— Из-за этой старой кошелки.

Они опять рассмеялись, потом Алан посерьезнел:

— Мне неофициально сообщили, что в техническом колледже скоро откроется вакансия педагога на полную ставку для чтения лекций по английскому языку. Ну? — Он с задором взглянул на нее. — Кому из нас нужна работа? Тебе или мне?

Лоррен открыла рот, чтобы протестовать, но он очень эффективно заставил ее замолчать, а потом продолжил:

— Когда твоя мать и Джеймс поженятся, мы найдем для себя квартиру.

Лоррен вздохнула, подняла руку и поправила его галстук, тот самый, что она подарила ему на Рождество. И вдруг вспомнила вопрос, который мучил ее. Ей обязательно надо было знать ответ на него.

— Алан, если ты не любил Марго, кто тогда была та девушка, увидеться с которой ты так хотел, что вернулся раньше, сразу же после Рождества?

— Кто? Ты, глупенькая, ты! Кто же еще? — Он ласково на нее посмотрел. — Взгляни на себя, дерзкая, бесстыдная девчонка! Возлежишь на мне таким распутным образом! Что подумают твои ученицы? Где та скучная, чопорная, респектабельная училка, которая встретила меня на пороге в день моего приезда?

— Хорошо, что она пропала, Алан. Ты изменил ее, ее теперь совсем не узнать. А что ты подумал обо мне тогда, когда я открыла тебе дверь?

— Ну, я могу тебе это сказать. Журналисты приучены своей работой оценивать внутренний потенциал тех, с кем им приходится сталкиваться. Знаешь, что я имею в виду? Смотреть под внешнюю оболочку и определять, что из этого может получиться. Я взглянул под твою внешнюю оболочку — и, боже мой! — Он усмехнулся. — С такими сверкающими мятежными глазами и вызовом во взгляде ты имела огромный потенциал!

Она засмеялась и спросила:

— А что еще ты подумал, дорогой, когда так странно смотрел на меня тогда?

— Ты действительно хочешь это знать? — Она кивнула. — Я подумал: «Она нуждается в мужчине».

Лоррен возмущенно начала вырываться из его рук.

— Успокойся, дай мне закончить. — Он, улыбаясь, указал на себя. — Вот в этом мужчине!

Лоррен прижалась щекой к его щеке и замерла так, а Алан мягко продолжил:

— И теперь ты принадлежишь ему на всю жизнь, хочешь ты этого или нет.

Лоррен потребовалось много времени, чтобы доказать ему, как сильно она этого хочет.

Входная дверь хлопнула. Берил позвала из холла:

— Лорри? Я дома! Где ты, дорогая?

Лоррен сонно пошевелилась:

— Алан, дорогой, пойдем скажем моей маме.

Он улыбнулся, глядя, как неохотно она поднимается с его колен, и позволил ей вытянуть себя из кресла. Они вышли на площадку и посмотрели вниз на Берил, которая внимательно изучала их, недоуменно хмуря брови. Впервые она, казалось, не находила слов.

— Привет, мам… — начала Лоррен, но Алан развернул ее лицом к себе и сказал:

— Об этом надо говорить осторожно, бережно относясь к словам. А я, как журналист, не трачу слов попусту.

Он прижал Лоррен к себе и крепко поцеловал, а Берил задохнулась от восторга.

— Мои дорогие! — восторженно закричала она, бросаясь вверх по ступенькам. — О, мои дорогие!

Подбежав к ним, она широко развела руки и крепко обняла их. Потом поцеловала Лоррен, затем Алана и начала все сначала. Она взволнованно спросила:

— Алан, твоя мама знает?

— Нет еще, — ответил он и улыбнулся Лоррен. — Последние часы мы были отрезаны от внешнего мира.

— Пойду позвоню ей, — решила Берил.

— Но, мам, почти полночь!

— Я бы ничего не имела против услышать об этом даже в три часа ночи! Нет, я должна позвонить ей!

Берил бросилась к телефону и набрала номер Нэнси. Дожидаясь ответа, она повернулась и сказала:

— Я совершенно сбита с толку, мои дорогие, правда! Я думала, что вы терпеть друг друга не можете. Не объясните ли вы мне, как это все случилось?

— Это легко, — ответил Алан, глядя в лучащиеся счастьем глаза Лоррен. — Все началось… двадцать четыре года назад, когда ей было два года, а мне — двена…

— Нэнси? Слушай, моя дорогая, у меня прекрасные новости! Лорри и Алан… решили пожениться!