– Надо же! – вырвалось у старшины. – Прямо так и зарезал? Каким способом, не помнишь?

– Первого в живот пырнул. И оставил умирать. Ну, тот, в общем, заслужил – они над железнодорожницей поиздевались, вот Игорь и разозлился. А второго он долго допрашивал, и тот ему все выложил, так Глейман его в грудь ударил. Наверное, прямо в сердце – тот сразу умер.

– Так-так… Прямо в сердце, говоришь? Убил с одного удара? Значит – навык есть. Это не так просто, как кажется, – ножиком живых людей резать. Откуда это умение взялось? Он что-то про потерю памяти говорил… Ну-ка, расскажи подробней!

– А что рассказывать? – спросил Миша и надолго замолчал, вспоминая. – После авианалета это случилось…

– Он испугался до потери памяти? – усмехнулся Петров.

– Нет, что вы… Мне показалось, что он вообще чересчур спокоен был. Я думаю, это из-за ранения. Ему по голове осколком чиркнуло. Помню: он возле поезда сидел. Я подошел, хотел ему перевязку сделать. А он оттолкнул. Меня вспомнить не мог. И никого из знакомых ребят не узнавал. Имя свое… вроде помнил… Отозвался, когда я его окликнул. А на все остальное смотрел, будто впервые увидел. Фляжку, помню, долго в руках вертел… Хотя это самая простая армейская фляжка – мы с такой на стрельбище ходили. А вот винтовку он… привычно взял. И вот еще что: когда мы первый раз немцев встретили, он стрелял, не раздумывая! Ну вот, допустим, я в тот момент… ну… знаю, что враги… и все равно… не знаю… сумел бы выстрелить… Как объяснить? Они хоть и враги, но все же люди! А Игорь не рассусоливал: увидел – убил! Как будто делал это каждый день.

– Словно это его… работа? А он до этого в боевых действиях участвовал?

– Нет, конечно! Ему шестнадцать лет всего!

– А вот скажи: откуда он немецкий знает?

– Так что в этом особенного? – удивился Миша. – Я тоже в школе немецкий учил.

– Да? – хмыкнул старшина. – Ничего особенного, говоришь? А вот ты можешь по-немецки ругаться? Учили вас этому в школе?

– Ругаться? Нет, не учили, – с заминкой ответил Миша.

– А вот Игорь умеет ругаться! – сообщил Барскому старшина. – Я, правда, не все понял, но пару слов уловил…

Вот жук! А прикидывался ничего не понимающим!

– Так, значит, ты не знаешь, откуда у Игоря такие специфические познания в немецком? – уточнил Петров.

Ответа я не услышал, но невидимый Барский вполне мог просто отрицательно помотать головой. Голос напарника раздался только через минуту.

– А может, его отец научил? Подполковник Глейман? – подумал вслух Барский. – Мне мой отец рассказывал, что комполка еще в империалистическую повоевать успел. Тоже с немцами.

– Ладно, допустим, что это так… – задумчиво ответил Петров.

– Так вы Игоря в чем-то подозреваете? – с некоторым вызовом спросил Миша. – Да он… Он столько немцев убил! И нашим помогал!

– Да не подозреваю я его ни в чем! – решительно ответил старшина. – Ваш Игорь – хороший парень, настоящий боец. Держитесь за него, ребятки! Просто мне некоторые детали прояснить хотелось… Иди, Миша, работай! Про наш разговор – никому! Особенно Игорю! Договорились?

– Это не по-комсомольски! Я не могу сплетничать у него за спиной! – ошарашил меня Барский.

– Хорошо! Расскажешь ему о нашем разговоре! – устало согласился Петров. – Только позже! Сначала я сам с ним поговорю. Такой расклад тебя устраивает?

– Вполне! – ответил Миша. – Так я пойду?

– Ступай! – отпустил напарника старшина.

Наступила относительная тишина. Где-то переговаривались ребята, где-то скрипели под ветром деревья, но Петров молчал. Подождав минут пять, я уже решил выбираться из своего укрытия, но услышал, что старшина громко зовет бойца.

– Альбиков! Альбиков, твою мать!

– Я! – через полминуты отозвался подошедший сержант.

– Как устроились?

– Нормально, тащ командир! – В голосе Альбикова послышалось удивление. Вероятно, раньше старшина проблемами быта своих подчиненных не интересовался.

– Это хорошо… – сказал Петров и надолго замолчал.

Заговорил он только через пару минут.

– Вот что, Хуршед… тут дело тонкое… Только тебе и могу доверить!

– Слушаю, тащ командир! – сразу посерьезнел сержант.

– Ты на старшего ребятишек внимание обратил?

– На Игоря? Ну… как обратил… нормальный парень. Здорово нас выручил, полвзвода немцев перестрелял.

– Я не об этом… Ты в нем ничего особенного не увидел?

– Нет, командир! Парень как парень! Да я с ним и не общался почти…

– А я вот пообщался… – обронил старшина и снова надолго замолчал. Видимо, усиленно обдумывал, что со мной делать, – я со своими странностями являлся неучтенным фактором, чем нарушал душевное равновесие разведчика. – Ты вот что, Хуршед… ты за ним присмотри! Незаметно! Просто будь все время рядом! Понял, Хуршед?

– Понял, командир! А… разве мы собираемся с ребятишками оставаться? А как же склад? С ним-то как?

– Вот это вопрос! Позови-ка Валуева, будем вместе решать!

Некоторое время на заднем дворе было тихо – Альбиков ходил за Валуевым.

– Товарищ лейтенант госбезопасности! Сержант госбезопасности Валуев по вашему приказанию прибыл! – доложил подошедший сержант.

Ни хера себе! Это как? Я ослышался? Когда это старшина Петров успел лейтенантом госбезопасности стать? Блин, да кто они такие? Понятно уже, что не армейская разведгруппа, но кто? Спецназ госбезопасности? Или как такие подразделения тогда именовались? То есть – как именуются сейчас? Ах да, вспомнил! ОсНаз! ОсНаз НКВД! Так вот с кем мне довелось пересечься…[64]

– Не ори ты так, Петя, всех в округе распугаешь! Да и ребятишкам ни к чему знать нашу ведомственную принадлежность! – сказал Петров.

– Извините, товарищ лей… старшина! – гораздо тише ответил Валуев. – Задумался…

– О чем, если не секрет? – в голосе «старшины-лейтенанта» слышался сарказм.

– Насчет объекта! – твердо сказал Валуев. – Что с ним делать?

– Приказ выполнять! – решительно сказал Петров. – Что нам приказали?

– Проверить состояние спецобъекта, связь, маскировку, стационарные заряды. Подготовить объект к уничтожению, минуя дистанционное управление, – наизусть ответил Хуршед.

– Сержант госбезопасности Альбиков! Выражаю вам благодарность за хорошую память! – язвительно сказал Петров. – Так, а мы что сделали? Объект проверили?