перед работодателем исполнен. Хотя… какие тут работодатели, это же вожди, полководцы.

В любом случае, мысль о сексуальном контакте и последующем импринтинге в силу особенностей женской физиологии — не самая глупая. Стресс от осознания близкой смерти, прилив гормонов, которые приказывают телу осуществить акт размножения в критический ситуации — такое обычно у мужчин. Женщины более склонны спасаться сами, однако в какой-то мере мы одинаковы. Потому мне следует воспользоваться ситуацией и привязать девушку к себе. Она достаточно умна, хороший воин, знает наш язык, знает язык чжурчжэней и ханьцев… такая мне пригодится. Все что надо — отвлечь ее от мрачных мыслей, послужить триггером для всплеска гормонов и сформировать условный рефлекс. Ах, да, а потом — выжить.

— «Эту вашу ци» всю жизнь учат! — говорит Лана, пытаясь прикрыть свою грудь оторванным лоскутком от ее желтого шелкового платья: — и не ци учат, а способность управлять ею! Она везде! Кто-то лучше может… делать ци, которая растворена в воде, кто-то — ци, которая бурлит в пламени, кто-то владеет пассивной ци в земле… уникумы владеющие ци, разлитой в воздухе — умеют летать! Оружейники — такие как я, например — управляют своим оружием благодаря ци, которой напитали клинки! — она поднимает указательный и средний пальцы, сжатые вместе, и светящаяся секирка — совершает круг над нашими головами.

— Я думала, что у тебя есть талант управлять ци бессознательно — вздыхает она и секира снова опускается на землю рядом с ней: — думала, что мы сможем разрушить заклинание… если ты все-таки осознаешь свою силу. Никогда так не было, чтобы технику «Бессмертной черепахи» применяли без осознания движения ци.

— Ну… да, я не ощущаю никакой ци — признаюсь я, садясь рядом с ней: — но во всем можно найти светлую сторону. Не переживайте вы так.

— Ом-мани-падме-хум… — выдыхает она, закрывая глаза: — и почему из всех лаоваев мне попался именно такой!

— Ты бы, твое высочество голову не задирала — говорю я, припоминая что барышня из рода Цин при дворе своей Восточной Ся довольно большой пост занимает, по-нашему — княжна, даром что не Великая Княжна, а так, но все равно, по сравнению со мной так и вовсе дворянка.

— По чьей вине я тут с тобой лясы точу? — я смотрю на нее и вижу как она прикусывает губу и смотрит вниз, под ноги: — кто у нас тут из себя приманку изображал пока твои соратники меня в могилу решили свести? Где честный поединок и прочий дух рыцарства? С точки зрения формальной — это не просто обман, это нарушение всех договоренностей, кто потом будет с тобой дело иметь? Нарушение договоренностей — это чревато.

— А… зачем тебе что-то точить? — осторожно спрашивает Лана, сжимая в руках свои секиры: — у тебя грубой силы достаточно…

— Да не об этом — отмахиваюсь я: — ситуацию давай разберем. Начать с того, что ваши ребята с самого начала задумали обман. Или как там по Сунь Цзы — военную хитрость. Вот только жизнь это тебе не «Искусство Войны», это только в книге и на короткой дистанции всех обманывай и будет тебе счастье. Обман хорош только тогда, дорогая моя Лана из Цинов — когда тебе верят. А если никто тебе не верит, то никого ты не обманешь. И когда придет время договариваться — никто не поверит мирному соглашению. С точки зрения моей страны — вы тут агрессоры получается. Да еще и вероломные. Вот пошлет местный император сюда карательный корпус — поплачете. А когда станете миру просить — никто не поверит. Здесь вам только на силу уповать, что сдержите напор войск империи.

— Сдержим! — когда крошка Лана волнуется — ее акцент усиливается. Глаза горят, косой своей вон как мотнула, аж вокруг шеи замоталась.

— Это первое. А второй обман — это твой личный. Когда ты якобы вызов мне бросила, а на самом деле — заманила меня в ловушку. И тут такая же история — если тебе никто не верит, а я тебе сейчас не верю — то ты можешь рассчитывать только на силу… а иначе…

— Иначе? — барышня Лана мечет искры своими глазами, но секиры на меня не поднимает. При всей своей самоуверенности она все же прекрасно понимает свое положение и знает, что ее секиры против меня в ограниченном пространстве под каменным куполом… это и есть то самое «совсем нет надежды».

— Вот смотри, Лана из Цинов — ты меня обманула. И я могу потребовать с тебя компенсацию.

— Но… у меня тут ничего нет. — взмахивает своими длинными ресницами девушка, срочно начав строить из себя невинного птенчика. Ага, как же. Кто тут про наложницу говорил? Тогда не стеснялась воспользоваться своей привлекательностью, а сейчас сделает из себя жертву обстоятельств. Девушкам это на раз-два, сделать глаза как у котика в сапогах, сложить ручки и умилительно похлопать ресницами «я такая глупенькая и такая невиноватая».

— Думаю я найду что сделать с полуголой девушкой, раз уж мы оказались совсем одни в… таком месте… — говорю я и секирка «Север-Юг», только что освещающая каменный купол — тут же гаснет.

— Теперь не увидишь. — раздается ее голос из темноты.

— Хороший трюк — киваю я: — конечно, когда нет света я не смогу видеть твои исцарапанные коленки и бедра, а также лоскутки, которыми ты прикрываешь грудь… но ведь это очень односторонняя история. Если я не могу доверять своим глазам, то у меня в запасе останется только осязание, верно? Мне придется поймать тебя и держать крепко, чтобы удостоверится что ты не задумала чего-нибудь еще. Удрать какой-нибудь секретной техникой там, ну или напасть на меня исподтишка.

— Но… — говорит барышня Лана и я тут же двигаюсь на звук. Осторожно, чтобы не раздробить ей череп или не сломать руку, нащупываю в темноте что-то мягкое, хватаю ее поперек тела и притягиваю к себе, она сопротивляется и взмахивает своим оружием. Аккуратно перехватываю ее руки и завожу их ей за спину. Двумя пальцами держу предплечья вместе. Связанная и поверженная девушка. Интересно, но у женского пола психика более гибкая, они в этом плане совершенней. Мужчине тяжело принять поражение, тяжело взглянуть на своего противника иными глазами, а вот у них все устроено немного иначе.

— Ванбадан! Пусти меня! Забывший лицо предков! Пусти сейчас же! — ругается барышня Лана, пока я беззастенчиво пользуюсь преимуществом в физической силе. Между делом отмечаю, что как и предполагал — барышня Лана мягкая там где должно быть мягко и упругая там, где должно быть упруго. В хорошей физической форме барышня, чего уж тут. И мне это нравится. Вся эта благородная немочь и бледность, присущая девицам высшего света империи Хань — мне не нравится категорически. И гуляют они под зонтиками, чтобы не дай бог не загореть и лица свинцовыми белилами красят, и не делают ни черта, чтобы ручки-ножки у них худые были, а посередине — пузико чтобы отвисало. Такие девушки-паучки, бледненькие и худенькие в конечностях, зато с животиком. Барышня Лана не такая, она крепкая и загорелая, как и полагается девушке из кочевого народа, хотя наряд у нее явно ханьский, да и секирки эти…

— Пустить не могу. Ты опасна. И для меня, и для самой себя. Вон как машешь в темноте острыми предметами, а ну как глаз выколешь? — секирки я отобрал. У меня в руке они не светятся, ну и пусть. Сейчас мне надо навести порядок в рядах подразделения, а то потом не оберешься. Барышня Лана мне нужна — в случае если я буду свою легенду о благородном, бесшабашном идиоте Уварове продвигать — она мне очень нужна. Такой штрих, который оттеняет мрачную сторону вопроса. Одно дело, если «пришел он и всех убил» и совершенно другое, когда «какую-то бабу с собой привел, везде этот Уваров себе бабу найдет». Уже не так страшно и главное — есть над чем посмеяться. А такие вот вести, короткие истории, анекдоты — распространяются куда быстрее мрачных новостей, такие истории люди с удовольствием рассказывают друг другу в кабаках и за семейным столом, в высшем свете и в подворотне. Потому что — весело! И гвардии лейтенант Уваров в них — никакое не чудовище, не монстр, на которого надо собирать армию или СИБ натравливать. В этих историях Уваров будет настоящий герой гусарской баллады — придурковатый, лихой, постоянно совершающий идиотские поступки, готовый рискнуть