по волосам. — Будете помогать мне в клинике, а там посмотрим. Надеюсь, вы понимаете, штурмбаннфюрер, — обратилась она к Диллю, — что после всего, что произошло, ни о каком банкете не может быть и речи. Мне надо срочно лететь в Берлин. Прошу вас, извинитесь за меня перед гауляйтором.

— Без всякого сомнения, госпожа оберштурмбаннфюрер, — ответил тот, — просто омерзительный инцидент, какая наглость! — возмущался он. — Устроить провокацию против уполномоченного рейхсфюрера. Я подробно расскажу гауляйтеру об этом происшествии и буду лично следить, чтобы эту ужасную женщину, которая напала на вас, как можно скорее отправили в специальное заведение. И без фокусов. А этот Бруннер, я так понимаю, на фокусы-то мастер. Господин гауйлятер, признаться, был весьма высокого мнения о его способностях. Теперь он будет разочарован.

— Передайте господину гауляйтеру, мне очень жаль, что все так получилось.

— Ты полагаешь, Бруннер все это намеренно подстроил, — спросил Ральф в самолете, когда они остались одни. — Для чего?

— Нет, ни в коем случае.

Маренн откинулась на спинку кресла, теперь она наконец могла позволить себе расслабиться.

— Ни в коем случае, — повторила она, глядя в иллюминатор на розовеющие облака. — Для него самого все это стало неожиданностью. Можно сказать, он сам подложил себе свинью, и вполне ясно понимает, что этот инцидент может повлиять на его карьеру. С ним сыграла злую шутку его самоуверенность. Он полагал, что полностью контролирует ассистентку, но он все-таки не психиатр, и не совсем ясно пред-ставляет себе, насколько скрытны и изменчивы могут быть люди с неполноценной психикой. У них развиваются совсем другие механизмы, которые дремлют у нормальных людей. Вот она и преподнесла ему сюрприз, ничуть не меньший, чем мне, хотя он не подал вида. Она обожает своего хозяина и чрезвычайно ревнива. Когда она увидела, как я ухожу с предметом ее обожания в лабораторию, а она не может последовать за нами, ее обуяла ярость. Опасаясь, что я могу отнять кумира, она пробралась следом и напала на меня, чтобы уничтожить.

— Но Бруннер ведь и пальцем не пошевелил, чтобы тебя защитить.

— Это верно. Но не потому, что был доволен тем, что на меня напали. Он просто сам испугался и не знал, что делать. Он явно не храбрец, кроме того, чрезвычайный чистюля. Наверняка липший раз брезгует прикоснуться к ассистентке, не протерев ее предварительно спиртом. Но в данном случае он просто растерялся, хотя скрыл это. Ведь если бы она разбила пробирку, ему самому бы тоже от этого не поздоровилось. Ведь он был не в защитном костюме, а так же, как и я, в обычном обмундировании.

— Но кто-то же оставил сейф открытым? — вспомнил Фелькерзам. — Кто кроме него? Ведь ключи есть только у него.

— Да, это так, — согласилась Маренн. — И мы можем спросить у свидетеля, зачем Бруннер это сделал? Софи, — обратилась она к бывшей заключенной, дремавшей в кресле напротив, — вы знаете, для чего доктор Бруннер держал открытым сейф и кто знал об этом?

— Сейф? — женщина встрепенулась. — Он мне сказал, что к нему должен приехать кто-то, какой-то доктор из Берлина, а он будет в это время занят с делегацией, я должна была дать этому доктору лекарство.

— Значит, Бруннер ждал не только нас, — Маренн наклонилась вперед. — И даже не столько нас.