— Класс, — протянул он и, наскоро умывшись, бросился к себе в комнату. Напялил штаны и свитер. Схватил рюкзак. Тихо оделся в прихожей и осторожно выскользнул за дверь. Сбежал по ступенькам и вышел за калитку.

Начавшийся снег только придал сил.

«Лучше по снежку гулять, чем в дождь или морось», — мысленно решил он и скорым шагом направился знакомой дорогой вдоль реки, а затем повернул на Лауру. Ему пришлось лишь на минуту остановиться, чтобы сообразить, как попасть за шлагбаум и проскользнуть мимо охранника. Потребовалось подождать несколько минут, когда большая группа взрослых и детей с лыжами и сноубордами возвращалась в поселок. Егор, деловито закинув рюкзак на плечо, подошел поближе и, заговорив с каким-то мальчишкой, легко прошмыгнул на охраняемую территорию. Внимательно прочитал название улицы на заборе, а затем посмотрел в собачьем приложении, где именно застрял курсор. Пришлось пройти вперед полквартала и свернуть направо. Егор хмуро глянул на номер дома и сразу понял, что он стоит по одну сторону забора, а Зак, то есть синий курсор, носится с другой. Егор осмотрел большую кованую калитку и, поняв, что звонка нет или его просто не видно, позвонил отцу. Но телефон молчал, как и прежде, а вот снег усилился. Егор почувствовал, как немеют ноги и дрожат руки.

«А если папы нет дома, — испуганно подумал он. — Если он тоже вместе с Дуськой на вельвет отправился? Что тогда делать? Тогда пойду в «Галактику» и буду там сидеть, пока отец не вернется», — решил он и тут же услышал собачий лай. Видимо, Зак понял, что за забором кто-то есть, и подал голос.

— Зак! — радостно завопил мальчик, стараясь перекричать пса. — Зак! Свои! Позови папу! Зак!

— Мне кажется или кто-то зовет нашу собаку? — сонно поинтересовалась Ева, потянувшись в кольце рук Агафонова. Прошлым вечером они с Мишей не стали ничего обсуждать, а добравшись до дома, начали целоваться еще в прихожей, на ходу срывая одежду. Сперва на пол полетели куртки, затем штаны и свитера. Ева помнила, как вместе с Агафоновым с трудом добралась до ванной. Аскетичной и немного суровой комнаты, резко отличающейся от остального дома слишком простым интерьером. Ни тебе амуров, ни завитушек…

Первый раунд прошел под горячими струями, когда не осталось сил ждать и путь до кровати показался слишком долгим. Когда поцелуи уже не думали кончаться и с каждым разом становились все неистовее. Когда в ход пошли ногти и зубы. Ева отчетливо помнила тот миг, когда Агафонов, прохрипев: «девочка моя!», подхватил ее за бедра и одним решительным движением заполонил все пространство внутри. Задвигался порывисто и яростно. Необузданно вбиваясь разомлевшую плоть. Прорычал, прижимая Еву к стене и накрывая ее тело своим.

— Ты моя! Никому не позволю тебя отнять!

Она чувствовала, как разбивается под ним на тысячи молекул и вновь собирается воедино. В ту самую новую женщину под стать самому Агафонову.

— Я люблю тебя, — выдохнула Ева.

Она с трудом соображала, когда, закутав в банное полотенце, Агафонов принес ее на кровать со свежими кипенно-белыми простынями. Когда, уложив на постель, принялся целовать. Всю. И там тоже…

Ева выгибалась в объятиях сильных рук, чувствуя, как ее накрывает невиданное доселе ощущение, когда в голове взрывается фейерверк, а каждая клеточка тела дрожит от восторга. Немногим позже, когда первый накал страсти прошел, они долго лежали обнявшись, не в силах двинуться с места. Ева лишь лениво перебирала пальчиками волосы Агафонова, а его руки плавно скользили вверх и вниз по ее позвоночнику.

«Да прилепится жена к мужу своему», — подумала Ева, ощущая, как два потных тела сплелись в единое целое. Она осязала тепло Агафонова, чувствовала его дыхание на своем лице и молила бога даровать ей этого мужчину на всю жизнь. Одного-единственного, больше не надо!

— А не попить ли нам шампанского? — весело пробурчал Агафонов, немного придя в себя от взрыва эмоций, и, прошествовав голым на кухню, вернулся обратно в постель с бутылкой «Моёт» и двумя бокалами. — Дема, стервец, постарался, — хмыкнул он довольно, мысленно давая себе указание поблагодарить старого друга.

— Не хочу я пить вражеские напитки, — нахмурилась Ева.

— Пей, — лениво отмахнулся Агафонов. — Дом наш, шампанское тоже… А то скиснет, не дай бог, — рассмеялся он, подавая ей бокал с пузырящейся влагой. — За нас, моя девочка, — прошептал он, целуя ее. — Пусть весь мир восстанет против, главное, что ты со мной, Ева, — тихо вздохнул он.

— Я с тобой, — улыбнулась она, припомнив старую интернетовскую шутку. — Буду стоять сзади и подавать патроны,

— Точно, — проскрежетал Агафонов, снова накрывая ее губы своими. — Вместе мы — сила!

— Зак! Зак! — опять послышался истошный тонкий окрик, и дальше слова слились с ветром.

— Кто-то кричит, Миш, — затормошила спящего Агафонова Ева. — Нужно выйти, посмотреть…

— А? Что? — встрепенулся он, просыпаясь от голоса Евы и лая собаки. — Твою мать, Зак! Ну что там еще случилось?

Агафонов наскоро натянул штаны прямо на голое тело, на ходу сунул ноги в ботинки и, напялив куртку, бросился во двор. И обалдел, увидев свою собаку, распластавшуюся около ворот и высунувшую нос на улицу. Михаилу даже показалось, что Зак с кем-то переговаривается. И там, за забором, не чужой человек, а кто-то свой…

— Ерунда, — пробурчал Агафонов и сердито крикнул собаке: — Ну что еще, Зак?!

— Папа! Папа! — закричал где-то рядом Егор. — Папа! Это я!

И пес снова залаял, будто говоря: «ну наконец-то ты догадался, хозяин!»

Агафонов шагнул к калитке и, повозившись с замками, распахнул кованую дверь. Подхватил на руки своего запорошенного ребенка и, отряхивая на ходу снег с узеньких мальчишечьих плеч, потащил в дом.

— У нас гости, Евдокия! — поставив сына на пол в прихожей, зычно крикнул вглубь дома.

— Я не в гости, пап, — протянул Егор, шмыгая носом. — Я навсегда к тебе и к Дуське. Можно?

— Ну, папа, ты даешь! — довольно протянул Егор, как только отец усадил его на стул в кухне, проверил, не намочил ли сын ноги, и, увидев мокрые носки, тут же отправил под душ. — Я уже не маленький…

— Перепугался я, сынок, — как на духу признался Агафонов. — Ты хоть понимаешь, что мог встрять? Сильно встрять… А если бы мы, — Агафонов попробовал подобрать слова. «Что мы? Спали? Не годится… Трахались? — Тем более. Принимали душ? — Вместе, ага!» — Если мы с Евой ушли бы кататься, если б Зак дрых в доме, кто бы тебя услышал? — тяжело вздохнул Михаил, провожая сына в ванную и настраивая там воду. — Да еще и снегопад усиливается. Давай, погрейся, а то заболеешь. Халат и носки сейчас принесу. Ну и насчет завтрака сообразим что-нибудь…

Агафонов вернулся в кухню, где Ева уже что-то доставала из холодильника.

— Смотри, тут яйца есть и творог в вакуумной упаковке. Еще я нашла муку и кукурузное масло. Сейчас сырники сделаю, — затараторила она. — А ты позвони Тонечке, она, наверное, уже обнаружила пропажу и волнуется. А ей нельзя…