— Да ну тебя, — вздохнула девушка, снимая ботинки и с наслаждением вытягивая свои большие ступни на полу комнаты. — Они мне на размер меньше! Это брата моего… Я сегодня начальнику назло обула это.

На ее длинных пальцах виднелись свежие красноватые пятнышки мозолей, и горел ярко-оранжевый лак на ногтях. Лис встала, достала сигареты из сумочки и направилась со всеми на улицу. Медный заметил, что долговязый Иван тоже торопливо снимает кроссовки у стола.

Видно, он решил так сделать из солидарности. Впрочем, Лис ему давно нравилась. Похохатывая, он выскочил за всеми. Лис поглядела на его ноги и подарила благосклонную улыбку.

На улице остывал вечер. Мягкий, августовский, он бродил по улицам незримым прохожим, трогал за лица первыми паутинками и теплотой, подсовывал под ноги нагретый коврик асфальта. Стоя на пятачке, всегда используемом сотрудниками этого здания для курения, Лис без церемоний отшвырнула ногой стайку окурков и закатала повыше свои оранжевые штанины.

— Лис, — не удержался Медный, — ты прям, как Дженис Джоплин…

— Ну-ну. Прикалывайтесь, прикалывайтесь… Ой, господи, какой кайф!

— А чего это тебя так расколбасило, на тесные боты?

— Да вот… работали, работали. А позавчера приходим: на каждом столе бумажка. Дресс-код. По совету имидж-консультанта. Типа — никаких коротких юбок, с линейкой надо измерять, чтоб на пять сантиметров ниже «серединной линии колена». Представляете? Мол, клиенты недовольны. Но это еще, куда ни шло! Черный низ, белый верх, или, наоборот, в общем, пережить можно было бы. Но они высоту каблука регламентировали. Не более одиннадцати сантиметров. Ну, кто мне скажет, почему именно одиннадцать?! Только закрытая обувь. Никаких открытых носков. Никаких голых пальцев. Вот кому мои пальцы помешали?

Девушка со смехом пошевелила пальчиками ног на теплом асфальте.

— А ниче. Как у Умы Турман, — заметил Шкипер.

— Может быть. Но нам-то не легче! Точнее, мне… В общем, фишка в том, что меня добило последнее. Лак на ногтях пальцев ног — специально подчеркнуто! — только розовый или бесцветный. Я не понимаю: если все будут в туфлях с закрытыми носками, то какого черта лак регламентировать?!

— Это кто у вас такое придумал? Наверно, старая тетка из бухгалтерии.

— Нет. Имидж-консультант. Я бы его своими руками придушила, чес-слово! Замочила бы в сортире.

— Ну и замочила бы.

— Не могу, — призналась Лис. — Он в другой сортир ходит. Молодой парень, только что из института. О-о, кайф! Вот я и пришла сегодня на работу назло всем. В «закрытой обуви».

Медный стоял, покуривая трубочку, усмехался. Отделившись от компании, к нему подошел Шкипер. Черно-желтая шапочка сползла набок. Он усмехнулся:

— Ну что, открываем фирму «Рога и Копыта»?

— Вроде того.

— Слышь, Медный… ты мне про грузило говорил, да?

— Какое грузило? А, оловянный жетон…

— Ну да! Покажи мне его.

— Пойдем.

Охранник давно уткнулся сычом в телевизор. Они прошли в кабинет. Медный покопался в ящике и вытащил из-под бумаг ребристый кусок олова. Очень грубо отлитый, самодельный. Шкипер взял его в тонкие пальцы пианиста, повертел. Хмыкнул.

— Ты что?

— Шестиконечная звезда, говоришь?

— Ну да… а что? Вот смотри, углы: раз, два, три, четыре, пять… шестой.

— А вот седьмой.

— Где?!

Шкипер постучал по оловянной звезде ногтем.

— Вот он. Не виден. То есть он должен быть, если представить, что… что это не ОДНА фигура, а ДВЕ.

— Какие?

— Треугольник, наложенный на квадрат. Или квадрат — на треугольник. К тому же это, блин, медь! Почему-то совсем не окисляющаяся… Будто только что фрезой содрали!

— И что?

Медный присел на край жалобно скрипнувшего стола. Действительно, как интересно… он сразу и не понял! Классический равнобедренный треугольник вмещал в себя квадрат — и по этой логике обе фигуры оказывались абсолютно гармоничны, даже изящны. И вот он, скрытый слитком металла, невидимый угол квадрата — под углом треугольника. Да, скорее всего, это квадрат, не до конца скрытый треугольником. Шкипер все это время задумчиво вертел в руках оловянную пластину.

— У тебя лупа есть? — вдруг спросил он.

— Лупа?

Медный кинулся к шкафу, где у них лежал реквизит для походов и «веревочного курса». Извлек из рыжей, в трещинах, планшетки компас со встроенной линзой, и Шкипер приложил его к граням куска металла.

— Видишь?

На крайних сторонах треугольника, почти у самой кромки, были видны цифры, выдавленные небрежно, как клейма: в верхнем углу — единица, в левом нижнем — тринадцать, а в правом — двадцать один. Цифры почти стерлись, видимо, от частого рассматривания в чужих руках.

— Ты знаешь, Медный, мне это что-то напоминает… — медленно проговорил Шкипер, отнимая лупу. — А! Я тут недавно одному чуваку карты Таро рисовал. Ну, для типографии. Так вот, это же… Это же Великий аркан Таро! А карта в середине треугольника… или вся фигура — это фигура «Глупец», понимаешь?

— Ничего не понимаю! — признался Медный.

Шкипер вздохнул.

— Слушай, давай-ка я возьму это себе. Грузило. Грузиться буду!

— Возьми, — Медный пожал плечами. — Не вопрос.

— Я дома покопаюсь в Интернете… по картам Таро! Сдается мне, что тут что-то с чем-то зашифровали. Типа, глупец тот, кто увидит поверхностный смысл, а не глупец — кто…

В этот момент в комнатку влилась веселая компании. Впереди шла Лис, гордо топая голыми пятками и таща в руках пятилитровую пластиковую емкость с янтарным пивом.

— Туборг пришел! — возвестила она.

— Оба-на! Это откуда?

— Лис на опохмел дали! — давясь смехом, сообщила Камилла. — Подошли к киоску, где пивбар рядом. А там мужик. Лис увидел и говорит: «Девушка, где вы туфельки потеряли?»

— И что?

— А я ему: пропила, говорю, дядя… — Лис азартно тряхнула волосами. — Вот, решаю, на опохмел чего взять, как, мол, думаете?

Оказалось, мужик, сраженный наповал простотой и искренностью ответа, тут же убежал в бар и, пока ребята скидывались на напиток местного пивкомбината, вытащил пятилитровку светлого «Туборга». И вручил Лис, присовокупив: «А и правильно, девушка! Вы так красивше!»

— В общем, наколдовали! — заключил Диман, открывая емкость. — Да, Лис?

— Ну, я им, ботинкам, когда сняла их и оставила, сказала… про себя, — улыбнулась девушка, — что принесу им чего-нибудь. Вкусненького.

— Правда, что ли? Или ты это прямо сейчас придумала?!

— Честно, честно!