— Да? — проговорила она, глядя на него большими скучающими глазами.

Джейсон давно уяснил себе, что решительно ничто на свете, никакая угроза или опасность, не может нарушить спокойствия Дорин. «Спокойствие»! — приказал он себе, но потом еще раз взглянул на президентскую печать в конце письма и проклял это спокойствие.

— Хорошенькое дельце, не так ли? Я говорил вам, что буду принимать его здесь. Мы все согласовали, я и Черри. — Джейсон обхватил голову руками и попытался сосчитать до десяти. Удалось только до восьми, но и это было его новым рекордом. — Дорин, — заговорил он с преувеличенным спокойствием. — Проверьте эти даты. Сколько осталось до приезда президента?

— Вам нужен новый календарь? — озадаченно спросила Дорин. — Если да, то я могу принести вам его из магазина.

Поскольку Дорин расходовала шесть тысяч долларов в месяц на канцелярские принадлежности, Джейсону пришлось закрыть счета, которыми она распоряжалась, и он не хотел открывать их снова.

— Нет, я могу воспользоваться одним из десятка календарей, что лежат на моем письменном столе. Дорин, почему президент намерен приехать через шесть недель, тогда как до церемонии еще целых шесть месяцев, считая с сегодняшнего дня? И почему он думает, что стены будут расписаны на мотивы из «Тысячи и одной ночи», когда художнику поручили изобразить там сюжеты детских стишков?

— Детских стишков? — заморгала Дорин. Джейсон глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но вместо этого подумал о том, как он убьет своего брата. Дэвид в очередной раз обманом вовлек своего «более мудрого» старшего брата в нечто такое, что доводило Джейсона до умопомрачения. Дорин была сестрой Черри Паркер, и Дэвид упрашивал, даже умолял Джейсона взять ее на работу, чтобы помочь ему осуществлять надзор за реконструкцией Абернети. Тогда Джейсон с легкостью согласился, потому что уволил Паркер и не мог найти хотя бы наполовину такого же квалифицированного и знающего свое дело секретаря, каким была она.

Но Дорин совершенно не разбиралась в делах, в которых была так сведуща ее сестра. Дорин была настолько же неповоротлива, дезорганизованна и легкомысленна, настолько та была безукоризненна. Уже через три часа после того, как он ее нанял, Джейсону захотелось ее уволить, но Черри Паркер была беременна и принялась рыдать, что полностью вывело Джейсона из равновесия, поскольку тот понятия не имел о том, что она способна плакать.

— Не мог бы ты подержать ее всего несколько дней? — упрашивал его Дэвид. — Беременность у Черри тяжелая, а Дорин ее единственная родная сестра, и это значило бы для нас обоих очень много. В конце концов ты же так добр, что мог бы, раз она такая бестолковая, обойтись без секретаря, не увольняя ее при этом.

Джейсон был польщен и в конце концов дал себя убедить.

Это случилось восемь месяцев назад. Паркер все еще была беременна, все еще плакала по каждому пустяку, а Джейсон все еще пытался сработаться с Дорин как с секретаршей. Еще более усложняло дело то, что она имела личное поручение Джейсона помочь ему в розыске Эйми.

— Картинки к детским стишкам, — устало проговорил Джейсон. — ну эти… «Шалтай-Болтай», «Маленькая мисс Маффит»… Мы наняли человека написать их, и он начинает работу в понедельник. У него уйдет три месяца на то, чтобы расписать библиотеку, а президент приедет через шесть недель. Не говоря уже о том, что президент приедет смотреть «Тысячу и одну ночь», а вовсе не иллюстрации к детским стишкам.

Дорин безучастно смотрела на Джейсона. Может быть, нужно снова позвонить Дэвиду и узнать, не родила ли уже его жена, потому что с той же секунды, как это случится, ноги Дорин здесь больше не будет.

— Так что же насчет ночей? — спросила она наконец.

— Каких ночей? Из «Тысячи и одной ночи»? Или вы спрашиваете, не будет ли художник работать по ночам? — С Дорин никогда не знаешь наверняка, о чем идет речь.

Джейсону захотелось взвыть.

— О! — заморгала Дорин.

Сказать по правде, она была красива: громадные глаза, оттененные черным костюмом, казались еще больше, а на голове у нее было фунтов пятьдесят вьющихся светлых волос. Мужчины Абернети при виде ее чуть ли не в обморок падали.

— Дорин, — заговорил Джейсон, на этот раз более миролюбиво, — откуда президенту Соединенных Штатов пришла в голову мысль о том, что мы намеревались заказать фреску на мотивы «Тысячи и одной ночи»?

Выяснилось, что во всем была виновата неуправляемая фантазия Дорин, в чьей голове смешались сведения о рыцарях Робина Гуда (а слово «рыцарь» по-английски звучит как «найт»), название спонсорской фирмы — «Авантюристы Колумба» (тоже «найт»), участвовавшей в реконструкции библиотеки в Абернети, и «Тысяча и одна ночь» («ночь» по-английски тоже «найт»). Джейсона весьма заинтриговал вопрос о том, как Дорин от «авантюристов Колумба» пришла к «Тысяче и одной ночи», но так или иначе с ее легкой руки во все документы пошло именно это название, не имевшее никакого отношения к заказанной росписи.

— Так откуда же вы взяли, что настенные росписи будут посвящены «Тысяче и одной ночи»? — мягко спросил он.

Дорин вздохнула.

— Мистеру Габлзу очень нравится принцесса Кэролайн, и когда она приедет сюда, то будет этому очень рада.

Джейсону понадобилось несколько секунд, чтобы уловить ход ее рассуждений, если это можно было назвать рассуждениями.

Мистер Габлз был хозяином местного магазина комнатных животных, который находился рядом с домом, где работала фирма «Авантюристы Колумба»; а принцесса Кэролайн жила в Монако, что звучит похоже на Марокко, а Марокко — это часть арабского мира, а по-английски сказки Шехерезады называются «Арабские ночи».

— Понятно, — протянул Джейсон. — Так, значит, интерес мистера Габлза к этой принцессе привел вас к мысли о том, что стены библиотеки будут расписаны не на сюжеты детских сказок, а сценами из «Тысячи и одной ночи».

— Они будут выглядеть лучше, чем Шалтай-Болтай, к тому же президент приедет не для того, чтобы любоваться детскими картинками.

Взглянув еще раз на письмо, Джейсон был вынужден признать, что в этом она была права.

— Видите ли, Дорин, — терпеливо сказал он, — проблема в том, что художник уже летит из Сиэтла, чтобы расписывать стены, и он будет здесь завтра. Он потратил целый год на подготовку эскизов для росписи, и…

— О, так, значит, вас именно это беспокоит? Я могу поправить дело, — сказала она и вышла из комнаты.

— Вот, — заявила Дорин, вернувшись через секунду. — Это пришло две недели назад.

Поначалу Джейсону хотелось наорать на нее за то, что она не показывала ему письмо целых две недели, но он решил поберечь силы и прочитать его. Оказывается, художник сломал себе правую руку и, по меньшей мере, четыре месяца не сможет работать.

— Надеюсь, вы не приметесь снова кричать? — спросила Дорин. — Всего лишь сломанная рука. Он поправится.

— Дорин, — поднимаясь из кресла, заговорил Джейсон, радуясь, что между ними был письменный стол, иначе он мог ее задушить. — Через шесть недель сюда приезжает президент Соединенных Штатов, чтобы осмотреть город, а до завершения работ по его реконструкции еще несколько месяцев, и при этом он хочет посмотреть настенные росписи в библиотеке, к работе над которыми еще не приступали, потому что у меня нет художника. — Голос его становился все громче, и теперь он уже почти кричал.