Взятые Красной гвардией в плен румынские солдаты и офицеры должны были быть переданы австро-венгерской стороне для пребывания в лагерях военнопленных до момента завершения боевых действий. Все, что потом оккупационные австро-венгерские власти будут делать с «потомками римлян и даков», Советскую Россию не интересовало. Случайно обнаруженные же подданные бывшей Российской империи подлежали немедленной депортации на советский берег Прута.

Закончив переговоры и подняв бокалы за «взаимопонимание и сотрудничество», члены германской делегации сели в машины, и в сопровождении конвоя отправились восвояси, отдавать все необходимые распоряжения своим и союзным войскам. «Романиа Маре» приказала долго жить.

21 (8) декабря 1917 года.

04:35.

Севастополь

Глубокой ночью, со стороны Инкермана по дороге к Севастополю без лишнего шума подошел сводный отряд Красной гвардии под командованием майора Османова. Рабочая дружина Морского завода, охранявшая Камышловский мост и станцию Дуванкой, уже получила соответствующие указания. Не задавая лишних вопросов, она пропустила в город казачью сотню под красным знаменем, отряд Махно с тачанками, оба броневика с десантом, грузовики с ротой рабочих симферопольского завода «Анатра» и легковое авто.

При этом три десятка бойцов из рабочей дружины, для которых заранее был приготовлен идущий порожняком грузовик, погрузились в него и отправились вместе с красногвардейцами. Возглавлял отряд сопровождения старый питерский большевик Антон Иосифович Слуцкий, присланный партией в Севастополь для укрепления местной ячейки еще в октябре.

Цокали по каменистой дороге копыта коней, урчали моторы бронетранспортеров и грузовиков. Не доезжая до Сапун-горы, отряд свернул на Лабораторное шоссе, где у въезда в город их дожидался сводный отряд матросов Черноморского флота, верных петроградскому правительству большевиков. Тут же среди встречающих находился и Дмитрий Ильич Ульянов, не находивший места от волнения.

Майор Османов приказал колонне остановиться и вышел из машины. С другой стороны из темноты бесшумно появился комиссар Железняков.

– Товарищ Османов, это к вам, – сказал из темноты кто-то невидимый – скорее всего один из балтийских посланцев – представляя Дмитрию Ульянову командира отряда Красной гвардии.

– Здравствуйте, Дмитрий Ильич, – сказал Османов, пожимая руку младшему брату вождя пролетариата, – расскажите-ка, как тут у нас обстоят дела?

– Здравствуйте Мехмед Ибрагимович, – ответил Ульянов, – за последние несколько часов обстановка осложнилась. Эсеры с анархистами, да и некоторые наши товарищи, излишне горячие и легко поддающиеся постороннему влиянию, вот-вот готовы к кровопролитию. Они собираются начать самочинные аресты и расправы с офицерами и представителями местной буржуазии. Распоряжение товарища Сталина о восстановлении боеспособности Черноморского флота они называют чуть ли не изменой делу революции. Агитаторы всех мастей кричат, что, мол, на Балтике власть золотопогонникам уже вернули, теперь же и в Севастополе скоро будет такое же. В городе назревают беспорядки.

– Спасибо за информацию, Дмитрий Ильич, – сказал Османов, – нам тоже кое-что известно, в том числе и о шашнях с французской военной миссией господ эсеров, возглавляемых неким Фондаминским-Бунаковым, назначенным еще Временным правительством главным комиссаром Черноморского флота. Как вы уже знаете, отношения с Антантой у нас сейчас натянутые, можно даже сказать, враждебные.

Англичане даже попробовали захватить наши северные порты, чтобы установить там власть своих марионеток, но получили жестокий отпор, и теперь сидят тихо. При этом мы понимаем, что они не успокоятся. От французов тоже можно ожидать нечто подобное, ибо боеспособный Черноморский флот им очень опасен. Но все это так, операция прикрытия, никакой реальной вооруженной силы за эсерами пока в наличии нет. А вот некоторые наши товарищи, по нашим данным, готовят нам удар в спину. Вы, наверное, уже знаете о том, что произошло в Питере?

Дмитрий Ульянов молча кивнул, и майор Османов продолжил:

– Стихийный бунт, который будет отнюдь не стихийным, готовит агентура Антанты, которая сейчас активно работает над организацией беспорядков в Севастополе и других приморских городах.

– Кого вы имеете в виду, говоря о «некоторых наших товарищах»? – осторожно поинтересовался Дмитрий Ульянов. – Я знаю многих и готов поручиться за каждого из них.

– Об этом поговорим потом, – сказал Османов, доставая из кармана телеграмму предсовнаркома Сталина и подсвечивая маленьким светодиодным фонариком, чтобы Дмитрий Ильич смог ее прочитать. – Вот для начала, пожалуйста, ознакомьтесь.

– Да-с! – сказал Ульянов-младший, прочитав выписанный на имя Османова мандат, дающий его предъявителю чрезвычайные, можно даже сказать, диктаторские полномочия. – И с чего вы, Мехмед Ибрагимович, собираетесь начать?

– В первую очередь, – вполголоса сказал Османов, – я назначаю вас, товарищ Ульянов, товарища Железнякова, товарища Махно и товарища Слуцкого своими заместителями. Для предотвращения стихийного бунта, о котором вы упомянули, нам для начала нужно нейтрализовать наших явных врагов – эсера Фундаминского, капитана второго ранга Акимова, раздувающего украинский национализм среди моряков Черноморского флота и Севастопольского гарнизона и анархиствующих бандитов. Кроме того, надо поговорить с членами городского комитета партии большевиков. Необходимо убедиться – все ли они действуют так, как решил ЦК партии. А если они идут против линии партии, то надо определить – поступают ли они так по незнанию или невежеству, или в их действиях есть злой умысел.

– С товарищем Сталиным согласовано решение направить в распоряжение ЦК товарищей Гавена, Миллера и Пожарова. Товарищ Гавен, как вы знаете, серьезно болен, и ему требуется серьезное лечение. А товарищи Миллер и Пожаров доложат в ЦК о ситуации, сложившейся в Крыму и Севастополе. Возможно, что потом они сюда вернутся, хотя, скорее всего, партия для них найдет совсем другие участки работы. Дмитрий Ильич, давайте об организационных работах поговорим позднее, – сказал Османов. – Вы знаете, где в настоящий момент находятся эти члены городского комитета партии?

– Да, – кивнул Дмитрий Ульянов, – конечно, знаю, Мехмед Ибрагимович. Сейчас они заседают вместе с остальными нашими товарищами в Севастопольском городском комитете партии большевиков.

– Тогда, Дмитрий Ильич, мы с вами туда отправимся. Будете показывать нам дорогу, – сказал Османов, оборачиваясь к подошедшему Махно. – А вы, Нестор Иванович, побеседуйте с местными анархистами. Я прошу вас разобраться – действительно ли это люди являются идейными анархистами, или громкими фразами пытаются оправдать грабеж и бандитизм. Ну, и заодно расскажете о том, что большевики предлагают селянам – ведь многие солдаты и матросы совсем недавно пахали землю и выращивали хлеб. А вообще, пора уже кончать со всем этим бардаком и наводить порядок. А то придет Антанта и наведет свой порядок. Такой, что живые позавидуют мертвым.